торфяной разработки от войны не пострадает: фронту — не дорога, а победителю торф нужен, как и прежнему хозяину…

Да, наш уголок Усолье является действительно уголком Берендеева царства, где война не имеет никакого смысла именно потому, что в нем все работают и обходятся без политиков и дипломатов.

В Берендеевом царстве люди говорят о себе «мы», часто включая в это «мы» своих лошадей, коров, птиц и вообще всех бессловесных. Этому «мы» простой Берендей противополагает с тайным презрением «они», т. е. те дипломаты и политики, которые ими управляют, и «он», т. е. немец грядущий.

Мне думается, что сочувствие «ему» (немцу), постоянное опровержение «зверств» — это значит как бы перестраховка ввиду нашего поражения. Напротив, презрение тем, кого называют «они», сопровождается тайной надеждой на желанную победу. Я вчера подумал об этом, когда Павел с уверенностью передал мне, что Смоленск и Гомель взяты обратно. — Сам слышал? — спросил я. — Нет, но это верно, — ответил он. А оказалось неверно. Значит ли это, однако, что всем хочется победы, а не только тем, кому это непосредственно выгодно?

Спросил лесничего, несущего вязанку дров: — Много работы? — имея в виду работу лесничего. Он же мне на это ответил: -Работы хватает: то вот надо дров притащить, то накопать картошки, то по дому: у жены ведь не четыре руки.

В Берендеевом царстве не только лесничему, а и каждой зверушке в лесу довольно хлопот, чтобы только себя прокормить.

Берендеево Царство — это реальный мир человека, весь мир, вся вселенная, как «мы с тобой» (ты = Бог).

551

Это мир людей равных, в котором нет насилия личностей, это мир, который носит в себе, в своей сокровенности каждый мобилизованный воин, несмотря на то, что он честно убивает другого.

Это мир бедного Евгения, который грозит Медному Всаднику, сокровенное «мы», чающее второго пришествия и Страшного Суда, на котором будут судить несудимых на земле победителей.

Этот мир поэзии и религии, ожидающий защиты себя и оправдания временем.

(Берендеево царство как Остров Достоверности).

Дураком у нас называют человека слабого, Ева была дура, а Адам, сильный человек, грешник. Вот почему, когда в нашей жизни с Лялей выходит ошибка и виновницей ее бывает она, я, как Адам, беру вину на себя и говорю: я виноват. Так, например, я зимой поддался натиску Ляли и тещи и отдал Леве Ладу, а теперь сижу без охоты, которой мог бы теперь их отлично кормить. Если бы они понимали, что они делают, отнимая у меня Ладу, они бы не стали отнимать. Значит, они не виноваты, а я должен был понимать и не уступать, значит, я виноват. -Но позвольте, есть ли предел, до которого доходит в глубине это самообвинение? Я думаю, что предел этот наступает там, где кончается атмосфера любви, я отвергаю свою виновность там, где кончается моя любовь, где против меня стоит неживое. Вот почему при ссорах Ляля добивается от меня сознания моей виновности, для нее мое «ты виновата» равнозначно: «он не любит меня».

27 Августа. Сосны сквозь туман встречают солнце, и мы тоже рано встаем из-за того, что вечером нельзя огня зажигать и приходится рано ложиться. Надо подумать о светомаскировке.

Вчера было известие по радио, что англо-русские войска вступили в Иран124. Это известие в ночной переработке открыло мне глаза на горестное положение Гитлера: если он займет Россию без нефти, чем он будет воевать? Отсюда вывод: или его из России погонят, или, если наша армия распадется и новое

552

правительство наше заключит с немцами мир, англичане помирятся с немцами и произойдет давно ожидаемая оккупация и раздел России. И дальнейший вывод относительно себя, что выгодней было мне эвакуироваться в Нальчик.

Типы Заозерья (место, где весело жили московские повара): повар-борец, метрдотель (говорит с «маркизой»125 о соусах). Все эти люди русские националисты в духе Союза русского народа126, весьма близкие по складу немцам, ограниченные довольством жизнью. Старинная моя симпатия к немцам, упираясь в эти немецко-русские типы, кончается. Точно так же возникающая вследствие отталкивания от немцев симпатия к англичанам имеет предел свой в Разумнике и подобных типах русской воинствующей интеллигенции. Разумник и повар -антиподы.

Дела: сегодня попытаться исправить замок на машине, завтра съездить за бензином в Переславль, послезавтра (пятница) налить машину на «болоте», а в субботу или воскресенье в Москву (к тому времени определится положение Турции).

Маркиза по-старинному любит пользоваться на русском языке иностранными словами: тенденция, интуиция и др.; новый человек «пролетарий» тоже любит щеголять иностранным словцом, и вот они между собой говорят. Можно сделать очень смешно.

Чем больше общественное бедствие, тем больше, яснее, настоятельней является требование к каждой отдельности думать о себе.

(Курелло — его легенда личного спасения — уйти в горы.)

28 Августа. Если друг твой плачет, ты утешаешь его так, будто сам ты — виновник его слез. И даже если он заставил тебя самого плакать, ты подумаешь, углубишься и вину его примешь опять-таки на себя, улыбнешься и скажешь: это я виноват. И таково свойство любви, чтобы непременно, раз ты любишь, вину принимать на себя. Так если бы и Адама спросить, виновата

553

ли Ева в грехопадении, он бы ответил: — Нет, Ева — слабая женщина, а это я виноват.

И так точно я должен быть таким в наших неудачах с Лялей при одном условии, чтобы не пользоваться правилом «я виноват» как моральным методом, а только быть начеку, помнить всегда, если ты любишь, ты силой любви будешь принимать всегда вину на себя, если же ты упорно не принимаешь вины, значит, ты разлюбил. <Приписка: И это наша любовь, а то есть любовь ветхозаветная, когда женщина во всем виновата и муж благодарит Бога, что не создал его женою> Не оттого ли и Адам в раю в ответе Богу все свалил на жену? Это было свидетельством нелюбви так же, как неспособность раскаяться, вот от этого, верно, и произошла катастрофа, а не от самого яблока.

Вчера к закату солнца я пришел в Тресту на берег Плещеева озера, очистился у воды душою, вспомнил, какие сокровища жизни открыла в душе моей Ляля…

Тут было место скромных и чистых радостей, которые я переживал вместе со своей прежней семьей. И все-таки даже тут совесть моя в отношении их молчала. Даже при усилии я не мог поставить себя в положение виноватого, и это значило, что я их разлюбил.

В ответ моему раздумью по поводу занятия Ирана англичанами, как будто я думал вслух, получено две открытки от Александра Николаевича, предупреждающие о возможности в Усо-лье остаться внутри площади окружения Москвы неприятелем и с советом эвакуироваться в Нальчик.

Надо помнить, что с моим именем <зачеркнуто: переждать в лесах> пересидеть до отступления немцев невозможно: выдадут. И еще, что на легальном положении остаться у немцев опасно: потребуют активного выступления. Еще надо помнить, что, по всей вероятности, решающий бой будет за Баку (за бензин) и что в этом бою англичане-американцы бензин отстоят и немцам взять его будет неоткуда.

Остается возможность коварства англичан, которые помирятся с немцами за счет большевиков, но тогда возродится

554

Германия… Нет, ничего не выходит с Усольем, теще моей с ущемленными нервами хочешь — не хочешь придется ехать в Нальчик, в компании благополучных людей в хороших жилетах.

Ездил в Переславль бензин доставать, испортился в машине замок и заночевал в Веськове у Андрея Дмитр. Комиссарова, инженера. Решил с ним ехать в Москву 8-го Сентября.

29 Августа. С Ботика приехали военные люди, починили замок. К обеду вернулись в Усолье.

Людей хороших гораздо больше, чем нам об этом говорят и чем мы сами об этом думаем тайно. Когда я начинал писать «Кащееву цепь», эта мысль была у меня руководящей, как протест пропаганде вражды. Это был очень острый момент борьбы, и вот теперь я возвращаюсь к тому же: значит, наступает опять очень острый момент в жизни страны.

Ясно становится, что весь этот большевистский социализм и его личные выразители выражали одну практическую мысль о необходимости для русского человека безусловного подчинения необходимости государственного принуждения.

И чему же я сопротивляюсь? Только тому, что это принуждение входит в недра самой неприкосновенной личности.

30 Августа. Вчера мы были поражены известием по радио, что Днепропетровск пал. Сразу иранская англо-русская операция потеряла свою остроту, как всякое английское вялое военное предприятие: оттуда не будет спасения. Ясно теперь, что наша южная армия разбита вдребезги… и что, может быть, этот удар и был в плане решающим, к чему и сводились операции на всем фронте…

Как-то незаметно, мало-помалу все собеседники наши начали смелеть в разговоре и бросать условный язык намеков. Перестают бояться и теперь после Днепропетровска стали совсем откровенны.

— А за что воевать? — сказал N.

И, вздохнув, сказал:

555

— Семья имеет корову, мясной налог за корову овца. Его берут в армию и овцу не забыли: он идет на призывной пункт, и рядом с ним ведут его овцу. За что воевать? Ох, тяжело…

Но я очень мало, а Ляля почти ничего не чувствует, и так странно: ей меньше всех жалко родины, и она больше всех уверена в том, что эта гибель есть начало возрождения.

А я в 18-м году потерял наивное чувство родины и сейчас не изнутри, из себя, а глядя со стороны старался извлечь из этого опыта хоть какую-нибудь пользу.

Но мой вялый расчет не удался, а вот «Умный пьяница» сейчас воспрянет127.

Бедный Разумник! как был ежом, так и остался теперь, только иглы свои раньше направлял против большевиков, теперь же направит их против фашистов.

Боже! до чего бедна, печальна и унижена моя родина.

Спросите ворона, он знает, где падаль лежит.

Смотрю на вещи свои и на людей, измученных спасением своих вещей. Вспоминаю время, когда мы вещи с себя сбрасывали и казалось, так легко без вещей. А вот теперь сама вещь учит человека бережному к себе отношению.

Возвращаюсь к 17 году, и становится так, будто я такой же теперь, каким был, ничему не научился и все 24 года даром прошли (т. е. что все мои писания развивались из прошлого под давлением настоящего, а не зарождались в нем).

В чувстве возмущения прежде всего хочется ударить, и тот, кто, подумав, воздерживается от драки, кажется неприятным дипломатом. В древние времена евреи дрались не хуже немцев, но потом в ходе истории одумались, приспособились и борьбу войной сменили на борьбу посредством спекуляции. Вот почему молодой и воинственный народ немцы так ненавидят евреев: — Все возьму! — говорит германец. — Все куплю!128 — отвечает еврей.

Ляля по природе физической не хозяйка и вообще не практик, но она добросовестно хозяйствует и достаточно