печами. Тогда окажется, что не в существе снега было зло: в существе снега — вода, и это добро. Но где же было зло? Оно было в том, что не было добра: зимой солнце не грело. И так вся зима была, как зло, и зло, значит, есть не что иное, как утрата добра (Солнце покинуло нас).

Пылает печь наша, вызывая в памяти нашего Прометея, похитителя огня, нашего Христа, который тайно жил с нами от создания мира. Каждый завиток красного и синего пламени был явлением Бога, и весь наш уют, и «Белая акация», все вызывает уверенность в том, что Солнце вернется и что если Солнце вернется, и мы будем надеяться, верить, любить, то и вернется Бог, покинувший нас…33

Так я думал, а лесничий разбирал газетную статью об обратном взятии нашего города Боброва, о том, что будто бы немцы

26

засели в подвалы с автоматами, и каждый подвал надо было брать как крепость, а в конце концов город был взят, и немцы оставили «горы убитых».

— Но если мы брали, — сказал лесничий, — каждый подвал как крепость, то сколько же, какие горы убитых составили мы. -И задумчиво обернув глаза на горящие поленья, ударил по струнам гитары и спросил:

— Что бы спеть?

— Разве «Горные вершины»34, — сказала Ляля.

— Нет, — сказала лесничиха, — давайте споем: «Не осенний

мелкий дождичек»35.

Сегодня после сильного мороза только -26 и тот морозный туман, который в такие дни непременно является предшественником солнца. Большинство фигур в засыпанном снегом лесу похожи на слонов или людей в противогазах.

Вспомнив то, о чем я думал вчера, что истинный творец этих фигур не ветер и сила тяжести, а сам человек, носящий в себе эти формы, но сегодня я нашел этой своей философии смешное подтверждение: да, думал я сегодня, ветер не может быть творцом этих фигур, потому что ему не знакома форма человека в противогазе, значит, ветер, если бы его даже сделать персоной для творчества, не был бы достаточно существом современным.

Но разве является современным, кто знаком с противогазами, и не знает или не считается с тем, что ветер обдувает еще с сотворения мира? Нет, ни в коем случае такого человека еще нельзя назвать существом современным. А в таком случае, что это за оселок современности, о который обтачивается всякий художник и мыслящий человек?

Я думаю, это кто, усвоив все прошлое, пережив его, претворив в себя, вышел бы в настоящее и выносил бы, опираясь на него, на это настоящее, все прошлое и будущее. Такой человек на молитве, попросив у Бога здоровья своим близким людям, помянув умерших своих за упокой, попросил бы у Бога помощи для всех их, чтобы прошлое через настоящее вынести в будущее. Вот такая-то точка зрения на творческое существо и может быть названа современной точкой зрения и работа над воскрешением прошлого в будущем живой современностью.

27

«Доходчик» — это в лагерях, кто еле-еле на ногах держится, дохаживает.

Уверения Ляли в том, что в теще есть другой человек, оправдались: я увидел его, но этот другой — просто девочка лет 12-ти, до того времени, когда у нее начались неудачи. И в Александре Николаевиче тоже вскрывается мальчик. И может быть всякий неудачник похож на консервную банку, в которую закупорен сам маленький человек. Он там сохраняется, а вся тяжесть жизни садится на банку. Мы в неудачнике обыкновенно и видим банку, а не человека, и раздражаемся на банку, а сам-то маленький человек все чувствует через банку и обижается.

15 Января. Вчера к вечеру небо закрылось и стало теплеть. Опять зажгли нашу елочку с самодельными восковыми свечами и нашли, что для взрослых так и нужно: елку делать без украшений.

Прибыл к лесничему, как административно высланный из Ярославля, тесть его, кондитер Семен Александрович Юшков. С первых же слов он высказал свое политическое credo, что сейчас нужен Минин, и он есть, и что каждый пусть сам догадается, кто у нас Минин. Это, конечно, сам кондитер Семен Александрович Юшков.

Рассказывая о себе, он, между прочим, так выразился, будто бы он сказал о Христе, когда его при аресте спросили, уже не Христос ли он. — Христа, — сказал он, — не было, был плотник Иисус, а я пекарь Семен. У него есть какое-то изобретенье в области печенья хлеба, имевшее печальную судьбу, на чем и выросло его самомнение.

Неприятен, как всякий неудачливый и непризнанный изобретатель, но самое неприятное в этом Минине, что около этого, как возле обезьяны, и сам ходишь. Не повезло бы мало-мальски в литературе, не [уверился бы] от горя сам в своей личности, был бы тоже такой неудачник, ребенок в консерве.

А впрочем, ровно два года тому назад 16 января при первой встрече с Лялей, я тоже еще ломался. Возможно, и сейчас не все прошло, потому что быть писателем и уморить в себе

28

претензию на какое-то «положение» почти невозможно. Тут даже и самые большие ходят со своей обезьяной, и все, что можно с ней сделать, это научиться ее прятать от всех.

Минин утверждал, что и народ, и правительство у нас на достаточной высоте, а беда в тех, кто между народом и правительством: бюрократия. Но он, конечно, врет о правительстве, на самом деле восхваление правительства — это дипломатический путь к фашизму русскому. Все эти шевелящиеся теперь в чаянии движения повара, пекаря — русские фашисты.

Алекс. Ник. прислал телеграмму о том, что здоров — это значит, была бомбежка и просит пока не приезжать. — А зачем вам в Москву, — сказал Минин, — сидите и сидите в лесах. — Нет, тоже так нельзя, — ответил я, — каждому надо лично для себя теперь ориентироваться в политике. Я должен иметь в виду или быть достаточно уверенным в том, что, например, немцы придут весной сюда или не придут. Если не придут, я могу сидеть здесь и работать, если же придут, и убежать мне нельзя, мне выгодней их встретить в Москве, чем здесь. — Почему же в Москве? — Потому что там есть лит. организация, а здесь… — Но ведь Гитлер не очень посчитался с учеными, он даже считает вредным делом поощрять искусства и науки.

Мне думается, Минин высказал тут задушевную мысль старого союза русского народа36 (русских фашистов) о вреде Слова: о Слове, конечно, у нас исстари хлопотали евреи и подменяли Слово своими словами. А наши дураки из-за жида Слова не видали, и оттого у нас ничего не вышло, и дальше Нилуса они не пошли. Наш разговор на этом с пекарем Семеном прекратился, потому что, обороняя Слово, я дальше сказал бы: «Вначале было Слово». А пекарь Семен, поставивший наравне с собой плотника Иисуса, ответил бы: «Вначале был печной горшок». Нет, теперь не Минин нужен для них, а именно философ, способный создать для них теорию: нашим фашистам именно головы-то и не хватает. На этом и весь расчет немецких фашистов: они дадут голову, а эти будут работать.

А впрочем, коммунизм подготовил у всех такую жажду непосредственной жизни, жажду бессловесного, чисто физического

29

обладания непосредственными благами жизни, что для философии, пожалуй, довольно и пекаря Семена.

Легенды, связанные с Америкой. Рассказывают, что будто бы Америка предложила Сталину распустить колхозы и вообще бросить всю партийную политику. А Сталин ответил: Все распущу и со всем покончу, но сейчас этого сделать нельзя: начнется кутерьма.

16 Января (день встречи). Ночью увидел, как я рискнул, сделав через 5 свиданий (16 янв. — 5 февр.) два года тому назад предложение неведомой мне женщине. Только теперь, когда все вышло хорошо, все удалось, становится страшно за себя. Ведь в том-то и дело, что и Бога-то я видел через нее, обманись в ней — обманулся бы и в самом Боге, и жизнь моя от этого разлетелась бы, как мыльный пузырь. Об этом ли говорят, что дуракам счастье.

Может быть, но, с другой стороны, как же иначе, как, не рискуя жизнью, обрести в себе свидетельство веры? Ведь я действовал, потому что верил в Бога, живущего в человеке, и отдавался на Его волю, как младенец. Вероятно, это было у меня очень-очень хорошее чувство, до того хорошее, что Бог обратил внимание37.

Приходит некто, или, может быть, проходит, заметил его и вспомнил: где-то, когда-то уже видел похожего. И как только стал на это, что был уже когда-то на твоем пути человек этот (все равно, так и с вещами бывает), был он и теперь повторился, и нового уже больше ты не найдешь, так и охватывает тебя и сердце твое сдавливает знакомая тоска-уныние. Много лет я это замечал, но сознать причину тоски и записать не мог.

Теперь, когда Ляля со мной, я понял, что уныние мое приходит именно от повторения в людях одного и того же. Вероятно, потому я отдал себе в этом отчет при Ляле, потому что она стала как бы центром моего неповторимого, и за счет этого формирования центра больно стало замечать повторяемость. Можно же представить себе, в каком унынии была душа человека, сказавшего: «Что было, тожде есть, еже будет: и что было

30

сотворено, тожде имать сотвориться: и ничто же ново под солнцем, иже возглашает и речет: се сие ново есть, уже бысть в вещех бывших прежде нас»38.

Так говорит человек ветхозаветный, а христианин каждого человека на земле встречает, как новость39.

Приходил дезинфектор (военный фельдшер) Алексей Михайлович, из Селезнева родом, и он принес валенки, которые взялся подшить теще, и за чаем подробно рассказал свою жизнь: Я не знаю как, с чего начинать, но только пристрастился к чтению и читал все, что дадут, все подряд. Когда же я перечитал довольно, то стал выбирать. Вот было, пришел я в библиотеку и выбрал «Анну Каренину», прочитал и узнал себя в Каренине, только у меня куда больше.

Примеры храбрости на войне (три раза в разведку ходил) и робости с женой-блудницей: всю жизнь робел с ней, и она всю жизнь им пользовалась. Из рассказа мало-помалу складывается образ человека, которому в силу материала природного и всего, из чего он состоит, надлежало [преобразиться] в исполнении заповеди Христовой о единой жене (какая бы ни была, нельзя оставить ее и искать лучшего).

При этом вспомнился художник Бострем, которому, напротив, надо было оставить жену.

Думаю, что в оправдание фельдшера нужно понять его чувство крови.

— Удивительно, как это можно самому в свою кровь войти и понимать изнутри. У нее (жены) было семь человек детей, и как только я увидел их, так