делился с людьми, и люди мне были благодарны за радость. А жизнь Ляли я почувствовал как жизнь этой девочки сегодня вечером: не может насладиться одна и все ждет кого-то, чтобы вместе съесть свою шоколадку.

Да и свою ли только жизнь понимаешь по этому примеру, разве не весь мужчина, как творческий деятель такой, как этот мальчик, и разве не вся женщина в своей любви такая, как эта девочка? И разве вся современность не в том теперь состоит, что на первое место выступает девочка?

И вот отчего неприятно бывает теперь среди массы бритых мужчин увидеть какого-нибудь с большими толстыми усами, чувствуешь в этих усах былое мужское самодовольное насилие — и в древнем завете: жена да покорись своему мужу.

Очень возможно, что в усах-то и заключается происхождение собственности: тут в мужском насилии над женщиной это начинается, а женщина, отдаваясь, лишь включается и охраняет начатое усами, и в этой охране-то и рождается именно собственность.

11 Февраля. Не поймешь, я ли сам вхожу во время, или время входит в меня, все равно: ничего не зная в политике и дипломатии, чувствуешь себя современным. Мне только надо дождаться своего срока, чтобы схватиться за ручку времени, привеситься к его поезду и помчаться.

431

Каждый день в «Правде» печатается что-нибудь о православной церкви, и становится ясно, что церковь окрепла и близко время, когда мы услышим звон.

— Это радостно, – сказала Зина.

— После всего, что было, – ответила Ляля, – не могу радоваться звону, не могу просто радостно и в церковь войти, как было в детстве. Входишь, все как было раньше, лампады и свечи горят, отражения в окладах и в стекле, возглас священника из алтаря, певчие. И в то же время чувствую в себе не прямое, а сумеречное, и в тревоге ждешь, что из всей этой привычной церковной гармонии покажется какая-нибудь страшная рожа.

— Я это тоже чувствую, но это личное чувство, я выхожу из него и радуюсь, что народ делается причастным к таинству.

— Народ, какой народ. Те личности, которые несли муку за церковь.

— И радуясь, готовы принять новую муку на себя.

— Народ-то потребители. ‘ — Нет, народ как собор личностей.

Ляля на этом сдалась, но тут же заметила:

-Я ничуть не отрицаю современной церкви, признаю… но не могу радоваться предстоящему звону…

— Не только ты, – сказал я в заключение этого разговора, – даже десятилетний мальчик чувствует разлад в душе, противоречия на каждом шагу.

Начиная с этих мальчиков, мы все стали теперь Старшими. И как вспомнишь детское чувство к Старшим, чувство страха, неимения права допытываться у них о своем, или судить их по себе. Но вот мы теперь узнали эту тайну, взяли на себя это бремя, и по непривычке и сомнениям мучаемся. Но, вероятно, и к этому можно привыкнуть, как привыкают к хронической болезни. Нам пришло время не радоваться самим, а с улыбкой радоваться на детей, узнавая в их радости свое детское прошлое. И к кому же, как ни к таким Старшим, обратился Спаситель, указав им: «Будьте как дети».

12 Февраля. Две девочки вошли в мой гараж. – Здравствуй, дедушка. – Здравствуйте, девочки, как вы

432

поживаете? – Хорошо. – Что же хорошего? – Ничего. – А сказала, хорошо. – Конечно, хорошо, нам ничего больше не нужно.

13 Февраля. Москва знала вчера вечером, но мы рано легли и радио не слушали. Узнал я о Крымской конференции только утром и, очухавшись от волнения, пошел Ляле рассказал. И мы радовались с ней согласной эгоистической здоровой радостью, как радуются узники, подмечая признаки близкого освобождения.

Но когда принесли газету, и теща прочла и стала радоваться за будущее человечества, то мы оба восстали на нее, уверяя, что хорошему человеку в будущем нельзя будет принять счастье, купленное такою ценою: кусок поперек горла станет. Теща, по обыкновению, стала спорить, не понимая возражения. И Ляля ей сказала, что вера ее в будущее человечества как раз и есть то, о чем говорят большевики.

И все-таки это есть у людей, как у тещи, какая-то рационализированная или приспособленная для практической жизни религия человечества, составленная из идеи бессмертия, заключенной в чувстве движения рода.

Я спросил: – Вы чувствуете страх смерти?

Я понимаю этот «страх» в смысле страха перед совмещением точного знания о своем уничтожении с верой в бессмертие своей души. Она мне ответила прямо:

— Нет, страха смерти нет у меня, меня беспокоит лишь вопрос: в чем бы так себя продолжить, и что свое дать людям.

Она была художница. После того, как она ушла, я сказал Ляле:

— Вопрос, который она подняла, это вопрос раскрытия своей индивидуальности, особенно острый у нас в принудительном коммунизме.

В начальное время представители нашей власти (партийцы) были худощавые люди, устремленные подбородком

433

вперед, теперь же показались плотные важные люди, которых почувствовать можно по себе, если на умеренном ходу приподнять немного вверх плечи и так, сознавая через мускулы свою силу, идти, соразмеряя шаг с легким покачиванием рук.

Помучился я с машиной, и наконец после мук она заработала, и я, как всегда бывает в таких случаях, очень обрадовался. Да, я радовался, ехал, а мука моя работала, и так всегда мука работает, и мы так легко, так охотно о ней забываем. Вот моя машина: над ней сколько [людей] ученых мучились, – имена их, Господи, веси. Какие тут муки ученых вспоминать, когда я даже свою собственную муку забыл, лечу, свищу!

14 Февраля. Конец Сретенья. Погода так давно стоит на маленьких морозиках, что о больших никто и не думает.

Есть две основные власти, это власть мысли (логос) и власть бытия.

Степень преобладания той или другой силы определяет характер исторической эпохи.

А то, что мы называем культурой – это, вероятно, есть сумма редких моментов согласия власти мысли с властью бытия.

Библия потому величайшая книга, что жизнь человека в ней представлена под влиянием этих двух сил: в Ветхом Завете преобладает власть Бытия, в Новом – власть Мысли.

Социализм – это новая эпоха, потому что по-новому властвует в ней Бытие. Что же касается Мысли, то она почти совершенно не движется. Если так будет долго продолжаться, то движение сознания прекратится и наступит одичание. Сейчас еще теплится Мысль возле страдающих, но если новая эпоха принесет освобождение от голода и страха, то человек обратится в скотину. Мы этого, однако, не думаем, потому что «праведников» (т. е. личностей) достаточно в обществе, чтобы в решительный момент сила Мысли удержала Бытие от разрушения.

434

Вчера Ляля нашла в моих дневниках вещь необычайной поэтической силы.

Неужели я, такой глупый, мог так написать, думал я, спрашивая: откуда взялось. Впрочем, и все настоящее, написанное мной, удивляет меня. На этот вопрос «откуда берется?» Ляля ответила, что берется, конечно, из того великого багажа, который находится за пределами нашего обычно-рассеянного внимания… С ней это было после трагической кончины ее отца: вдруг открылся целый великий мир, о котором раньше она и не подозревала. Из этого мира, напр., она сразу почерпнула себе силу для борьбы с собой в уходе за больной матерью и много всего. Что же касается художников, дивящихся своим собственным открытиям на взлете, то эти взлеты наверно зависят от свойственной им способности сосредоточивать свое внимание.

Мысль эта о творческой силе сосредоточенного внимания была у Олега. Но и у меня независимо она была, и я называл ее родственным вниманием. Немного сбивает определение «родственное» тем, что оно повторяется не совсем в том значении в биологии («химическое сродство») и в быту. Я хотел этим понятием «родственное» определить эту силу, связывающую в один луч все разбегающиеся в разные стороны лучики нашего внимания. Не родственное надо бы сказать, а любовное внимание.

Между прочим, я много лет пытался осознать условия возникновения этого любовного внимания с тем, чтобы им управлять по своей воле. Но сколько раз я ни пробовал, всегда в моих опытах выходило, что воля моя в сосредоточении любовного внимания сводилась к выбору благоприятных условий, так, напр., я заметил, что только ранним утром это у меня бывает, ранней весной и в момент разрыва с привычками (напр., в путешествиях).

Я набрал в свою память множество такого рода благоприятных предпосылок внимания, тихий шаг в лесу, затихание вблизи дерева, мучительные охоты с пропаданием сознания и последующим возрождением и обогащением его при отдыхе.

435

Итак, множество условий, которыми наверно каждый художник окружает себя для собирания внимания. На мельчайших удачах я старался анализировать приход этого внимания с тем, чтобы, раз поняв приход этой силы, пользоваться только ею во всякое время и в отношении всякой вещи. Я помню, однажды стоял под ольхой на снегу в страстном ожидании, под лай гончей, появления лисицы. Мое внимание было направлено на тропу и вдаль. Но здесь вблизи мой взгляд проходил через веточку, на которой висел зимний крестик будущего ольхового цветка. Глядя на этот крестик, я подумал об ольховой шишечке, которая бывает тоже зимой на таких веточках. И вдруг увидел, что шишечка уже отвалилась, упала на снег и лежала черная.

И вот была сложная охота, лисица оказалась на озере, ее турнул рыбак один, перетурнули другие, собака то теряла след, то находила, и много всего. Но единственное, что мне дало мое любовное внимание в эту охоту, был крестик будущего цветка и на снегу черная ольховая шишечка. Так и всегда, внимание сосредотачивается на чем-то не том, что тебе надо, скорее, отводишь его, а тут благодаря этому, тут, возле тебя, нечаянно показывается то дорогое, что тебе нужно. И так, может быть, все наши приемы для нахождения любовного внимания состоят в том, чтобы отвести в сторону, освободить себя от рассудочного волевого внимания.

Для того-то вот так и полезно художнику действовать в природе, охотиться, рыбу ловить, грибы собирать, чтобы отвести от себя обычное рабочее внимание и остаться с любовным, праздничным.

Сам того не зная, может быть, и Лев Толстой для того и землю пахал. И вот именно, в чем упрекают Толстого, что он не всерьез пахал и мог во всякую минуту по своей прихоти бросить пахоту, – это именно и доказывает, что пахота его была тем же самым, что для поэта в лесу собирание грибов или охота: способ освобождения любовного праздничного внимания от рассудочно-рабочего.

Рабочее внимание, однако, освобождает празднично-любовное внимание только до какого-то момента его напряжения,

436

после чего всякое внимание кроме рабочего поглощается. Это легко проверить, если взяться с утра идти и на ходу думать: в конце концов, бросишь думать и будешь только идти.

Итак, любовно-праздничное внимание сопровождает рабочее внимание, скажем, –