что смотрит на меня, поэта, как я на собачку, что, может быть, поэзия, вернее, готовность человека жить поэзией и есть именно то

514

легкомысленное состояние человека, которому настоящий все понимающий человек должен удивляться.

Я дохожу до того, что иногда спрашиваю Лялю, не думает ли она, как я предполагаю. Она тогда смеется. — Но ты же сейчас, -говорю я, — глядела на меня двойным глазом и дивилась, «как можно жить так беззаботно». — Я это нарочно говорила, чтобы тебя подразнить.

И все-таки… я думаю, что все-таки есть где-то последняя возможность, последняя граница поэзии, за которой начинается «жизнь», и Ляля, определяющая эту «жизнь» как страдание, в конечном своем исходе ведущее к радости, смотрит на поэзию, как смотрят косцы на цветы: жаркий день, комары, едва сил хватает водить косой, а когда устал вконец, присел отдохнуть, то вдруг заметил, что косишь цветы, и такие прекрасные, и так бывает удивительно, что эти цветы могут существовать. Может статься тогда, что эти цветы намекнут на возможность жизни прекрасной… Вот тогда при сопоставлении жизни, как она есть, и той возможно-прекрасной страдающий человек и подумает о жизни загробной и жизни здешней.

Ляля охарактеризовала меня как величайшего эгоиста, стоящего перед необходимостью отречения от него: «В этом твое очарование». Я вспомнил при этом свою мать, жизнерадостную, добрую, сострадательную, с вечным страхом своим перед закрытой для нее мудростью страдания и смерти.

«Язычество» и есть утверждение жизни, а христианство антитеза; синтез — утверждение творчества жизни, творчества бессмертия. Церковь именно и есть организованное созидание человеческого бессмертия в единстве всего человека, а единство всего человека есть Бог. Церковь есть путь человека к Богу. Ученые, поэты и разные хорошие деятели, конечно, и вне церкви работают на пути творчества Бога, но их деятельность ограничена, тогда как церковь создает для понимания всех общий язык.

15 Июля. 23-й день. Сводки очень скупые. Тревожит, что иногда в утренней информации говорится: «Ничего существенного не произошло. По всему фронту ожесточенные

515

бои». А в вечернем: «Ничего существенного. Боевых действий не было». Мы ждем нашего наступления, между тем как на линии Днепра как будто все замерло. Боимся, что немцы где-то прорвутся и линия Смоленска полетит, и тогда мы полетим из своего гнезда.

Обсуждения сводок с Поповым. Попов, как и я, как и все настоящие русские, человек зависимый. Это значит, что при всем своем уме, образовании и опыте он ничего своего резко не защищает, не говорит «знаю», а советуется: «вот я так думаю, а как вы?» И если собеседник сказал что-то новое и неожиданное, тут же и пересматривает свое положение. Такой русский человек подходит к другому человеку с вопросом и готовностью удивления. Я тоже такой, и Ляля такая, и все русские, истинно советские люди. Замечал эту задумчивость я и у англичан, но мне кажется, это у них от культурности, тогда как у нас это очень часто и у самых простых людей.

Стоит жаркая, безоблачная погода, быстро убирают сено, урожай, наверно, очень большой. Кукушку больше не слышно…

Сютаев когда-то сказал: «Все в себе и сейчас». В этой формуле поражает вторая часть, определяющая действие. Первая часть «в себе» может быть и буддийской, но «сейчас» — это христианство, это есть требование от «себя» готовности к преображению мира действием.

Вот это самое «и сейчас» (т. е. «довлеет дневи злоба его») требует от моей совести писателя сейчас во время такой войны полной связи своего духа с такой «злобой» в том смысле, что я, как писатель, т. е. свидетель нашего «сейчас» давал бы об этом «сейчас» информацию в вечность. Это значит, я должен напрячь все свои силы, чтобы стать на уровне времени («сейчас»).

Я прошу каждый день милости на Суде, который теперь происходит между националистами, коммунистами и демократами. Жду такого мира, от которого коммунизм наш советский

516

стал бы национальным, а немецкий национализм сделался бы сверхнациональным (не «интер», а именно «сверх»), т. е. творческим ферментом каждого народа.

16 Июля. 24 дня войны.

Бедная Ляля! до чего же она беззащитна в своей жалостливой доброте. Вчера в лавке меня соблазнила коробочка папирос. — Ляля, можно мне папироску? — Как тебе не стыдно! — сказала она, — ты просто не любишь меня, если дал слово, сколько держался и теперь просишь. — Ну, не надо! — ответил я, — благодарю, что напомнила. — После того мы купили умывальник, еще чего-то и собрались уходить. Тут Ляля вдруг что-то вспомнила и говорит: — Может быть, тебе очень хочется покурить? Если очень, то давай купим. Мне правда очень хотелось, но почуяв в ней это движение расслабляющей характер жалости, я ответил: — Не надо, я пошутил, хотел испытать твой характер. Бедная ты…

В этом гонении церковного исторического христианства как возмущенная сила жизни взвились большевизм и фашизм.

В Евангелии то самое главное, что Христос великую мысль свою приводит к возможности ее понимания каждым простым сердцем…

Мысль эта состоит в творческом героическом преодолении смерти.

Но почему эта мысль превратилась в покровительство старых, убогих, калек… В каждом искреннем хорошем человеке, взять в пример брата Николая, есть врожденная брезгливость к этой будто бы христианской морали…

Какое-то отвратительное историческое извращение мысли Христовой. К могучему, сильному человеку обращается Христос, и могучий человек, смиряясь, становится Богом. Но эта сила смирения в руках ничтожного духом и телом спекулянта становится орудием самозащиты и эксплуатации. («Проповедую силу и мощь во Христе!»)

В этой подмене здоровья гнильем и есть «закат» христианской культуры и торжество неуправляемого безбожия.

517

Верно ли, если скажу, что для православного человека мысль о помощи человеку здоровому покажется нехристианской? Между тем такие времена и настали, в которых не больной, а здоровый нуждается в помощи.

Говорят, что Сталин, уничтожая противника, брал его идею и применял. То же самое делает Англия: Германия берет принцип национального здоровья и героизма, Англия же, уничтожая Германию, практически осуществляет героизм (оборона Лондона).

Это как будто показывает, что не люди борются, а боги (потому что дело в принципе, в идее, и начинающий борьбу за принцип гибнет за посягновение на его присвоение).

И вот почему принцип защиты и торжества здорового творческого человека и нации как питомника подобных героев, провозглашенный Германией, проваливается в самой Германии и торжествует в Англии и, наверно, оплодотворит страны нашего Союза.

Точно так же и коммунизм, начатый нами, вероятно, сделается основой внешнего устройства народов всего мира, а как моральный принцип у нас совершенно исчезнет.

Почему же идея всегда торжествует в примере и как необходимость (Англия), а не в инициативе своей и свободе (Германия).

Действуя для себя, они выходят из себя: тогда идея становится жестокой, бесчеловечной и достается другому для себя.

Величайшим ударом для меня было бы, если бы Ляля изменила бы своему высокому мнению обо мне (разочаровалась) и открыла бы меня для меня самого в ничтожестве. У меня, однако, есть уверенность в себе, в том, что в сердцевине своей я настоящий поэт и этому настоящему Ляля никогда не изменит.

Совсем плоховато становится с продовольствием, и начинаем подумывать, что после возвращения И. Ф. Попова из Москвы можно будет и нам туда перебраться, устроить тещу в Москве, а самим захватить провизии и вернуться и жить вдвоем.

518

Зараз будет решена и проблема продовольствия, и проблема тещи.

17 Июля. 25 д. войны.

Жара продолжается. Небывалая уборка. В сводках показалось Смоленское направление. Волна настроения падает, и вот пришел N. и говорит:

— А если вы считаете, что война — это суд Божий, то почему же лучшие люди умирают, а подлецы спасаются? Нет, Бог тут ни при чем.

Женщина проникает в такие тесные поры жизни, что никакому мужчине в них пролезть невозможно, и если кому и удастся, то это будет не достижение, а падение. То же самое, мало ценного для человечества и в амазонке…

18 Июля. 26.

Вчера после обеда кругом ходили тучи, но дождь не удался. К вечеру стало прохладно. Утро в сплошном сером тумане.

В Ляле самое замечательное и, может быть, единственно ценное — это чувство правды и ясное сознание этого. Знаешь, что при всей шаткости ее повседневных суждений, поступков и настроений в основном своем жизненном деле она руководствуется ясным сознанием правды и непоколебимой готовности за нее постоять. Если бы в ней этого не было, я бы ее разлюбил, потому что моя любовь требует высокого уважения к любимой женщине.

19 Июля. 27 день войны.

Вчера в полдень приехал Попов на машине Панферова, забрал семью и уехал. Ему в Москве сказали, что перед Москвою немцам будет ловушка, но если говорить о личной судьбе, то ее не надо связывать с военным счастьем, а потому не только день, но и час дорог. Кроме того, Фадеев сказал, что мне совершенно необходимо выступить по радио. Решили на завтра все уехать в Москву, а Наташу оставить здесь и Норку. Через неделю или две будет ясно, куда ехать — сюда, назад, или вперед, за Москву на восток.

519

Сегодня встал рано и к 6 у. уже привел свою машину из Глу-хова, дом поручил Борисову, кое-какие вещи распихал к старухам: они-то будут сидеть. И колхозники, говорят, тоже спокойно работают, потому что их мысль не двоится о том, куда уходить, где прятаться… Ляля тоже хочет думать, что расчет в сравнении с судьбой дело маленькое и потому лучше положиться на судьбу…

В 9 у. выехали и в 11 д. были на Лаврушинском.

20 Июля. 28 день войны.

В чем переменилось в Москве за три недели моего отсутствия за время войны? По виду ни в чем, и долго казалось, что Попов своим внезапным решением покинуть Рузу вызвал панику. Но по внутреннему содержанию перемена большая. Тогда к нам приходили энтузиасты, и Ляля, как поплавок, прыгала на поверхности, теперь появились нытики, и поплавок больше не прыгает.

Все должно измениться и собраться в себе, и молитва должна сделаться независимой от поэзии, и поэзия независимой от благополучия.

Нытик думает, что немцы победят и посадят русское правительство, которое постепенно распространит свою власть на всю страну.

Энтузиаст думает, что немцы будут разбиты, что в Европе вспыхнет революция и загорится такая жизнь, в которой наши большевики выйдут из своего средостения и начнут борьбу за плановое мировое хозяйство.

Аргументация нытиков — это непорядки у нас в тылу, в Москве, бездеятельность, отлынивание, полная утрата веры в возможность лучшей жизни народа под руководством большевиков…

Энтузиаст считает непорядки жизни пустяками в сравнении с великой целью переустройства жизни народов так, чтобы исключалась самая возможность войны.

Малая правда жизнеустройства борется с большой правдой, как в «Медном всаднике».

520

Война 14-го года была истоком большевистского движения против войны.