имеет точку назначения и что там, на точке назначения, вовсе нет времени, там не женятся и не выходят замуж. И ты женись, тебе это не воспрещается, но только помни, что смысл человеческий не заключается в одном размножении.

272

Точно так же и в отношении зла: конечно, вставай на врага, если ты всем данным тебе сознанием видишь в нем злодея. Но, делая так, имей в виду возможность иного выхода; если бы ты мог достигнуть такого высокого личного совершенства, ты мог бы не противиться злу и даже любить врага.

Одним словом, Христос говорит о бесконечном пути личного совершенства, а Толстой эту тайную, сокровенную в сердце личности свободу, радость, открывающую безбрачие и непротивление, делает обязательной нормой для существования всех.

Записываю тему, мелькнувшую сегодня в лесу, когда сидел под кустиком. Это, что вся тварь ждет от человека вопроса, на который она знает ответ. Вся тварь содержит в себе слово, как ответ, но ответ в слове может произнести лишь, когда будет поставлен вопрос: назначение человека и состоит в том, чтобы поставить вопрос.

Соединить это с процессом торфообразования.

Два часа собирал грибы недалеко от нашего леса, набрал маслят и белых на жареное. И во время собирания вдруг насквозь как пронзило меня и стало ясно происхождение понятия «всех», над уяснением которого я бьюсь столько времени. Дело в том, что Христос открыл для всех некие тайны, которые до него заключались в глубинах творческих личностей (мудрецов). Эти сокровенные божественные силы, преодолевающие даже время и создающие бессмертие, как божественная плоть и кровь были предоставлены всем для пользования («Пиите от нее вси, сия есть кровь моя»169). Церковь являлась посредником между божественной личностью и «всеми» и действовала через каждого в том смысле, что каждый из всех мог стать на путь бесконечного самоусовершенствования и, перешагнув через смерть, утвердить сущность человека, как сына Божия.

Таким образом, только через Христово открытие сокровенных тайн божественного творчества появилось некое существо «Все», расставленное как бы в очередь, в которой каждый имел свое место в меру своих духовных сил. Но Христос только открыл тайну, а очередь создала церковь. Худо ли, хорошо ли, но

273

только в этой организации «всех» (всего мира) как иерархии, проходили века и тысячелетия. Параллельно с этой церковной деятельностью происходил какой-то иной процесс усвоения Христовых открытий тайн, процесс познавательный, без сердечного участия. Деятельным фактором на этом пути стала наука (свободная), искусство (свободное), постепенно определившие конечные ценности современного человечества: могущество и наслаждение. Вот тогда-то после первого открытия Христова божественной тайны, доступной при помощи церкви каждому из всех, рушилась эта церковная иерархия всех через организованного каждого (личность во Христе). Вместе с тем, собственно говоря, исчез даже и смысл самого Христова открытия, и вместо каждого как личности стало Все, как лицо, распределяющее по своему усмотрению ордена могущества и билеты наслаждения.

Так возникает вопрос Великого инквизитора170: было ли благом для человечества открытие личных тайн Христом для всех, не это ли открытие вызвало на свет Антихриста с его силами могущества и наслаждения в лице всех?

5 Сентября. В Усолье явился на один день в побывку боец с фронта, напился и рассказывал о себе, что он там, на фронте, «на 99 процентов чумной и только на один процент в себе». Ему 41 год, и он жизнь свою представил как жизнь «ни про что». Теперь у него одна мысль: вернуться живым хотя бы без руки или без ноги. От рассказа поднимается чувство негодования, не имеющее выхода. И когда при невозможности найти выход, направляешь упрек на себя, на свою собственную охоту к жизни со всеми постыдными усилиями добывать «хлеб насущный», то и тут не находишь выхода: в настоящем я нищенствую, в прошлом почти нищенствовал из-за своего искусства. Нельзя же упрекать себя в том, что я не бог и не могу одолеть зло.

В ночь с 3 на 4 сентября Ляля мне сказала, что в эту ночь погиб ее отец171. — Хорошо, — сказала она, — что мама не вспомнила. Я ей не напоминаю. — Подождав немного: — Этого я им никогда не прощу. — Я спросил: — Кому им? — Она сама себе: — А может быть и прощу. — Мы замолчали.

274

Я думал о двух американцах, которые, по словам Л. Толстого, по 50 лет проповедовали «непротивление» и не добились никакого успеха. Подумать только: 50 лет носить неподвижную модель в голове! Какая должна быть для этого мертвечина в сердце. Вот у Ляли нет ничего неподвижного в душе, и этим объясняется ее неспособность к техническим навыкам. Потому еще, что навык и быт определяются временем, а религию можно определить, как борьбу со временем и смертью за вечное и бессмертное.

У меня достаточно воли, чтобы побороть свою неспособность к техническим навыкам. Но недостаток моих технических знаний состоит в том, что я, усвоив какой-нибудь прием, напр., нажимать правой ногой на стартер автомашины и, поездив десяток лет и пользуясь стартером, положим, 5000 раз, могу на 5001-и раз вдруг забыть, где пуговка стартера. Так и во всем, чуть ослабеет воля, и весь навык мой исчезает. 10 лет работаю фотоаппаратом, пройдет месяц, и не знаю, как его открыть.

6 Сентября. Рассвет сквозь туман, и вверху последний и яркий обрывочек месяца. Тепло, встаю при открытом окне. Весь лес молодой в эту ночь стал синим от развешенной и орошенной туманом паутины: у лесовика стирка.

Вчера в Конякине набрал белых грибов. Опушка леса непроницаема, так тесно сошлись молодые ели и крепко зажали немного осин и березок, сплошь засыпанных кровавыми кружками осин и золотыми монетками берез, я едва-едва мог раздвинуть и заглянуть внутрь. И когда заглянул, сердце мое запрыгало. Казалось, все скромные видом и внутри богатые боровички укрылись здесь, спасаясь от общества нарядных и пустых мухоморов.

Увы, мои сказки, моя любовь! Не дадут перестроиться и на слезы. Единственное дозволенное чувство это месть, но это чувство свойственно только еврейской, а не русской душе. (Немцы жмут еврея, он ненавидит немцев, русские — русских.) Но мы же знаем, что англичане десять лет вооружали немцев на русских

275

вот именно для этой войны, которая им теперь будто бы так не нравится. И еще много знаем и понимаем, что весь мир кругом виновен и теперь достается всем сестрам по серьгам.

Трепещет на ветру и гнется клочок придорожной травы, -так трепещет и гнется моя душа, и тут одна только молитва, одно единственное желанье и смысл — это о сохранении семян, которые, чувствую, еще наполнят мой колосок.

Опять поразила мысль, что бабий мир весь такой от низу и до верху и нет из него выхода, кроме выхода замуж (сделаться рабой или самой порабощать). Только поняв окончательно безвыходный круг бабьего мира, можно понять, что Христос мог родиться только от Девы и Духа святого, что только от Девы может муж принять в себя Христа и понять его через Богородицу.

Но если кто не может сам участвовать в этом рождении, т. е. сообщить свой Дух Святой своей Деве, то ведь просто разумом, как хотел это сделать Толстой, невозможно это понять. От всей такой попытки остается только неподвижная мысль вроде непротивления и нечто хорошее и полезное, пришедшее, впрочем, тоже от церкви. Так что только избранные (монахи) предназначены принять христианское ученье непосредственно от Бога. Все же остальные принимают по церковному внушению, предполагающему соответствующее благоговейное отношение к великому Непонятному, и осторожное пережидание времени своего душевного развития, и раздумчивое отстранение от себя искушения тут же взять силой своего разума разрешение непонятного. Толстой, напротив, за чистое понимание Христа признает [свое] учение о Нем, отвергаемое церковью, и самое церковное внушение считает недостойным разумного человека.

— Не хвались, молодой грибок, дождешься и ты своего червячка.

Боец с фронта пьяный сказал: — Нас уж нет. А когда на него вытаращили глаза, он стал по-своему подсчитывать людей…

276

7 Сентября. Близкий лес, сосны в светлеющем при восходе тумане, как колонны перед невидимым зданием мира, вот-вот подымется завеса и начнется мистерия… Хотя бы одним глазком поглядеть удалось!

В советское время у евреев было модой скупать мебель 18 и начала 19 веков, красного дерева: это и красиво, и добротно, и всегда в цене. Отлично квартирки отделывали. Но в свете будущей жизни, какая возникает на крови нашего столетия, как «экс ориенто люкс», как смешна будет эта мебель! И особенно смешны эти люди советского времени с такой мебелью.

Боец, здорово выпивший, возвращаясь из побывки на фронт, умолял снять его, чтобы семье память оставить. — Вы вернетесь! — сказала теща. Он сразу обрадовался и пожал ей руку. Не лучше и у нас: как если все взвесить, то расчета «вернуться» и у нас очень мало, а я только и делаю, что «снимаюсь» в своих писаниях, тоже, чтобы «память оставить». Но не надо смеяться над этим: этой «памятью» Бог пожалел человека.

Теща больна, а когда она не больна, все топорщится. Она так и в могилу уйдет барыней, хотя, несмотря на болезнь, выполняет работу кухарки. Что же, в пределах отпущенного на ее долю здоровья, способностей и развития, она, конечно, героиня, это надо признать.

Ходил полями в дальний лес в урочище «Коровий поток» за белыми грибами, туда 7 верст, назад 7 и там на грибах отмахал верст 20. Идешь за грибами, не зарекайся на одни белые — придется поклониться и сыроежке.

На громадных полях забитые женщины, дети, калеки все-таки убирают хлеб: мечут рожь в скирды, копнят овес, косят гречу. На поляне усталый человек присел на камень, уснул, его окружили тучей грачи. Один смелый грач сел на корзину, и все стало издали понятно: это сеятель вышел сеять. Я тоже сел на пень на опушке, опустил свою корзину с грибами на землю и вспомнил Некрасова: к чему привела нас теперь эта любовь к

277

простому народу. Какой там народ, какие вообще там народы, народности. Худший как будто народ, евреи, давал в прошлом лучших людей, да и теперь всякий знает своего святого еврея. А такой прекрасный добродушный, детски наивный народ -русские, такой честный и умный народ — немцы… Да, есть и у них. И вообще интернационал заключен в личности.

Это у нас раньше называли человеком, и так часто в добродушно-болтливом обществе повторилось с пафосом «человек», что смысл его потерялся. По правде говоря, я никогда и не понимал этого «человека» и только теперь дошел до него и начинаю видеть его из себя самого. Может быть, в этом приближении к нему я