Возвращение в природу. Нетронутые снега и апрельский свет. Краснеющие ивы, цветущий вечер. Это первый весенний день, но это все еще весна света.
В 8 ч. приехали прямо к Аникину и мои слова: человек стал лучше, но какой ценой это ему достается!
Ночевали в гостинице. Люди в тюрьме (город стал тюрьмой). Машина стала ковром-самолетом. И понятно: машина -это орудие личности. Значит, дело все в личности, а личность не в возвращении к натуральному хозяйству. Все эти попытки возвращения таят в себе стремление к восстановлению личности. И цена отказу от машины, как и ее возвеличение одинакова: дело в личности.
Выехали из Переславля утром по морозу. Но возле Кривя-ка машина съехала в канаву и началась борьба со стихией до 3 ч. дня. Бросили Кононова. Пешком добрались. Видел грачей, скворцов, массу зябликов, чибиса. Все птицы здесь, но леса завалены снегом. Ляля ушла пешком и прислала двух мужиков. Началась мужская работа по вытаске машины. Каждому
131
по-своему представлялся план, свой план спасенья. И все ругались друг с другом (дрались) за свой план (идею), пуская в ход матерные слова. В сущности это была борьба каждого за правду (спасение личности). Вот почему верно в животном мире происходит вечная борьба самцов за правду — кто сильней, и вечная песнь у них (кто лучше). Я провалился в снегу, вымок, вынужден был убраться в машину и до того утомился, что чувствовал, будто мозги мои сдавлены. Без всякого внутреннего отклика глазами видел только мелькающих зябликов, видел чибиса, летающих зябликов, слышал жалобный стон желны. В 3 дня вышел пешком домой лесом и кое-как добрался.
13 Апреля. Мороза не было. Медленное таяние. Получено известие, что Кононов опять провалился, но по телефону Аникин сказал, что пришлет трактор.
Итак, путешествие из Москвы чудесным вечером, когда в свете апрельском краснели ветви молодого леса, белели березки, светились как свечи оранжевые сосны, у меня шевельнулась радость в душе, знакомая, составляющая существо мое: я узнал себя. Но потом при утомлении с машиной все мое настоящее заволоклось. И хотя я вернулся домой, но должно пройти какое-то время, чтобы я мог прийти в себя.
Мольная бабочка ожила внутри рамы.
Есть поступки и даже мысли, за которые стыдишься не перед соседями по жизни и мысли, а перед тем, кто не сосед, кого вовсе не видно, кто живет незнаем за тридевять земель и все это мое им изжито и сто раз передумано. Я всегда имею в виду, но приходит миг, когда я это забываю и…
Вечером пришла Map. Вас. с вестью, что на трактор не хватило бензина и нужно в колхозе брать лошадей. М. В. дали продовольствия, и она ушла обратно (за 10 км). А я пошел в контору, и все у меня не ладилось в разговоре, пока я не намекнул на вино. Я сказал, что писателей в Москве держат в холоде и голоде и дают только вино и табак. — Вино дают? – воскликнул
132
секретарь. — Дают. — И дело мое пошло. На завтра дадут лошадей, однако с предупреждением, что этот путь до машины в Кривяк, который я прошел в 2 часа, лошади пройдут 4 часа.
Получено известие, что Глеб Удинцев прошел летную школу и теперь весь горит желанием, этот православный мальчик, броситься в бой. — Вполне понятно, — сказал я, — вы, женщины, не понимаете увлекательности той силы, которая заключена в машине. Это чисто мужское чувство. Я пережил этот восторг мощи, который овладевает автомобилем, и револьвер впервые положил в свой карман — тоже умножает чувство мужской самости необычайно. И это хорошо. Понимаю дальнейший путь, рост личности вплоть до отказа от самости. Но я понимаю это как путь жестокой борьбы. Если же мужская самость утрачивается без возмещения продвижением личности, не преобразуется, а гибнет, то мужчина превращается в бабу. Значит, — сказал я, — значит, культура христианской личности должна начинаться борьбой с каким-то нехристианским содержанием личности, она предпочитает преображение какой-то силы, и это преображение исходит не из уничтожения этой силы, а присвоения ее, обращения в сторону души и вовлечения ее внутрь самого человека. Итак, милый Глеб…
14 Апреля. Сильный холодный ветер, небо в тучах, слегка подморозило. Но токуют глухари, к которым невозможно добраться (по пояс снег в лесу). Такой недоброй весны для охотника люди не помнят. Кажется, будто человеческие бедствия вошли внутрь природы и мутят ее оттуда, как у нас в Москве голод, холод, болезни.
Приехала Map. Вас. с вещами: лошаденки машину не взяли. Договорился с Иваном Дм. Седельниковым (зам. директора по торфу) и Александровым (предсельсовета) выслать завтра 15 человек и 4 лошади и вывести машину к поезду.
Вечером охватило убийственное утомление. Но это верно так и надо: не из железа же человек. Пройдет утомление и родится из него же радость с новой прибавкой.
133
15 Апреля. +4 и ночь без мороза.
В лесу снега на пол-аршина, но можно ходить, конечно, с трудом: снег потерял сложение, стал зернистым. По дороге же ходить невозможно, ноги проваливаются и вытаскивать трудно. На вырубке заливается тетерев — слушал его как будто из ада, как будто с той стороны, райской, и к нам в ад кромешный долетали ликования.
Пришел к лесничему, посидели на завалинке. Он говорит: глухари почему-то не токуют. Я слушал его, областного инспектора охоты, и смотрел на его девочку, которая играла хвостовыми перьями глухаря, убивать которого весной считается преступлением. Лесничему я рассказал о мечте Пети, который после войны собирается сделаться земледельцем. — Он, — сказал я, — ссылается на какую-то колхозницу, которая своим личным трудом заработала 200 мешков картофеля и 50 мешков муки. Она теперь владеет валютой и будет покупать бриллианты: она богаче англ, лорда. Значит, в основе…
— Нет, — ответил лесничий, — это верно для данного момента, а пройдет время, спасибо, помещиком жить я мечтал, но своим трудом — дудки.
Он прав, Петина мечта, как и у Толстого, нереальна (разобрать: я сам когда-то мечтал об этом).
В полдень с трудом предсельсовета выпроводил армаду колхозников (12 человек и 3 лошади) вызволять машину. Часов в 5 вечера доложили, что машина погружена. В10 ч. веч., наконец, явился С. И.: машина поедет на платформе. Наше путешествие кончилось. Каким надо быть великим начальником, чтобы заставить рабов вытаскивать машину и какие это рабы. Между тем, по общему мнению, через это мое положение повышается и никакие мои заслуги книжные не дали бы мне того уважения, как это насилие. Мелькает мысль о природе нашего непротивления народного, и что явление большевиков — это бунт.
С. И. ночует у нас в лодке.
Надпись на книге: «Дарю эту книгу С. И. Кононову в память путешествия в Москву (с 13 марта по 14 апреля 42 г.). В этом
134
путешествии, гораздо более трудном и опасном, чем былые путешествия в центральную Африку, С. И. оказался не только уверенным водителем и знающим дело механиком, но верным товарищем и хорошим человеком. Пусть это мое свидетельство будет основой его успеха в жизни. С уважением и любовью М. Пришвин».
16 Апреля. Ночевали при 0. После до вечера солнце. Разгрузили машину и приехали с Кононовым на машине домой. Машина дома. В четверг выехали, в четверг возвратились. Конец путешествия.
Я сказал Кононову:
— Вы не можете себе представить, сколько слов я потратил, убеждая дам в необходимости в наше время машины.
— А как же без машины? — спросил он, — лошадей нет.
— Пешком, они говорят, надо ходить, а сами ходить не могут.
<Приписка на полях: А как же я после дифтерита прошла 10 км пешком, это встав с постели, и ничего. В. Пришвина. -Раз прошла 10 верст и хвались. М. М.>
— Нет, — ответила Ляля, — я теперь признаю машину, но при условии, что сама не люблю ее и не занимаюсь ею, как С. И.
— Я люблю ее, — ответил я, — но заниматься ею у меня нет времени: я не шофер и мне помогает С. И., а я в свою очередь ему помогаю. Это получается общество, и я признаю такое общество и машину, и технический прогресс, и главное, чувствую в этом себя человеком современным, а не чудаком, как ты со своим мечтательным одиночеством, или Толстой с его натуральным хозяйством.
— Хорошо, — ответила она, — но ты должен тогда включить в свое «общество» и тех людей, которые выгоняли колхозников, чтобы вытаскивать твою машину, и тех рабов, которые с проклятием повиновались.
— Нет, я не включаю их, потому что мы сели в лужу случайно, и это не правило, а случай со мною в 12 лет первый раз.
18 Апреля. Условная любезность. Даже нежнейшее чувство любви, закрепляясь в форме отношений, умирает в них и остается только формой. Значит, надо бороться с формами…
135
Правда и обман между собой отличаются только силой: если силы достаточно у человека, творящего правду — удается правда, если не хватает — выходит обман, и утомленный человек говорит: суета сует. Люди рождаются и, набираясь сил, все начинают сначала свою Песнь песней.
Все в силе, разве не говорят: обратил внимание, принял во внимание. У Ляли нет внимания к юмору, у тещи — это главное. -Духовные люди сатиру и юмор заменяют притчами и моралью,-сказал N.
Вечность в мгновении.
Вечность не удается: мгновение ускользает.
Вечность, контролирующая мгновение.
Вечность борется с мгновением.
Вспышка вечности в мгновении.
Вечность мертва без жизни.
Подмена жизни вечностью.
— Эта березка теперь не может сказать словами только потому, что не знает греха и вполне целомудренна, — сказал N.
Не могу писать о современной своей жизни: теряюсь в подробностях, оттого же и сон бывает невозможно записать: все в подробностях, которые нельзя выписать. Эта жизнь, значит, похожа на сон.
Клавдия Бор. всю жизнь отдавалась собиранию памятников поэзии. Внезапно она попала в сердце действия живой поэзии и, застигнутая врасплох, металась между памятниками своего кладбища, спрашивая: на кого он похож? И не найдя ответа, сказала: — Я его не понимаю, потому что он ни на кого не похож, и пребывала в недоумении, пока он не нашел себе сотрудницу, которая его поняла. А когда это случилось, то и та поняла. И стала звонить ему, но было поздно. Мгновенье ускользнуло, и вечность не удалась. Ей пришлось вернуться к памятникам вечности — мгновеньям проносящейся вечности.
Без праздности не может быть творчества. Празднолюбив побеждает: не работа, а творчество.
136
Весна опоздала и вдруг принялась догонять. Заблестели клейкие листочки на березах, замолчали песни самцов и самки сели на яйца.
Сосновые побеги растут свечками, их смолистые почки сложены как персты.
Не
