в Союзе.
Умер Демьян, низвергнутый и полузабытый. И вот полилась словесная вода. Можно сказать, что на похоронах сухим из воды выходит только покойник. Вот об этом-то и надо думать всегда, что смерть не для себя страшна: сам-то непременно сух выйдешь. А вот ближним твоя смерть есть в какой-то мере неприятность. И при мысли о смерти нужно думать не о себе, а о тех, кого ты любишь.
Вечером с большим успехом выступал в Университете (проф. Витвер).
Забор – рассказ пьяного человека: Библия книга первая из всех книг. Вначале ничего не было на свете, ни тьмы, был хаос и посредине стоял забор.
27 Мая. Обещают метеорологи с сегодняшнего дня потепление.
Приходил некий молодой писатель. – Пишите, как живете. Представьте себя самого, вы идете и что-то думаете. Вы думаете о себе самом, о своем деле и каким вам показаться среди людей. Вот так и пишите: о своей душе, о своем деле и как вам выйти на люди.
28 Мая. Погода улучшается. К вечеру ясно и твердые кучевые облака. Выписал 8 главу повести «Дружные ребята». Остается IX-XII и эпилог. 5 глав = 20 стр. – 5 дней + 5 дней отделки = 10 дней + 5 дней переписки и пр. К15 июня сдать.
29 Мая. Утро летнее. Направляемся в Ботанический сад за цветами.
Вчера ходил к Шуликову за щенком англ, сеттера. Шуликов берег свою чудесную суку Диану для сына, которого 6 месяцев считали убитым (в тифу на разведке тяжело
532
ранен, его новую одежду надел другой и был убит, а документы в кармане).
Приходил проф. Кобленц (Книжная палата) с подписным листом старейшему детскому писателю Покровскому. У П. рак, знает, что умрет через два месяца. Ему надо закончить роман, просит «Детиздат» выдать аванс для жизни на два месяца.
30 Мая. Летняя погода. Ездили в Ботанический сад за цветами. Продан С.М. Лосеву Робик за 1000 р. Звонил Петряеву дать мне курцхаара. Написать главу о блуждании Катюши.
31 Мая. Погода летняя. До обеда уедем на дачу. Хочу урвать время на главу о Катюше. С ужасной головной болью завел машину ручкой и перевез жизнь свою на дачу.
1 Июня. Митраша «уделал» мне столик с козырьком от солнца возле моей яблонки. Все плодовые деревья, яблони, вишни, кустарники, смородина – все в бутонах. Со всех сторон слышны звуки кормящих грачей. Начинаю IX главу повести «Друзья».
Общественность требует личного оформления и непременно с угнетением разума: так чтобы через форму личное было понятно и для других.
В этом процессе обобществления всего личного есть границы: у одной границы общественность требует только формы без содержания («бюрократия»), у другой границы личность требует у общества признания, не считая своим долгом предварительное свое разумное оформление: это содержание без формы (анархизм).
2 Июня. Цветет еще только черемуха и вишни, но птички поют уже летние, маленькие лопотуньи и подкрапивники.
Тесть рассказывал, что зять привез из Германии матери десять посылок по 8 килограммов, если дойдут – на
533
всю жизнь хватит. Еще привез аккордеон в 40 тысяч, два отреза, два пальто… одним словом, привез.
— Слышали?
— Да нет.
— Вы тоже, как и мы: живем и живем. А зять говорит: 40 заводов привезли из Германии… Ох, и злы немцы. До чего доходят. Одна немка – раз! В нашего капитана, пропал капитан. Что сделала. Конечно, ее тут на месте, ну, так что с нее – немка! А тут из-за нее капитан: ждали домой – еду, еду… А вот на!
Трудный день прошел, а оказалось это все от голода. Накормили, и все прошло. А как мила Ляля-то стала: стыдно подумать, что с голоду и раздражения я на нее выдумал.
3 Июня. Очень жарко. На горизонте синие грозовые тучи, над ними белые кудрявые облака, будто обличие гор. Один раз ударил гром, брызнул дождик и обманул. .Ждем дождя.
Закончил «Дружные ребята», остается выправить. Петя привез сетку. Ставим забор. Опять влюбился в Лялю, опять, как всегда, в своих сомнениях виню только себя.
4 Июня. Собирался дождь и не собрался. К вечеру похолоднело. Но спать лег с открытым окном. Зацвела яблоня. Закончил и выправил сказку «Друг человека». Поставил забор. Ляля поехала в Москву.
5 Июня. Мои именины. Безоблачное утро, роскошное. Цветут яблони, и так сошлось с моими именинами второй раз в жизни: первый раз было в год смерти Маши. Еду в Москву устраивать сказку.
Итак, работа закончена. Дела: 1) Возвратиться с дневниками, имея в виду найти новую тему. 2) Наладить фотографию. 3) Готовиться к поездке в Усолье. 4) Выяснить материальные ресурсы. Дневники привезти в Пушкино.
534
Вечером читал Елагину сказку («Сказка о мужичке-в-мешочке и золотой курочке»). Понял, что вещь написана настоящая и значение для моей жизни будет иметь то самое, на что я надеялся. Эта «сказка», как в свое время охотничьи рассказы, будет мне поводырем сквозь литературное безвременье.
Сегодня сдаю для переписки и заключаю договор с «Дружными». Кроме того, попробую напечатать в большом журнале и написать сценарий.
Умер Вересаев. (Очередь: Толстой, Шишков, Тренев, Бедный, Вересаев.) Кто следующий? Авось обратят наконец внимание на условия жизни без воздуха. Григорьев живет возле общественного нужника в коридоре, ходит к Поликарпову и получает ответ: «Займемся».
6 Июня. Заключили договор с «Дружными» на «Кладовую солнца». Володя Елагин устроил мне вдвойне гонорар – за 2 листа не шесть тысяч, а двенадцать.
Были на «Раймонде» с Семеновой (с Рыбниковым). Постановка слишком реалистична и тем самым уничтожается душа балета: сказка. На Семенову приходилось смотреть, как на скаковую лошадь: какие ноги, какая спина и т. д.
При беседе с Рыбниковым вспомнил последний разговор с Митрашей о безобразных мальчишках, продукте войны (пустые глаза: смотришь в них – нет ничего: как будто зверь на дереве сидит где-то, пантера, вот-вот скакнет откуда-то с дерева и схватит тебя). – Вот бы прибрали к рукам. – Я бы сам помог, – ответил Митраша. – Вот видите, – сказал я, – все мы теперь начинаем понимать государственную необходимость.
Рыбников твердо держится государственной точки зрения, и выходит, что все очень хорошо.
535
— Хорошо, – отвечаю, – но людей-то нет: взять попов, какие они люди? Людей-то нет! Взять наших художников? Нет! Писателей? Нет людей.
7 Июня. Дни золотые. Две девочки подрались из-за мячика. Одна вырвала мячик и шлепнула другую рукой по лицу. Обиженная девочка крикнула: – А все-таки ты не мальчик!
8 Рыбникове есть что-то заскорузло-поповское, и оптимизм его, и анекдоты, и рассказы.
Недавно сон видел, обоз идет, а колеса не движутся. Как это похоже на жизнь нашего времени. Такое блестящее положение государства, а людей нет.
Очередная схватка с тещей.
После обеда уехал на дачу и там отлично успокоился. ,Из бесед с Митрашей понял, что тещу никак нельзя объяснять ее мещанско-дворянским происхождением, что в каждой деревне есть заковыристая старуха-колдунья (объяснение их всех в Старухе из «Золотой рыбки»): «Хочу быть владычицей морскою». Своеобразие нашей старухи: это ее благопристойный вид и благоразумная рассудительность. (Салтыков на этой ноте спел своего Иудушку.) Здесь нота тонкого себялюбия, возбуждения жалости к себе всеми средствами.
Читал в газетах схватку Черчилля с Эттли, консерватора достойнейшего с социалистом. В словах Черчилля чувствуешь все свое знакомое, пережитое и… бессильное. Просто и нет умного слова против как будто безумия. Что ни придумывай – все равно жизнь против, и твоя вера, мысль, слово – будут отлетать как от стены. Вот ты лорд и великий исторический человек, но ты пережит, и Англия твоя пережита, и ты обречен. И никакая теория, и никакое достоинство личное, и даже имя Бога (оно так легко подменяется) не могут состязаться с этим наступлением всех
536
против личности. И все потому, что личность потеряла у всех доверие к себе. Личность у всех, г. Черчилль, скомпрометирована вашим лордством. Вы лорд, и вам никто не поверит. Свидетельство о личности должно исходить от нового, небывалого человека, и если это даже будет Христос, то или как неузнанный, или во втором своем чудесном пришествии.
8 Июня. Раскрываются бутоны яблони штрейфлинг, и в бутонах, в складках царственного одеяния шевелятся темные смертоносные жучки.
Ездил за рыбой к Бусыгину. Странно сошлись настроения от природы и от людей. У берега искусственного озера, под которым схоронена жизнь трех деревень, я присел подождать наплывающих к берегу рыбок (плотву). И вдруг заметил, что сижу на могильной плите и рядом лежит бронзовый крест. Вспомнилось, что люди рассказывают, что будто иногда покойники всплывают в гробах… Тогда и наплывающие рыбки мне стали казаться не просто как рыбки.
9 Июня. Это установилась летняя погода: зори ясные и прохладные, днем тепло в тени и на солнце жарко. Вишни облетают, и некоторые яблони тоже роняют лепестки.
В то время как люди борются между собой, они знать не могут, кто из них победит. Никто знать не может вперед, каждый находится во власти времени. Время – хозяин, и этому хозяину надо служить, и служат все – от подхалима до вождя.
Так вот и ты, Михаил, идешь по шпалам, но гляди и слушай, не идет ли поезд впереди или назади. Увидишь впереди, услышишь, что сзади – сойди со шпал и пропусти поезд: пусть себе летит. И так мало с тебя спрашивается: посторонишься и пропустишь. И когда пропустишь и опять взберешься на шпалы – оглянись вокруг себя, обними все и обрадуйся: никто тебе не мешает, ты царь и твоему царству нет границ.
537
Так радуйся, Михаил, и помни, этой же дорожкой тоже пешком шел Господь наш, Спаситель мира, Царь Иудейский. И ты, старик Черчилль, тоже пора тебе порвать векселя лорда, предъявляемые времени: брось все сам, прежде чем тебя заставят бросить, и будешь свободен .. Но… легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем пройти английскому лорду через то ушко, в которое пролез русский человек.
Мы с Митрашей делали забор из железной сетки, выходит скоро и очень хорошо. Люди проходят, и большинство завидует и спрашивают, где достали. Только Наталия Георгиевна, проходя, просто порадовалась от чистого сердца, что нам будет за сеткой так хорошо. – Вот, – сказал Митраша, – так и надо понимать: любо – значит, она хороший человек. И если бы всем любо было, то это была бы счастливая жизнь. И всем было бы тогда жить легко, и тягостного труда бы не было (происхождение утопического социализма).
Приколачиваем гвозди на заборе, Митраша улыбается. – Чему это Вы? – А вот вспомнил, как Николай Васильевич сказал. – Какой Николай Васильевич? – А Гоголь..
Два с чем-то дня живу один, и то уж сильно почувствовал вокруг себя возрастающий непорядок. И теперь ясно понимаю, что
