контра, а сын плетет сеть и демонстрирует безбожие.

Она везла на санках пуда три. Я попросил ее взять мой мешочек фунтов в 5. — Я же не лошадь! — сказала она. — Милая, -сказал ей дедок, — ты везла пуда три и ничего, но почему ты станешь лошадью, если человек тебе прибавит 5 фунтов. — Потому что, — ответила она, — своя ноша не в тягость.

— Возможно, всю панику на фронте 16-го октября остановили несколько истинных героев.

63

— В таком случае это очень хорошо: эти люди действовали не по указке партии, они свидетельствуют, что воюет сам народ.

— Может быть, но история припишет победу не им, а…

— Причину паники 16-го октября я не могу вам здесь назвать, но в Москве вы узнаете. — Это вы о том, что должен был сказать по радио Пронин в 4 ч. дня…

— Причина зверств немцев понятна: хотите тотальной войны — вот вам. Им тотальная война в России прямо невыгодна, но она прямолинейна. — А чем же им это невыгодно? — Тем, что русские в плен перестали сдаваться.

Директор полу Нода (Романов) замечательно изображал «патриотизм» народа, перебирая те невероятные его страданья. — Причем тут героизм, если нет выбора личного. Все падает… на человека. Выноси или умри. Вам кажется — это героизм, может быть потому, что вы сами герой? Вот вам и хочется, чтобы все. Так, бывает, влюблен человек, и ему тогда все хороши.

Узнал, что Афиногенов погиб от фугасной бомбы, попавшей в ЦК. Некролога и даже малейшего сообщения о смерти не было. Но так и о всех теперь: личности нет.

Беседовал сам с собой, да именно: какой-то Сам беседовал с Собоем. Сам говорил Собою: — Мне хочется все пережить и поглядеть, как после всего заживут! — Понимаю, — отвечал Собой, -тебе просто хочется жить, и в этом нет ничего выразительного: каждому хочется выжить. (Неприличие радости жизни: как я стыдился масло просить и махорку.)

Кармен с дешевым мясом. Мы пришли в свой номер, нам встретилась выходившая из номера девушка. — Вот вы и пришли, — сказала она так, будто мы давно знакомы. — Ну, вот как хорошо. — Хорошо? — А то как же: я не могу одна сидеть в номере, скучно мне. — Мы вошли, осветили комнату. На столе лежал кусочек сахару, весь изгрызенный. — Это я вам оставила, — сказала она, — пейте чай. — Спасибо, у нас есть сахар. — Нет, не

64

стесняйтесь, кушайте, я все равно больше не буду: напилась. — Да как звать-то вас? — Зовите Дусей. Мы разделись. — Погодите! -сказала она. — Я вам могу дешевое мясо найти по 10 р.

Семена лип с желтым сухим листиком для перелета по ветру сохраняются до весны и понемногу падают на снег. Беременная толстенькая и голодная коза на тоненьких ножках идет и, останавливаясь, поднимает их губками: до того голодна. И почему-то очень жалко козу. — Скажи, люди так страдают теперь и сам страдаешь через это, но когда смотришь на каждого в отдельности, то не жалко, а козу беременную и голодную жалко. Почему это? — Потому, я думаю, что в козе ты человека жалеешь, представляешь ее себе как человека. — Так я же об этом и спрашиваю, почему козу, пусть она, как человек, представляется, -жалко, а когда появляется сам человек, то не жалко. — Я думаю потому это, что для чувства жалости нужно увидеть предмет состраданья: мы же, люди, так пригляделись друг ко другу, что и не видим.

15 Февраля. (Прощеное воскресенье) — (2 февраля Сретенье.) -22. Тихий вост. ветер. Днем на солнце +2, в тени -10.

Целую неделю была метель, а к верхним веткам сосен и елок не только ничего не пристало, но напротив, от ветра слетело все зимнее богатство и те мутовки, у которых под тяжестью снега веточки сложились крестом, теперь эти веточки, похожие на пригвожденные руки, поднялись вверх, как будто деревце просит пощады. Комья снега, намерзшие зимой, теперь остались только на более низких ветвях, и тут на них падающий снег нарастает, и обыкновенно ветер, обвевая ствол, образует круглую мисочку. Может быть, скоро от солнечных лучей потекут в эту мисочку капли живой воды. Я тогда не забуду напиться этой воды с верой, что буду участником в создании радости людям, так измученным [зимней] борьбой.

16 Февраля. (Начало Великого поста.) -25. Солнце. Тихий вост. ветер.

65

Дорогой А. А., думаю, что письма моего вы не получили и повторяю его. Я жил все время в Усолье (20 км от Переславля Залесского). Пока давали бензин и моя машина не была сломанной, держал связь с Москвой. Но вот уже месяца два потерял всякую связь, и теперь явились новые осложняющие обстоятельства: необходимость пропуска в Москву. Я, конечно, за это время много работал, но без всякой оглядки на приспособление написанного к текущей прессе. Впрочем, при достаточно хорошей ориентации в современности, наверно, мог бы из написанного кое-что сделать полезным и для текущего времени. Одним словом, мне надо побывать в Москве с тем, чтобы наметить там план работы на ближайшее время и вернуться назад. Прошу Вас для переговоров об этом вызвать меня в Москву и обеспечить возможность возвращения без особенных хлопот. Имейте в виду, что я не молодой человек (69 лет) теперь в эту зиму прихварываю, и без жены, моей помощницы, в Москве мне мыкаться совершенно невозможно. А потому вызовите меня вместе с моей женой В. Д. Пришвиной.

Нас догнал по пути на почту кассир и сказал: — Помните, что сегодня начало поста? — Знаем, — ответила Ляля и спросила: — А вы помните? — Что я помню? — Она прочла: «Господи, Влады-ко живота моего…66 и т. д. Аминь». После этого Ляля пришла в восторг как девочка и сказала: — Если бы пережить это время, как же будет потом хорошо! — Мы этого не увидим, — ответил кассир. — Вы маловерный? — Нет, может быть, и увидим, но мне об этом теперь думать нельзя, что есть на сегодня, за то и спасибо.

Как легкомысленно вышло у Пушкина переложение великопостной молитвы67 в стихи, и как тоже невозможно себе представить, чтобы Пушкин, как Лермонтов, мог написать: «Я, Матерь Божия, ныне с молитвою»68.

Вот вопрос: так ли глубок Пушкин, как его размалевали?

К любому отрицательному свойству великопостной молитвы, если нечего прибавить, оно превращается в свойство положительное. Вот дух праздности может превратиться в священное

66

празднолюбие, уныние в священную скорбь, любоначалие (властолюбие) в борьбу за священное первенство, празднословие в веселие («веселыми ногами»*). Да и вообще всякое зло, взять ту же зависть, превращается в добро, если его отнести к Богу: что, в самом деле, лучше зависти в делании добра в красоте, побуждающей идти самому по этому пути.

Значит, в Боге «все можно» и даже убийство, если оно предназначено высшей силою. Весь вопрос в познании высшей воли: как, например, сейчас узнать, с кем Бог, с Гитлером или с Черчиллем. Мало того, даже победа той или другой стороны не решает вопрос: победа может быть делом злой воли. Значит, единственное свидетельство о Боге личная совесть и разум. Конечно, и ты можешь ошибиться в своей совести и разуме: ты, как личность, действуешь за свой страх и риск. Но если ты со мной и у тебя тоже есть ты, и так вместе получится Мы, то… «с нами Бог» сказал Рузвельт, или: что «папа непогрешим». И опять не то, и опять выходит, что веру свою доказать можно лишь в борьбе и война неизбежна. Но разве кто-нибудь знает теперь, за что мы воюем?

Там, где под метровым снегом под землей где-нибудь таятся живые существа, пребывают они там в полусонном состоянии. Но пусть какая-нибудь улитка выползла теперь на поверхность снега, на мороз и сколько-то времени куда-то ползет. Может ведь она сколько-то пожить так и поползти. Так теща теперь похожа на такую улитку, когда она выйдет на улицу за молоком.

Всюду искрится на солнце снег, звездочки и звездочки. И везде по звездочкам проходят нежнейшие цепочки двойных следов. Это мышки лесные по ночам стали бегать друг к другу.

17 Февраля. Солнце, но еще наст не назрел.

По радио: пал Сингапур69. По слухам пали Кронштадт и Ленинград. Но что мы у границ Литвы и что 23-го (день Красной Армии) нам будет поднесен хороший сюрприз. Всюду разговоры,

*«Веселыми ногами» — слова из Пасхального канона.

67

что немцы приходили хорошо, а когда уходят, то грабят и жгут.

Вчера ждали Власова Н. В. Вспоминали Дусю и ругали порядочного интеллигента, пропустившего свое счастье (дешевое мясо).

Как будто небо на землю сошло и звезд еще много прибавилось, и все звездочки стали на земле много веселей играть. Так после Страшного Суда, может быть, как обещают, звезды упадут на землю и станут новыми беспорочными людьми, а люди праведные поднимутся на небо и будут покойниками сверху глядеть и радоваться на новых людей.

Почти все верхние мутовочки освободились от снега, оправились и выпрямились и повеселели. Сложные фигуры все пропали и остались только почти одни комки, имеющие форму черепов. Так на каждом дереве навешаны белые черепа, и сколько их, таких деревьев с черепами, никому не пересчитать.

Я стал покуривать. Ляля протестует.

18 Февраля. -25. Солнце. Тихо. На солнце в 2 часа дня +11. И капель.

Солнце раньше восходит, свет великий и все как будто жил в курной избушке с дымным небом над головой, а теперь потолок с этим небом стал подниматься, дым расходиться, и душа, своя собственная курная душа стала шириной на весь мир.

И будто я не иду, а скачу на коне Иваном Царевичем и вижу перед собою этот заколдованный лес, весь увешанный белыми черепами. Это столько голов погибло в борьбе за Марью Моревну, и я вот какой, вот что делает Весна света! Я скачу, не обращая внимания на как будто неминуемую смерть, и в такое утро и восход солнца уверен, что я проскочу. Вот на моей вырубке группа оставленных сосен, одни поближе, другие подальше, так расположились передо мной в своих вершинах, будто это колонны поддерживают единый полукруглый купол. А сзади моего храма из синеющей дымки лесов встает солнце, и каждая колонна посылает ко мне голубую тень.

68

(См. выше, как мышиные следы, как небо сошло на землю и кончить таянием и водой.)

(Все материалы эти обернуть в строительство храма и начать м. б. изображение своей тропы. Начать тропою, всех лиц, всю войну