– А как же ты? – Я другое, я не с этого начала, ты весь мой, а как она? – А может быть и женщина чувственная начинает, как мы с тобой, под влиянием каких-нибудь чар: ты знаешь, я такой живой рассказчик. Вспомни Отелло, ужасен видом, взял Дездемону своими рассказами. А соловей – серенькая птичка, вспомни нашего соловья на Ботике.

Слышал по радио образцовое выступление какого-то учителя перед школьниками, учитель начал: – Ребята, война кончается.

496

Да, это теперь все чувствуют. Ехал по Москве, и радость была разлита на лицах людей. Как апрельский свет на зданиях. Молоденькая девушка милиционерша стояла на посту, улыбаясь, и напевала. Я дал ей сигнал. Она вздрогнула, спохватилась и, увидав меня, указала мне своим жезлом путь. Но она это сделала с испугу: ехать еще было невозможно. Я ей улыбнулся, она растерялась.

Да, вот поет девушка на посту, улыбается мыслям своим апрельской улыбкой. И сколько их! И сколько они детей опять народят с одобрения апрельского света и майских цветов. И все страдание будет предано забвению. Ах, ты сопротивляешься, ты ворчишь. Ну, тогда посмотри на землю, пока она не покрылась новой зеленью: вся она лежит серо-желтая, покрытая гниющими листьями, сломанными старыми былинками, навозом и грязью. И выбирай себе участь: оставаться удобрением или самому расти вверх, поднимаясь к солнцу. Вот в этом колебании, в этой борьбе ухода в себя, в болезнь свою, в дух свой, в страданье и радость нового роста пришел на землю с особенной улыбкой Христос. – Пойми это чувство и сам улыбнись!

Мне это пришло в голову, помню, именно в то время как я глядел на улыбающуюся и поющую милиционершу. И подумав об улыбке Христа, я дал ей сигнал. И она испугалась. Тогда, заметив, что в растерянности она сделала неверный жест, я тихонечко подъехал к ней и улыбнулся той улыбкой. И она, смущенная, как самарянка, ответила мне улыбкой, спрашивая глазами: – Кто ты? И я, сочувствуя ей, понимая ее, как зеленую травинку, выходящую на свет из желтого весеннего хлама, говорил ей мысленно: – Я послал вас жать то, над чем вы не трудились. Другие трудились, а вы вошли в труд их.

Да, да! Эти апрельские лучи и улыбки именно и зовут жнецов войти в труд сеявших. В этом вся тайна жизни и тайна причастия: причащаясь, мы вовсе не обрекаем себя на страдание, напротив, мы, не сеявшие, входим в труд их, сеятелей.

497

Так что война кончается, и самая современная теперь тема жизни – это как войти в труд их, кто сеял, для чего мысленно собрать всех сеявших и понять их.

16 Апреля. Апрель приходит с утренниками, а часто и дневными легкими морозцами и снегопадом. Мы ждем начала теплых дней, чтобы поехать в Усолье за вещами.

Есть слова, которые, сцепляясь одно с другим и повторяясь, ведут как тропинка внутрь себя самого…

17 Апреля. Ждем тепла. Это каждую весну бывает, такое ожидание решительного поворота и тепла. По радио грохнули утром об отказе союзников принять в С.-Франциско представителей современного польского правительства с заключением, что наше правительство настаивает.

Так смерть Рузвельта и этот отказ соединяются, и радость конца войны омрачается. Но говорят, новая война будет скоро, только никак не теперь.

Был у тещи новый психиатр Довбня, внушал ей – ничего не бояться, сказал нам, что она «ушла в болезнь». Я подумал об этом бегстве в болезнь, что и все мы так живем, теща в болезнь, я сейчас – в машину, в охоту, кто-то в политику, кто-то… и так все во что-то уходят. Только дети живут всегда здесь.

Как это можно смотреть на выразительные, старые, высокие деревья и не увидеть в них жизнь всего человека, каким он смотрится из-за нашей спины в тихие заводи ручьев, рек и озер.

18 Апреля. Солнце с морозом, как и раньше, но к вечеру стало мягче. Как потеплеет, так и поедем в Переславль. После ухода Чагина почувствовал приближение денежной нужды и необходимость писать или что-то делать, чтобы из нее выйти. Это значит, что я возвращаюсь к своему

498

привычному состоянию здоровой борьбы за жизнь, прерванную войной (жизнь «на лимите»).

В Сов. Союзе каждый служащий и рабочий находятся под угрозой замены другим. При этом нет никакого спасения в том, что ты сделался единственным и незаменимым. Напротив, «Единственный» в этом случае вступает в борьбу с каким-то принципом высшим, Неличным, и, как правило, «Единственный» заменяется. И очень часто на место незаменимого работника ставится совершенный дурак, ничего не понимающий в деле, который, наделав вреда, прогоняется тоже и заменяется в конце концов средним работником. Так все общество перемалывается в аморфную среду, как зерна кофея в ручной мельнице переделываются в кофе. Благодаря этому процессу вырастает диктаторская власть огромной силы, п. что, конечно, всякая незаменимая личность на сколько-то ослабляет центр власти. Нам остается осознать необходимость (необходимость нельзя обойти) положения и через это стать свободным в силу диалектического понимания свободы (личности), как осознанной необходимости.

Между прочим в конкретной действительности русский человек давным-давно таким образом преодолевал свое рабство. Так и церковь воспитывает у нас православных христиан, так и раба жена рождала великих людей. Вот против этого обхода необходимости становится Америка, ее капитализм против нашего социализма, острие на острие. И если ты, чувствуя свою независимость, хочешь спасти ее, то будь мудр как змий и ни в коем случае не соблазняйся заманкой Америки, роскошными общественными молитвами ее президента.

Вот у нас отняли единственного близкого самим писателям работника, отличного издателя Чагина и заменили его дураком. Наивный человек из Америки спросит: – Почему же вы, писатели, не заявите купно о нарушении условий вашей работы? – П. что, – отвечу я, – боюсь: высуну нос, а мне по носу. И так думает каждый «Незаменимый» и

499

предоставляет дело на усмотрение Председателя Союза и секретаря, которые действуют согласно внешней политике наверно правильно.

Детские рассказы: 1) Ворона и грач, 2) Мухомор и боровик, 3) Соня и Боря, Блудово болото, Весенняя клюква (пейзаж).

В гараже под Каменным мостом в ожидании инженера развернул лежащий у него на столе том сочинений Ленина и вдруг понял Ленина как писателя: слово было для него только как средство общения в деле. Так гуси летят, редким криком помогая направлению полета всего каравана. Так рабочий запевает Дубинушку, чтобы всем разом «ухнуть». Этого и Маяковский хотел, не знаю только уж, чего у него вышло. И этого именно ждут от нас вожди, но у нас ничего не выходит. И нам даже кажется иногда, наше положение похоже на положение золотой рыбки, получившей приказание служить старухе.

19 Апреля. День простоял как все эти дни еще холодный, но по дыму – что он начал клониться с запада, по клочкам перистых облаков – можно ждать перемену. Решаю в ближайшие дни ехать в Переславль.

Может быть так: он влюбился, и ей это приятно, и она его полюбила. И он ее полюбил за то, что она его полюбила, и она страстно и глубоко стала любить его за то, что он так сильно ее любит. И так они жили, сильней и сильней любя друг друга, готовые один ради другого и хранить свою жизнь, и если понадобится для другого, от своей жизни совсем отказаться. Чудесная любовь, и если вспомнить, как началось, то ведь было так, что она его полюбила только за то, что он полюбил: это было эгоистическое чувство – любовь для себя, и точно так и он от физической влюбленности перешел к духовной любви только потому, что она его полюбила, и у него тоже вначале была любовь для себя. Теперь же, глядя на них, никто бы не

500

подумал, что и их любовь друг к другу произошла тоже от любви к себе самому.

Ляля на это мне сказала: – Господь с тобой, Миша! Да разве все любящие для себя любят? Пусть даже начинается для себя у каждого, но от каждой большой любви что-то выходит, что-то рождается: дети, книги, картины. А в нашем случае ведь нам только война помешала.

20 Апреля. Солнце роскошно показывается утром, и вскоре все небо затягивается серыми сплошными облаками. И это серое небо, и ветер с запада – думалось – вот перемена, но нет никакой перемены, и мороз остается на весь день и ночь. Мороз весной – это ясная радость, я не помню долгих серых морозов, а в нынешнем апреле таких морозов и снежных дней уже теперь наберется с полмесяца.

Удалось задержаться еще на один день, значит, на один день ближе к теплу. Постараемся выехать завтра и прямо в Хмельники.

В Германии мы и союзники похожи на два крыла невода: мы около Дрездена, они – в Лейпциге, вот-вот, сблизившись, вытащим на берег карпа.

Неверующие люди наконец-то поняли, для чего нашему государству понадобилась церковь. – Это второе НКВД, – сказал мне вчера шофер. Но ничем не лучше сказал и Чагин: – Церковь очень полезна, с помощью ее можно привлекать государству к себе совершенно неуловимую иначе часть населения.

Это, конечно, очень наивно, очень!

Филер, распахнувшись, вчера мне сказал: – Мне 37 лет, я, прочтя весь рабфак, вчера сдал экзамен за десятилетку, был в Германии и вообще хватил культурки.

(О границе духовного и физического материнства.) М. Алексеевна.

501

22 Апреля. Вчера днем было совсем хорошо, тихо, тепло, и мы твердо установили на сегодня день отъезда дней на пять в Усолье и Хмельники.

6 утра. Белье на веревке сильно колышется, рвется, взлетает и падает – ветер с юго-востока и заметно переходит влево с запада к востоку.

В рассказе «Весенняя клюква» описать компас (для детей) как упрямую стрелку (гордость Бори).

С нами едет в Пушкино Нина, придет ровно в 9 утра. – Если не приду, – сказала она, – то, значит, со мной что-нибудь случилось. – Что же с вами случиться может? – Могу, например, попасть под трамвай. Намек на выход из трудного положения.

Какой сволочью представляется человек, чувствующий в такое-то время радость жизни. А между тем этот человек существует, и он же первый есть аз. И никогда в жизни я не чувствовал такой неприязни к падающим и кающимся. Пожалуй, даже теснящие в очередь к жизни подлецы не так противно активны теперь, как нытики.

Помни сегодня каждый час, каждую минуту завет: «во всякое время и о всякой вещи».

23 Апреля. Утро в Усолье.

Встреча с деревьями. Дереву долго тянуться к солнцу, сто лет и больше, человеку не дождаться, пока оно вырастет. По крику ворона узнал любимое место.

Часов