нему бродит, узнавая себя, наше «я». Вот когда встречается наше «я» с тем родным, что там отражается, то вдруг эта мелочь со стороны для себя становится целым открытием. Всю жизнь я мечтаю о том, чтобы найти какой-нибудь метод для таких открытий и всю естественную историю написать, как она нам открывается в отражениях всего человека, а не в меру способностей каждого. >

13 Июля. Жаркий полный июльский день. Меня скрутила поясная лихорадка, двинуться не могу. Но дела наши поправились, казенное молоко полилось по три литра в день, и можно меньше снимать баб на молоко. С фронта нет вестей, но догадываемся, что наступление превратится скоро в инцидент.

Подкрапивник. Когда в конце весны все великолепные птицы отпоют всему миру от сотворения его известные и милые песни, то начинает петь всеми этими голосами самая маленькая серая птичка подкрапивник: поет и скворцом, и соловьем, и зябликом, и овсянкой, и щеглом. Люди идут за грибами, за

526

ягодами или сено косить, а он где-нибудь под крапивой вот заливается, вот старается, но никто не слушает его пения после тех весенних великолепных птиц.

Может быть, подкрапивник хочет соединить все весенние песни в одну, как делает это человек. Дурачок не понимает, что человеческая песня сплавилась из всех песен мира под действием той же огненной силы, которая плавила миры солнц и планет. Маленький стилист под крапивой схватывает от настоящих певцов только форму песни, не имея понятия и предчувствия о внутреннем непостижимом велении природы, исполнителями которого на все времена и сроки стали великолепные певцы.

Так и с нашими поэтами бывает, один пропоет на весь мир один раз, а тысячи перепевают то же самое на свой лад у себя под крапивой.

14 Июля. С утра шелестит по огороду окладной дождик, и [от] этой мирной музыки даже моя боль (воспаление поясничного нерва) успокоилась.

Что бы там ни говорили о слонах и носорогах, но сила вся в насекомых: так вот если бы вывести муравьиную силу из массы муравьев, равной массе слона — разве один бы слон вышел из этой силы? И так если умельчить наших врагов и увеличить их в числе, то бесконечно малое (-«>) станет противником, быть может, даже и более могущественным бесконечно большому (+∞).

Да взять и самую смерть! Разве все наши человеческие попытки в борьбе со смертью создать героя, т. е. великого человека, не показывают, что смерть является делом сложенной силы мельчайших существ? Да и наука объясняет, что мы умираем от мельчайших организмов, овладевающих нашей кровью. Итак, происхождение видов не по Дарвину объясняется борьбою великанов со сложенной силой мельчайших существ.

Какой-то большой хищник от насекомых с полосатым гибким брюшком запутался в траве, жундел там, выбиваясь, стремительно срывался и опять натыкался, и опять поднимался, и

527

падал, и злился, и чем больше злился, тем яростней бросался в атаку на былинки, цветочки и ягодки и наконец выбился, полетел и возвратился по кругу, как будто с целью рассмотреть тех, кто ему мешал, кто держал, и потом, может быть, наказать, покорить.

15 Июля. Падают дожди, и солнце приходит, сырость, как в Приморье, бушуют огороды, по изгороди бегают молодые дятлы и смешно учатся долбить.

Искусство и жизнь. Мост от поэзии в жизнь — это благоговейный ритм, и отсюда возникает удивление. Но бойся, поэт, делать себе из этого правила и им подчиняться: ты слушайся только данного тебе музыкального ритма и старайся в согласии с ним расположить свою жизнь.

Попалась газета от 13 июля. По всему видно, что немцам в России сделать больше ничего не удастся, а в Европе, в Сицилии, наконец-то открылся второй фронт96. Приходится о России все передумать по-новому и разбить привычное мнение. Вот первый вопрос: обо что в России разбилась немецкая армия с ее несокрушимой Pflicht солдата и механизированным расчетом команды? Мы слышали в России неустанное ворчание населения нашего на правительство, насыщенное презрением. Но рядом с этим мы видели беспримерное послушание солдата на фронте. Человек отдавался у нас войне как необходимости и через это, может быть, оставался свободен в себе. Немец вел войну всерьез, пёр, как осел на рожон, и войну принимал как средство к своему благополучию. Из немецкой попытки разрешить…

16 Июля. Все дожди и дожди без конца. Скрутила болезнь. Газет нет.

Уважаемый Иван Николаевич,

ко мне привязалась хворь такая, что не могу стронуться с места. Пишу Родкевичу, и если он найдет необходимым мой приезд в Переславль, то окажите содействие в том, чтобы прислать

528

за мною Вашу или другую машину. Расход бензина возмещу из своего июльского пайка в Ростове. Кстати, и еще просьба. Нельзя ли устроить получение июльского бензина.

17 Июля. Все дожди. Ляля уехала в Переславль узнавать у доктора о моей болезни.

Лева приехал. Пошел купаться, плавал с Норкой, нырял, гоготал. Норка впервые узнала в нем своего человека и теперь от него не отходит.

18 Июля. Всё дожди. Ляля вернулась. Новость: наши на Орловско-Курском направлении прорвали фронт на 40 километров.

Читал у Розанова о двух состояниях: человека побитого и того, кому побить хочется. Мы, русские, по Розанову, живем и думаем как побитые, и только «нигилизм» не входит сюда97. -Интересно бы знать, — спрашивает он, — чем этот нигилизм кончится? — Вот теперь бы ему показать на этом побоище немецком, в которое скоро превратится эта война, — показать бы скрытую государственную силу этого нашего нигилизма и смысл слепой Голгофы тех страдальцев98. Я помню, как-то раз намекнул ему на это, а он мне ответил: — Я еще в гимназии так думал, а потом оказалось, это лишь наши юношеские мечтания. — Так и все такие люди, уходя в себя, в свое «уединенное», в свое «Хочется», теряли связь с этим русским «долгом»99, (надо каким-то новым словом это назвать) и отходили от него, — все талантливые, все, кто стремился реализоваться личностью. А те серенькие люди («бесы»)100 всё делали свое «надо», и вот теперь, смотрите, Василий Васильевич! — из этого «нигилизма» складывается государственное «Надо».

19 Июля. Утром Лева ушел в Копнино на фотоохоту.

Ночью мучился от болезни своей.

Возможность разгрома немцев всю ночь показывалась как оправдание слепой Голгофы интеллигенции: весь этот прошлый нигилизм, анархизм, социализм и т. п., все как проявление общественного долга, на основе которого строится всякое

529

государство. И раз уже это было нереально, все в будущем, т. е. если общество желанное было в будущем, то и личность, конечно, тоже вся была в мечте.

Марья Васильевна про себя свою деятельность сводит к Богу, одним людям помогает, других невольно обманывает. Те, кому помогает, молчат (часто помогает умереть, хоронит), а те, кого обижает, вопят. И до того много этих обиженных, что нормального человека уверить в добродетелях М. В. так же трудно, как человека, видящего в жизни одну неправду, убедить в реальности Божественного промысла. Одним словом, в Марью Васильевну верить надо, как в Бога…

Бывает, когда идешь один в пустынной природе, будто кто-то сзади тебя идет и отражается во всем, куда ты кинешь взгляд: всякое дерево, куст, цветок, былинка, жук, заяц являются частью единого существа, Всего-человека, близкого тебе и знакомого. Вот дерево похоже на человека, зарытого вниз головой до полтуловища и ноги расходятся в стороны, и между ногами птичка свила гнездышко…

20 Июля. То, что мы любим больше всего (кроме Бога), не существует таким, как мы любим его. (Подумал об этом при чтении в «Уединенном» о любви Розанова к семье, которая при самом зачатии была в распаде.) Вот это самое сомнение в действительности бытия любимого порождает веру в Бога — и это один род людей. Другой род — это те, кто верят в бытие любимого и потому могут обходиться без Бога: им существует любимое вместо Бога.

Нам дали три литра молока в счет госпоставок, и колхозники стали к нам относиться с заметно большим уважением.

— Это от рабства, — сказала Ляля.

— С точки зрения, — ответил я, — интеллигента, не признающего начальство. С этой точки зрения их ордена — насмешка, а не предмет уважения.

— Конечно!

— И в конце концов и самое государство.

— И государство, конечно, в основе своей носит рабство.

530

— При глубоком раздумье, — ответил я, — это да, но самое наше раздумье в этом отношении в основе своей носит интеллигентский нигилизм, содержащий в зерне своем волю господства в иных, лучших для себя, не «рабских» условиях. И вот понятия такие, как рабство и хамство, — это с точки зрения интеллигента, — а с точки [зрения] народа получат значение уважения к старшим, к начальникам и т. п.

В этом нашем споре получают разрешение и такие вопросы, как: почему люди в тылу прошлый год немцам сочувствовали и ждали их, а на фронте и ненавидели их, и били. Вот именно потому, что в тылу было раздумье о большевиках, о их колхозах, а на фронте «уважение» и преданность начальству (рабство).

21 Июля. Болею (поясничная лихорадка).

22 Июля. Ляля начинает серьезно вступать в желание иметь ребенка (тут много от «все, все, что смертию грозит»101, вроде восторга в Ярославле во время бомбежки, но… может быть, и естественное чувство женщины в основе). Дмитрий или Елена? Но к обеду драма закончилась… благополучно.

Ответственность за слова вызывает необходимость логики, пользование логикой бывает жестоко и сурово.

23 Июля. Дождь, парит, солнце, как субтропики. Болезнь проходит.

24 Июля. Дождь. Ходил по грибы на 3 часа. Собрал лисичек, червивых сыроежек. Болезнь отпускает, но слабо.

Было время, я очень боялся встречаться с собой в зеркале, и, вероятно, отчасти это было, как иногда боишься на часы посмотреть и вдруг узнать: время прошло и ты опоздал. Так и сейчас, искоса смотрю на рожь, знаю, что желтеет, что гнутся колосья, а не вглядываюсь: боюсь узнать по колосу, сколько осталось до жатвы, до осени.

<На полях: - Брак должен бы возникать в монастыре, а не на скотном дворе.>

531

И у немцев в идейный круг их войны входит социализм, и у нас социализм, и у Америки демократия, значит, у всей войны мысль главная об устройстве масс. И так все, и победители и побежденные, стремятся к одному и тому же.

Одна, одна валюта в человеческом мире — семья! И если наша литература русская говорит о том, чего не было, то это «не было» — у нас семьи не было и, значит, не было и государства. Мамы нет и папы нет, но в душе ребенка есть мама и папа, и вот дитя создает себе… так создавала в свете этой любви наша литература жизнь,