нас женщин, питающих жалостью змей.

К отрывку о самоограничении по поводу того, что Ляля все понимает, но не хочет и не может взяться: «мостиком» тут может быть послушание (у нас) и Pflicht (у немцев).

336

Во время революции появились интеллигентные старцы (из духовенства), которые пытались строить монастыри в миру. От этого происходило невозможное смешение духовных ценностей с бытовыми. Так вот у Р. жена была духовно подчинена о. Роману и мужа своего постепенно приводила в «духовное состояние» и до того довела, что он, как скопец, принял бабий вид.

25 Ноября. Сильный северо-западный ветер с небольшим морозом. Складывал в заутренний час свои детские молитвы так, чтобы в предутренней тьме боль свою, как греховное состояние, сливать с тьмой и потом постепенно как бы рассветать внутри, переходить к делу (Отче наш) и кончить победой света.

Бедный Митраша! он верно чувствует свет личности во Христе, но минуя церковь, как сектант, сам, своим разумом пытается разрешить все вопросы, которые подвигами своими разрешали последовательно Отцы церкви. Так он сделал мою книгу «Корень жизни» (временно) камнем, на котором он строит свои морально-религиозные домыслы (символы). У него получается с «Корнем жизни» то же самое, что у немоляк с их вечным переводом Библии на свой заумный язык («Адам есть твердый разум» и т. п.). Между прочим, от этого заворота умственных кишок спасает не только церковь, но и действенная причастность к человеческой культуре (грубо: «кончил» или «самоучка»).

В фотографии я получил оружие против Лялиной кухонной страсти. Когда я упрекаю ее в том, что она свое высшее дело -помогать мне в духовной работе, забросила из-за кормежки, она ответила, что кормежка это выражение ее любви ко мне и маме. Теперь, когда она меня упрекает: «Проклятая фотография!», я ей так же отвечаю: она есть выражение любви (мед, яйца, сметана — все от фотографии).

Жалость содержится в любви, как хитрость в уме, но как нельзя хитрость выдать за ум, так нельзя и жалость назвать любовью.

337

26 Ноября. С вчера и на всю ночь снежная метель. На рассвете в лесу, когда мало-помалу все бесы превратились в кусты можжевельников и в горелые пни, а хвостики их в сучки, поминая милых умерших, я вспомнил Фета и Тютчева, поэтов света и тьмы: Тютчеву мило, когда сучки бывают хвостиками, Фету — когда хвостики исчезают, одному призрачен день, другому призрачна тьма. С любовью помянул я поэтов и всех родных своих, чувствуя в сердце своем, что пока я — все они существуют и живут во мне.

А что это «я»?

И я, через Митрашу и Лялю, почувствовал Гостя в голубом194, который еще в детстве и постоянно потом навещал меня во всех возрастах и в разных образах… Не смею дальше называть….

Раскрылись створочки жемчужной раковины.

— Милый ты мой! И закрылись.

Со дна теплого моря поднялась наверх жемчужная раковина. Створочки раскрылись.

— Милый ты мой!

И закрылись. Жемчужная раковина опустилась на дно. Вот и вся моя земная любовь, но я и ныне только слышу это — «милый ты мой!»

И вот сейчас вижу, как будто не спал я, а лежал в раковине на дне теплого моря в состоянии неупрекаемой священной праздности, и мысль моя шла не выводами — не выводил я ее, не тянул, как логики, а просто видел вещи, и они сами от одного моего взгляда становились на свои места: я их не насиловал, они были благодарны мне за свое новое положение.

И вот я из этой жемчужной раковины между створками, сквозь лазурное море, увидел бедную человеческую жизнь на земле как неустанное движение, неуемное стремление к этой праздности. Я видел ясно, что на пути к этому счастью обладания властью безвластной становилось неправедным усилие, утверждаемое логикой, это усилие приводило всех ради порядка к насилию, к власти жестокой, неправедной, расставляющей вещи, не считающейся с сущностью самих вещей…

338

Сколько по пути к искусству осталось у дороги трупов, идущих к нему только потому, что они не могли понять, что идут к праздности и не могли почтить в себе празднолюбие, как высшее благо.

Вот отчего, значит, моя теща для всех так умна и рассудительна, а для нас, празднолюбцев, очень, очень глупа. И одно слово — немка. Разве эта война не есть демонстрация немецкого Ratio против Логоса? Разве и вся эта германская культура не есть в этом смысле постепенное падение. И вся цивилизация.

Организация — это значит расстановка вещей и рабочих людей с целью сосредоточения силы их всех…

27 Ноября. 30-го едем в Ярославль, числа 5 декабря в Москву, числа 10-го вернемся.

Снег сыпался долго, сутками, сегодня перестал и с утра морозит, и ветер стихает. Но когда рассвело, опять дул ветер, и на весь день поднялась метель.

Вчера утром явился к нам молодой человек, Ляля, увидав его, крикнула: «Бурлин» и чуть не бросилась ему в объятья. А Бурлин — тот самый председатель Ярославского Облплана, к которому она стремилась за керосином. Собственно не человека, а керосин заключила она в объятья.

Условились в понедельник ехать в Ярославль и потом прямо в Москву.

Единство в многообразии создаваемых форм составляет и стиль, и содержание произведений художника. Это устремление к единству я во время своего юношеского крушения и по- »• тери веры в прямую линию движения человечества к лучшему (прогресс)195 понимал, как силу центростремительную, влекущую к земле, к жизни реальной, против центробежной силы «прогресса».

Мне тогда стало представляться, что истинное движение духа кругообразно, согласовано с движением космоса. Теперь я начинаю верить, что и Дух и Космос, совершив необходимый срок своего вращения, обусловленного «падением», выправляются

339

и находят свою священную прямую. И можно, благословляя и любя жизнь, гармонически вращаться вместе с живущими только при уповании выйти когда-нибудь из этого круга на священную прямую.

Вот это движение по священной прямой и порождает стремление к единству форм, в бесконечной конечности которой находится [Сущий], определяющий единство многообразия форм, и то неповторяющееся в человеке, что мы называем личностью.

«Христианскую кончину» вот и надо понимать, как сознание выхода своего на божественную прямую — путь с полным освобождением от необходимости вместе со всем подсолнечным миром каждый день на закате на ночь приходить в положение вниз головой и вверх ногами, а на восходе солнца выправляться и снова ходить по земле вверх головой. Последние судороги умирающего есть последнее унижение человека в его необходимости вращаться вместе с землей и в то же время выход его Духа на божественную прямую дорогу бесконечного приближения к Сущему.

28 Ноября. Зима становится. Вся ступня в снегу и хороший мороз. Если это стала зима, то значит, снег лег в этом году на мерзлую землю.

Вчера приходил «Пан» (старик, который плетет корзины на площадке — описать смех его).

Человек, самый даже маленький, заключает в себе такое великое множество маленьких, мелких и мельчайших подробностей, что если дать волю ему на время и возможность искать их удовлетворения, то никакая золотая рыбка не выдержит и откажется служить.

Вот почему политическая экономия имеет своим героем непременно среднего человека, получаемого путем арифметического вычисления. Во имя этого отвлеченного существа ограничивается жизнь каждого живого человека, и каждый живой человек, вынужденный уважать закон, отнесенный к среднему человеку, всеми возможными тайными путями стремится для

340

себя обойти закон. Людей, которые уважают закон или «казну», как у нас говорят, настолько, что ради этого поступаются личными интересами, у нас в России называют дураками («дураков работа любит»).

29 Ноября. Такой вчера мороз хватил! И к вечеру опять его сломило, и опять всю ночь мело и занесло к утру все дорожки, и сейчас, на рассвете, все метет…

Смех русского пока слышал два раза в жизни: это как смеется писатель Григорьев и сторож на площадке Федор, в это»смехе: < 1) приглашение присоединиться (хор), 2) решение, 3) реальность, 4) разрешение всей путаницы и конец, 5) начало -из холода и жестокости. И много всего. Русский простой народ это... Мать слилась в своей радости жизни. Любовь явилась как жалость (Богородица) и понимание (Христос). Русские мужики те же индейцы. Завтра едем в Ярославль. 1) Вычистить ружье, 2) зарядить «лейку». Дела в Ярославле: 1) химикалии, 2) фонарь, 3) тарелки-стаканы, 4) дрожжи, 5) пила, топор, лопаты и пр., ведро, петли, гвозди, 6) лампа, стекло, фитиль, 7) мыло, спички, 8) костюм Ляли и передник, 9) термос, 10) керосин, бензин, автол, 11) резина для машины и велосипеда. 30 Ноября. По свежей пороше (снегу нанесло много!) заяц русак жировал возле нашего дома, ел кочерыжки на огороде лесничего. Погода после метели мягка, как на масленице. Хорошо. Коробка скоростей отказалась работать. План поездки в Ярославль переменился: туда послали Кононова на его машине, а сами поехали с ним до Переславля. Были опять у Аникина 341 за дровами и молоком, получили какой-то килограмм мяса, да сколько-то грамм масла, да немного крупы. Глянул как-то на свою Фацелию, какая она стала зеленая, с какими темными кругами под глазами... Так весь день в тупом сознании, сквозь которое как свет мерещилось хорошее - это может быть сегодня вечером вернуться в свою берлогу, к своему фотографическому фонарю. Вечером шли три версты по рельсам, проваливаясь на мостиках между шпалами, на фабрику «Красное эхо» в надежде сесть на паровичок. Когда добрались туда, там в ожидании паровичка девки-лесорубки пели сентиментальные песни, сочиненные и распространенные по радио. Девушки до того это «освоили», что сами были похожи на какие-то аппараты, продолжающие радио. Серьезные же люди, как бухгалтер, предколхоза и другие сообщали друг другу весть о том, что пленных за неделю взяли 63 тысячи. Передавалось это так безучастно и безрадостно, что кто-то подал реплику: - Шестьдесят тысяч немцев, откуда же брать им паек? В это время огонек паровичка вдали движется. - Идет, идет! -закричали девки. И одна из них вдумчиво и спокойно: - Идет, но почему же он идет жопой к нам? - Жопой к нам! - подхватил конторщик. И все хохотали тому, что свет, единственный свет в этой тьме кромешной, движется жопой к нам. 1 Декабря. В предрассветный час вышел из дому в засыпанный нетронутым снегом лес. Было почти тихо и морозило. На небе закрытом не было звезд, но облака, наверно, не были густы и быстро двигались. На одно мгновенье сверкнул, как молния, свет луны, высокой и яркой, как бывает всегда в последней четверти. В полной темноте между черными стволами сосен, в пухлом снегу я нащупывал валенком знакомую тропу, по которой ежедневно в предрассветный час хожу, собирая свои мысли в единство. Сегодня мне удалось так собраться, что я потребовал от себя перед невидимым свидетелем действенного решения и, кажется,