путь к божеству: не есть ли это формула Возрождения? На этом пути были созданы величайшие творения, вышли величайшие личности, но именно вышли, а массы остались одни на каком-то обезьяньем пути (вроде наших стахановцев). И замечательно в нашей революции, что когда она была искренняя, то была именно против личности (выстрел матроса в актера, произнесшего в стихах слово Христос)117.

— Именно потому и не удалось Возрождение, что, освобождая людей от внешних норм, оно освобождало их и от обязательств к Богу: великие личности выходили сами по себе, а собственники сами, и их, этих «самих», было множество. Вот почему дальнейшее развитие идей Возрождения вплоть до нашей войны представляло такую картину, будто Бог людей покидал, подавая лучшим людям сигналы, и эти люди по этим сигналам уходили за Богом. И когда все ушли, началась казнь: на города сверху посыпались бомбы.

Оставляя людей, Бог послал к ним Сына Своего сказать, что Он землю покидает и кто хочет спастись, пусть уходит к Нему вслед за Сыном. С тех пор лучшие люди и стали уходить к Богу, и когда все ушли и люди остались совсем без Бога, то началась казнь и посыпались над городами бомбы. Это и был конец [света], которого давно уже ждали и…

14 Августа. Вчера я написал о Богом оставленных людях после раздумья о Возрождении и писал в отчаянии горестного выражения христианства. Но Ляля приняла это как выражение истинной сущности христианства. Подумав ночью о написанном и о Ляле, понял, что Ляля права и написанное правильно и

553

не ново. Но моя исходная точка печали, необходимость ухода смутила меня: значит, какой же я христианин…

<На полях: - Бык захворал, коровы без быка спины себе обломали.>

Какой прекрасной показывается земля и люди, когда приходишь к неизбежности расставания (прекрасное видение Коли, одетого в десять пар белья в день разлуки с Хрущевым). Но бывает прекрасна и встреча: у меня была встреча, и я этой встречей живу118, как весенний человек <зачеркнуто: а Ляля видит прекрасное, как человек осенний> Я человек начала, и мое чувство жизни есть поэзия начала, но не конца.

Домовой. Люди нарушают посты, обрывают молитву и всякое высокое творчество, если этого требует какое-нибудь чрезвычайное домашнее обстоятельство: роды жены, несчастье с ребенком, внезапный припадок у стариков. Значит, это текущее домашнее, материальное сильнее и, бывает, нравственнее и всем судьям понятнее и уважительнее величайших устремлений человека к Богу и к творчеству.

С человеческой точки зрения, нельзя понять человека, не оставляющего молитву, когда рядом в комнате, умирая, захрипел близкий человек. — Прости, Господи! — машинально прошепчет молящийся и оставляет Бога ради ближнего, хотя в прошлом имеет пример Авраамова сыновнего жертвоприношения.

И так чем гуще жизнь, чем больше людей, населенней города и сельские местности, тем утвердительней становится мораль человеческая, отрывающая душу от Дальнего ради ближнего, пока наконец вся эта тягота ради ближнего не находит свое обоснование разумное в материализме, социализме. Человек остается сам с собой, а Бог удаляется в пустыню (Ницше: «Бог умер», но это «умер» — стилистический вздор: Он удалился)119.

15 Августа. Ждем не дождемся Петю с машиной, чтобы ехать в Москву. То, что не удалось мне в это лето найти на Ботике с детьми, т. е. возвратить себе пустыню творческую, теперь предстоит сделать через Москву.

554

Моя задача — это отвести Лялю от стремления посвятить всю себя уходу за мной… Надо ей дать возможность заняться монографией «Михаил Пришвин» (для чего, собственно, она и была приглашена Литературным музеем)120.

Но в общем думать больше об этом всем нечего, за два года жизни в Усолье «ближний» придвинулся ко мне столь близко, я так хорошо понял его, что вопрос о создании новой пустыни стал простым практическим делом.

Раньше, потерпев крушение в попытке воплотить Дальнего в ближнего (первая любовь), я создал себе наивную пустыню (дверь на крючке, примитивная семья, что-то вроде игры, без нравственных обязательств). Это была жизнь поэта в пустыне и без всякого человеческого опыта. В этой жизни…

Приехал Петя. Машина не доделана (без тормозов). Завтра, 16-го ему надо на службу. Выехали, чтобы оставить машину в Загорске и ехать в Москву по ж. д. Встретили доктора Рутков-ского на велосипеде. Выпросили отсрочку Пете до 21.

16 Августа. Вернулись в Усолье. Вечером бродили с Петей по болоту.

17 Августа. С неделю тому назад послышались на полях журавлиные крики и в лесах треск дроздов. Роса холодная, седая.

Происхождение видов. Что можно знать о переселении душ? Но каждый в формах природы может, как в зеркале, увидеть знакомую душу (кто не узнает в сороке или в сосне или…). Мы узнаем душу человека в формах природы.

18 августа. Вчера проводил в лес Петю, вернулся и страдал от невероятной боли (нарыв на боку). От боли в боку и лишних слов я стал капризничать. Ляля на мои капризы отвечала советами о смирении. — Никогда! — ответил я, — никогда я не буду подставлять смирение там, где нужно собрать энергию для перемены условий. Мне нужна, необходима отдельная комната для литературной работы — вот и все! и я буду этого добиваться

555

со всей энергией и ни в коем случае не буду это право мое заменять смирением.

Стрекоза неосторожно свалилась в воду, долго билась, но изнемогла, легла на все свои четыре крыла, и река понесла ее. Потом какая-то рыба схватила ее и проглотила.

(Поездка в Москву.)

25 Августа. Философия, вмещенная в жизнь, — это и есть «вначале бе Слово и Слово стало плотью». На этой почве под влиянием Церкви <зачеркнуто: и земледельческого труда> у нас и вырастали мудрецы (старцы, братцы и т. п.). Так что Церковь есть школа жизненной мудрости.

Представить себе бесконечность нельзя, но мыслить о ней можно. Всякая вещь на земле конечна и, значит, напр., бесконечно малая величина существовать не может. И вот обыватель говорит: «Нет’» — в то время как мыслитель, оперируя несуществующими величинами бесконечно малыми, взрывает горы. Так точно и с бесконечно большим понятием Бога — один говорит «нет!», другой именем Бога даже смерть покоряет.

— Нет, едва ли в математических исчислениях на что-нибудь годится понятие Бога…

— Есть чувство Бога в единстве всего человека на земле: весь человек в совокупности осуществляет волю Бога, и смерть каждого ручается за бессмертие всех. И есть другое чувство Бога, определяющее лицо человека каждого как единственного.

26 Августа. Вчера мы были на трофейной выставке и дивились технике немцев и спрашивали себя, изумленные, чем же это мы их побеждаем. И, раздумывая, пришли к тому, что ведь выдумать было трудно эти орудия смерти, а какой труд по этим образцам сделать свои, пусть похуже, подешевле, но тоже страшные, да еще в руках человека, которому терять нечего.

Спаситель открыл нам лицо человека, и с тех пор померкдля нас образ Всего-человека, воспроизводимый в Ветхом Завете как родовой тип и у эллинов как божественный.

556

В наших романах писатели постоянно пользуются этими типовыми и личными силами как изобразительными средствами.

«Типы» у Гоголя — это издевательство величайшего личника над самым существом типа: человек, становящийся типом, тем самым становится «мертвой душой». А у Достоевского? типичны только второстепенные фигуры, все главные роли никем не повторимы.

Вместе с лимитом на продовольствие пришло такое же чувство в отношении к войне, как это бывает в деревне у бабы, когда ее хозяин после ранения получит белый билет и вернется домой: хозяин пришел, и тем самым для бабы война кончилась.

Даже и грустно немного: два года неустанной борьбы за существование, и казалось высшим счастьем достигнуть удовлетворения в повседневном хлебе насущном, казалось., а оказывается, поел — и все кончилось, и нет ничего, и напрасными кажутся истраченные усилия.

Кто не видал, как среди неодетых темных деревьев, стоящих над последним изнывающим снегом, показывается впервые после зимы голубая река. Нам кажется тогда, будто это небо с землей перекликнулось и подарило небо земле, еще темной, свое извечное голубое добро. И вот такая голубая река — это лицо воды: вся вода на земле в небесном своем происхождении с лица голубая. А там, в самой реке, в глубине, там и холод, и скользкие рыбы с неподвижными глазами, и черные раки топырщатся, и мертвецы.

Человека встречаешь и спрашиваешь себя, — на кого он похож? И только уверившись, что существенное в этом человеке не его подобие с другими, а отличие от всех, начинаешь с интересом узнавать его и понимать в своеобразии. При чем же тут «тип»?

27 Августа. Вчера на авторемонтном заводе (ВАРЗ) обещали хвостовик. 28-го жду Петю из Пушкина для ремонта машины. Собираемся съездить на дачу свою в Рузе и Николину гору. Хлопочем у Фадеева о грузовике для перевозки вещей из

557

Усолья. Слухи об американских магазинах. Агаша с козами в Звенигороде и Марья Алексеевна. <Приписка: Викторова (на-шлась!)> Душевная мямля (Коноплянцев) и тяжкое воспоминание о нападении сыновей.

— Но тут уже не философия, а вера121, а вера — это красный цвет. (Достоевский.)

«Жид и Банк господин теперь всему: и Европе, и просвещению, и цивилизации, и социализму, — социализму особенно, ибо им он с корнем вырвет христианство и разрушит его цивилизацию. И когда останется одно лишь безначалие, тут жид и станет во главе всего. Ибо, проповедуя социализм, он останется меж собой в единении, и когда погибнет все богатство Европы, останется банк жида. Антихрист придет и станет на безначалии»122. (Достоевский.)

— Победа началась в России, когда появилась первая банка с американской колбасой. Наелся человек и кого-то разбил…

Бог в подобии и Бог в отличии. Вечером явилась Марья Васильевна.

28 Августа. Успенье. Дела:

1) Звонок и добывание «хвостовика».

2) Поликлиника: мытье и перевязка.

3) В 1 ч. дня Преферансов (о гараже).

4) Ожидание Пети.

5) Отправление Вари в помощь сборам по переезду.

<Приписка: Все сделано. 1-го Сентября машина поступает в ремонт. >

Наука и искусство некогда, не разделяясь, входили в религиозное постижение мира. После падения религиозного опыта наука сохранила из него свою специальную область: единство мира в подобии (законы), а искусство: безграничное многообразие мира (лицо).

558

С тех пор ученый рассматривает вещи в их соотношении, а художник в от-личиях.

29 Августа. Повесть Достоевского «Белые ночи»123 совсем не содержит описания природы белых ночей, природа их целиком дана через людей, и гораздо сильней, чем если бы в повести шла речь непосредственно о природе белых ночей. На моей памяти это единственная повесть изображения природы исключительно в человеческих переживаниях.

В газетах о войне союзников демонстративно даются самые скудные сведения на последней странице петитом, по радио часто совсем ничего не говорят. Вместе с тем периодически поднимается волнами шушуканье против союзников о возможности