он партийный, он одумался и правильно рассудил, что писать ему невыгодно.

Между тем первое это движение и было движение героическое, на которое способны главным образом дети и юноши. И если мы ждем чего-то от детей, то мы именно этого ждем, свободного и необдуманного верного решения. Какая цена поступку, когда он обдуман, и риск их для него устранен. Это путь старых людей, испуганных жизнью.

В этом свободном движении и заключается смысл: «Будьте как дети», и все искусство в этом и все чудо жизни. Вот эта идея («будьте как дети») и будет идеей «Канала». И рядом с этим Долг и Труд как копилка сознания, необходимого для освобождения.

На дворе играло в веревочку семь девочек: одна красива, а три хорошеньких и три дурнушки, и все различные: хорошенькие различались по-своему, дурнушки по-своему. Итак, по очереди прыгали в веревочке одна за одной, дурнушки и хорошенькие. Когда же приходила очередь красавице, то казалось, будто с ней прыгают и все, и так оно водится и всюду в природе: на одну хорошенькую – дурнушка, а на одну красавицу – шесть: три хорошеньких и три дурнушки. И красавица, прыгая, всем улыбалась одикаково,

573

и дурнушкам, и хорошеньким, как будто она знала, что и дурнушки и хорошенькие одинаковы.

24 Июля. Всю ночь дождь, и проливной. Определилось, что при недостатке тепла, хотя и при постоянных дождях, не выросла трава и овощи дали только ботву.

Красота не всегда бывает добрая, но добро без красоты – это, скорее всего, и есть именно зло.

В старину у солдат котелки были медные, и солдат говорил: «Служу, как медный котелок».

Человек родится каждый для себя и даже первым криком своим заявляет право свое на весь мир: это я, кричит он, я – владыка мира пришел. Но когда начинает ребенок расти, его встречает другой такой же, с мандатом на владычество мира, и третий, и каждый. Так начинается борьба между всеми за каждого, пока наконец каждому не приходит необходимость в невозможной этой борьбе за господство кончиться. И умирая, тогда видит мудрый, что не за себя он боролся, а за какого-то другого, кто лучше себя, и что каждый, сам того не зная, борется за другого, лучшего. Так смерть у людей проходит как мост их душ.

25 Июля. Дождь весь день. Видел во сне, будто я в ЦК и вычесываю вшей из головы, и говорю каким-то мальчишкам: – Вы, бесстыдники, живете и глупенькие даже и не подозреваете, что среди нас свидетель живет: все понимает, все считает, все записывает. Придет время, и вас отсюда, как вшей из головы вычешут, и тем все ваше кончится, а свидетельство времени…

— Давайте на этом согласимся и так уж и останемся: люди разделяются надвое: одни, очень немногие, рождаются вождями, духовными, военными, государственными – очень немногие. А огромное большинство о себе думают, как бы им лучше: это люди – подданные.

574

Итак, пусть будет и рабочее государство, где учат и кухарку управлять государством. И все равно люди, которым хочется самим жить и в рабочем государстве, непременно и в рабочей среде, как прованское масло в безвоздушном пространстве, принимают круглую форму, так они обращаются в обывателя.

Тут-то вот и определяется несогласие. Вожди давят на обывателя, требуя, чтобы и он сам стал вождем. Но ему не хочется вести людей, ему самому хочется жить. И он готов лезть в какой угодно узкий хомут, лишь бы оставили его в покое. С этим идеалом он и на войну идет, и получает крест героя, и умирает.

26 Июля. Весь день беспрерывно шел дождь. Пересмотрел начало «Падуна», и если никто не собьет с пути, я вступаю в дело создания ныне разрушенного Беломорского канала.

27 Июля. С утра было солнце. Клубника кончается, поспевает черная смородина и малина. Какая гадость червяк! А с малиной ешь себе и не глядишь на червяков.

Ляле трудно, не хочется делать компиляцию «Серой Совы» для радио («в глазах мутится»). И она с увлечением складывает печку и готова в это время утверждать, что сапоги выше Шекспира. Впрочем, тут дело не в характере труда (физического или умственного), а в хочется: хочется–и легко писать, хочется – легко печки складывать. Трудно же все, что не хочется, а что надо…

28 Июля. С утра полная навись. В каком бы возрасте ни застала любовь, и какого бы рода она ни была, все равно она движется всегда к материнству. Меня застала любовь на седьмом десятке. Лялю в конце четвертого, и за пять лет до каких только мечтаний мы не доходили!

Жульке (родилась 3 мая) – скоро три месяца. Тянется тоненькая, длинная, плоская. Сеттер: хвостик в конце

575

залохмачивается. Делает стойки по мухам. Понимает звук «Жулька» и бежит, но кто кричит – не различает. И человек ей – весь человек сливается в одного хорошего человека. К любому бежит, с любым уйдет. Так и у нас, людей, бывает, и у девушек любовь ко всему человеку, но она выбирает. И наконец решится и выберет. Так и у собак хозяин. А бывает, собака не выберет и останется всем хороша (Нора). И то же девушка – Христова невеста.

29 Июля. Вчера день к обеду осветлел и продолжался, и ночь была светлая, утро. Вчера были у Никулиных, узнали, что Сталин требует контроля над Дарданеллами. А когда еще началась борьба эта за Дарданеллы! Так и Беломор (Божья колея: Илья пророк, купцы, Петр, Сталин).

Значит все делается не против природы, а согласно с ней, поскольку человек сам есть природа. Спор человека с природой домашний спор, и этим согласием разрешается завет: «да умирится же с тобой» и т. д. Следовательно «Надо» – есть давление прошлого (природа и история), поскольку это прошлое необходимо для нового (настоящего). Анна (желание) как причина, вызывающая перемены. Сутулов, напротив, удерживает то, что надо.

В настоящее время существует два миропонимания: одни верят в то, что изменение материальных условий жизни человеческого общества приведет людей к радости. Другие в это не верят, полагая, что радость человека может быть только личная.

30 Июля. –… и они наверно верующие? – Может быть. Но почему ты думаешь, что непременно верующие, разве неверующие не могут быть люди порядочные? – В нашем смысле слова нет. Назови хоть одного. – И к удивлению своему их таких, кто заявил бы себя как неверующий, ни одного безусловно верного нам человека я назвать не мог.

— В лес вы идете за дровами, за грибами, за ягодами или только послушать, о чем шепчутся деревья или птицы

576

поют, или поглядеть, как звери выходят на тропы. Вы отвечаете, что идете в лес для него самого: хотите лес понять, каким он есть сам по себе. А человек – разве это еще не больше, не таинственней леса. Так идите же и к человеку тоже не за чем-нибудь, а к нему самому.

До чего исковеркан вблизи Пушкина лес, изъеден коровами, козами, обломан, испачкан людьми. А человек нынешний разве не тот же лес? Но мы знаем, что дальше, глубже в страну – есть настоящий лес. А разве человек тоже не придет когда-нибудь в себя? Так устраивайте же свою жизнь так, чтобы дом ваш стоял окнами к тому дальнему человеку. Этот дальний человек живет на небе, и ему имя прежнее, древнее: Бог. И если я иду в лес не зачем-нибудь, а бескорыстно, к нему самому, это значит, я хочу к Богу идти. И если к человеку с тем же иду: послушать его тишину – это значит – я к Богу иду.

Кто же хуже: кто прямо начисто отказывается от Бога, или тот, кто Им пользуется для себя, идет к Богу, как в лес за дровами. Трудно сказать, кто лучше: коммунисты или попы сами по себе. Тут борьба, тут война, и все имена смещены и потеряли свое основание.

«Философия общего дела» (Федоров). Что же общего между людьми? Хлеб. Да. И дело общее есть – коммунизм. Значит, философия общего дела имеет предметом своим обеспечение всех хлебом. Но какая же философия? Это политэкономия. Или же философия общего дела есть обеспечение всех смыслом, чтобы все знали, для чего они ежедневно поедают свой хлеб? Отказаться от этой философии – значит отказаться от смысла. И так теперь многие отказываются и утверждают, что потребность в смысле жизни есть потребность личная, общей же в этом потребности нет, и обще-человек живет бессмысленно и удовлетворяется в самом процессе борьбы за хлеб и размножение.

Вчера учительница средней школы сказала, что комсомол не имеет никакой задачи в современном моральном воспитании детей.

577

Раньше я думал, что мое счастье, моя радость жизни есть у каждого, только человек до того задавлен внешним бременем, что не может, как я, радоваться жизни. Из этого у меня выходило поведение:

1) надо взять на себя общечеловеческое бремя, нести на себе все то, что несет каждый человек, и тем оправдать свою радость (христианство).

2) Разделяя бремя человеческое, надо бороться против каждого за всех (социализм).

Теперь это юношеское верование изменяется.

1) Та радость жизни оказывается независима от бремени, это есть ручей, которого не может задавить и скала: малый ручей, рассекающий скалу.

2) И тем самым выходит, что деятельность для всех – освобождение всех от бремени – бесполезна: под скалой бремени у всех нет ручья, требующего освобождения.

Мы теперь можем это видеть по всем стареющим деятелям коммунизма и по освобожденной ими молодежи.

Детство содержит всего человека, который потом раскрывается во времени. И точно так же, как любой плод, повредив его (поклевыши), можно заставить созреть, так и ребенка можно сделать готовым человеком. У нас теперь много таких детей.

31 Июля. Каждый день дождь. Ездили в Царево за грибами. Пошел первый гриб. Голод материнства (Лялина любовь). Перенести «голод» в повесть.

1 Августа. Утром в Москву прямо в Радиокомитет. Наговорил предисловие к «Кладовой солнца». Юбилей в «Детиздате». Вечер у Маршака.

2 Августа. Возвращение домой. Визит Влад. Мих.

3 Августа. Дожди и дожди. Пережевываю московские переживания.

Маршак сказал, что дадут мне не только первую, но прямо сверхпервую премию. И нужно признать, что за

575

все 28 лет работы это первое признание. Маршак говорил умные вещи о том, что физический труд легче умственного, легче делать не думая, чем с мыслью. Оправдание еврея (и что рассудком жить, чем чувством). Еще говорил о том, что проза Толстого сравнительно с прозой Гоголя, Пушкина, Лермонтова есть падение. Исчезает музыка, и остается лишь лепка (Ляля: скульптура есть низшее из искусств. Маршак: да, да, как приятно Вам говорить!).

Кому-то я говорил об уважении