к старшим и сказал, что прежний наш университет был школой уважения к старшим, что именно это уважение (и послушание) к старшим и составляло смысл слов «университетский человек», «культурный человек» (культура есть связь людей уважением и послушанием).

Вдруг блеснул весь Толстой, как проповедь неуважения старших (Шекспир), непослушания (сектант), как сокрушитель русской культуры, как ее погубитель.

4 Августа…. Я червь (Державин).

Человек в отношении природы в XX в. стал ближе всего в мире к червю: точит и точит себе на пользу, и пользы не получает, и умирает, и его точат обыкновенные черви. Но разве нельзя точить, точить, потребляя и культурные ценности? Весь смысл пропаганды нынешней молодежи сводится к идеалу червя.

Подозреваю, что это начинают сознавать, и что успех моей повести объясняю: именно, что всем понравилось, объясняю тем, что и тому любо, кто стал тяготиться положением червя («я Царь, я Бог»), и самим червякам из-за того, что блюдо вкусное и можно себе поживиться.

Нужно признаться, что червякам-то самим становится голодно.

Когда сюжет вдохновенно раскрывается, тогда горе писателю, не освоившему материалы. Его цветок не раскроется и завянет.

579

Утро мучил меня говорливый «мичуринец» (жена его, Нат. Алекс, из Ельца, была при смерти моей сестры Лидии).

Стало ясно, что дача в Пушкине нам не дает выхода в природу, и, значит, ее надо или бросить, или купить для продажи с целью купить в другом месте.

5 Августа. Дождик повседневно. Сырость. Растут в саду шампиньоны.

«Мировой кризис» Черчилля. Если понимать большевизм в России как силу возмездия за нарушенную правду жизни в Первой мировой войне, то из Второй мировой войны неминуемо должен выйти во всем мире социализм.

А в вопросе о возможности прекращения войны навсегда я держусь того мнения, что это возможно. Думаю я об этом так, что война, вообще говоря, есть поправка на те мечтания, которым неминуемо предается счастливый человек в мирное время. Война возвращает счастливцев этих к действительности. Если же станет на место войны социализм, то мечтать никому не захочется. Что же касается неисправимых мечтателей, то возвращение к действительности или война, это будет их частным делом. Так что… всякая война идет за правду и социализм есть форма войны.

Вчера завел автомобиль, послышался легкий стук, я поднял капот, чтобы выслушать, и увидел: на всасывающей трубе, растопырив ноги, сидел паучок. Труба только нагревалась и, видно, паучку было приятно нарастающее тепло. – Сиди, – сказал я, – поглядим, как ты… – и прибавил оборотов.

6 Августа. Вчера к вечеру слег в постель (артрит – суставный ревматизм). Сел на салицилку. Доктор Гадалина Варвара Георгиевна.

580

7 Августа. Лежу в постели. Доктор Касаткина Валентина Михайловна.

9 Августа. Сегодня утром в первый раз т. 36, 8. Каждый день медленно понижается.

10 Августа. Установилась нормальная температура. Читал книгу неизв. автора о Шелли и Байроне. Эта книга косвенно навела меня на мысль об ослиной морали. Вот взять старые нравы английского общества. Их совокупность держится на ослах каждого англичанина: мораль на ослах. И у каждого человека нравственного есть свой осел, и личная нравственность его выражается формой его отношения к своему ослу.

Мелькает сюжет рассказа для детей, подобный «Кладовой солнца».

11 Августа. Такая тишина, что по неподвижному цветку, по тому, как он все-таки ритмически движется туда и сюда по горизонтали, догадываюсь о движении своего тела под ударами сердца. Утро в тумане после ночного дождя. Совсем как в Приморье Дальнего Востока. Вчера были два врача: Касаткина и Гадалина, был Носилов. Говорят, передавали по радио, что Япония капитулировала. Еще говорили о революции в технике в связи с открытием внутриатомной силы, что будто бы сила, освобожденная из небольшой монеты, может прогнать поезд из 46 вагонов три раза вокруг земли по экватору.

Прочитал книгу неизвестного автора о Шелли и Байроне. Как изменился «осел» с тех пор, как Наполеон и Байрон были властителями дум. («Осел» – это общественное мнение.) Выступление Байрона или Наполеона похоже на нелепое понукание палкой осла, когда он заупрямится. В таких случаях осел глядит на хозяина с презрением: «Я несу твою тяжесть, и ты восхищаешься миром, но я не захотел нести, и посмотри теперь на себя, на что ты похож!» Тогда в этом позорном для альпиниста споре приходит

581

опытный старый погонщик, приставляет к ослиной ляжке свою палочку с гвоздиком, кричит свое известное: «Гши!» И осел снова движется в путь, с каждым шагом открывая альпинисту чудеса мира для обозрения.

Говорят, так однажды один хозяин подложил ослу кусочек сена под хвост и поджег. Осел тогда двинулся задом на хозяина, поджег ему халат, а свой огонь затушил. Хозяин окутался дымом и побежал…

Носилов обещал заказать студентам собрать для меня и перевести восточные сказки об осле.

Осел нашего времени сытый торжествует на ослином лугу, а хозяин уснул. Так? Не совсем. То время прошло. Теперь хозяин уже догадался приделать гвоздик к палочке и ткнуть осла в кожу. Осел прет.

Открыли, если это не сказка, запасы неисчерпаемой энергии внутри атомов. Если верить тому, что складывается из этого факта, то как будто человеку скоро ничего не будет нужно делать, чтобы себя прокормить, и вообще, это будет нечто вроде «того света». Наш приятель Носилов, однако, настроен иначе. Он боится, что новое изобретение попадет в руки большевиков: – И тогда все пропало. – Может быть и планета? – спросили его. – Ну, планета я не думаю.

Зачем там планета и зачем большевики! Что, если при всеобщем образовании изобретение попадет всем, в том числе и уличному мальчишке? Что, если открытие внутриатомной энергии в физике вскроет внутреннюю придавленную энергию человеческой личности? – Тогда будет светопреставление.

Как может современный канадский индеец выразить свою индейскую душу и показать ее на удивление всем, как культурную силу? Только тем, что индеец сделается англичанином и на английском языке раскроется, как это сделал индеец Серая Сова. Так и ты, мой друг, возьми это себе в пример и…

582

12 Августа. Серебряный мальчик. Пусть хмурые дни, но зато какое роскошное утро сегодня! Какой огненной кровью выглядят из-под земли зеленые стебли египетской свеклы, какая серебряная часто-мелкая роса и на табаке, на тугих кочанах капусты «Слава» и на широкотенистых листьях муромских огурцов. Гляжу внимательно на лист табака, замечая, как он быстро обсыхает в лучах. Вот уже на всем листу осталась, и то во впадине, небольшая кучка мелких блестящих шариков, и я их считаю: двенадцать было и стало сейчас десять, и вот уж пять, вот последний. Я успел последнему сказать свое «прощай!», и он исчез – куда?

Я поднял голову вверх. На всем великом голубом куполе не было ни одного облачка. И туда он летел теперь невидимкой, мой маленький серебряный мальчик…

(По поводу письма одной старушки о ее горе по случаю утраты маленького внука.)

Мне написала одна девица с Байкала громадное письмо о женской душе. Времени по случаю болезни у меня было довольно. Я написал ей, упиваясь отделкой вежливо-холодного письма. До того было тонко-насмешливо письмо, что и через сутки, прочитав, я восхитился им и даже – что бывает со мной не каждый год – сделал копию для своего архива. – На, почитай, – сказал я Ляле. Прочитав, она сказала: – Прямо какой-то лорд Байрон! – Да разве это плохое литературное произведение? – Не знаю, может быть и хорошее, но куда оно направлено – к несчастной девушке в Сибири, может быть заключенной… Подумав, вдруг… Со мной вдруг произошло моральное перемещение, как это бывает в физическом мире.

Бывает, просыпаешься с убеждением, что голова твоя сейчас лежит там, где вечером были ноги, а ноги лежат, где была голова. И все, что вчера было направо: окно, дверь, стол, теперь стоит влево. Так лежишь, не открывая глаз и зная, что это неверно. Я лежу, нарочно не открывая глаз, не протягиваю руки для ощупывания предмета. Мне хочется убедиться в истине не путем опыта, а вывести путем

583

знания: расставить все точки умственно и тем самым правильно поместить свое тело в отношении их. Но сколько ни бьешься, ничего не сделать. Головой знаешь, а чувство тела убеждает в обратном. Так бывает с положением себя на земле: знаешь точно – земля есть шар, а чувствуешь себя на плоскости, и это чувство не переубедишь никакой астрономией. С землей это, конечно, у всех, но бывает ли со всеми такой разлад чувства и знания в отношении расположения своего тела в комнате – не знаю. Со мной очень часто бывает и никогда не случается прийти в себя путем логического вывода. Кончается тем, что я или глаза открою и увижу щелку света в завешенном окне, или коснусь ближайшего предмета. Тогда вдруг непонятно, как голова и ноги мои возвращаются в верное положение, и согласно этому в комнате все правильно располагается.

Так вот точно бывает и в мире нравственного распределения вещей: я так наслаждался своим прекрасным письмом, так был в нем уверен, когда был в одиночестве. Но стоило мне своей душой коснуться души другого человека, и все вдруг переменилось: письмо было никуда не годное, и какое счастье, что я его не послал несчастной девушке, заключенной в сибирские лагери.

Два «надо» – личное и общее. Личное надо – это надо быть самим собой, а общее – это с чем человек входит в общество, т. е. надо быть как все. Вернее – есть «надо» одно: личный долг перед Богом. Самое глубокое соединение «надо» и «хочется» – это личность. И есть общественное внешнее «надо» – это закон. И тут крест с Христом и Разбойником.

Любовь к калеке (у соседа и всюду – например, у Кардовских): тут непременно любовь для себя перейдет в не для себя, тут человек любящий занимает силу у Бога и делается рабом Божьим.

Труд в глубоком смысле – это борьба за праздность, т. е. свободу духа. Никто не работает ради самой работы, а, работая, все время думает о том, как бы, каким бы способом

584

поскорее «кончить». В том и есть все трудолюбие, вся завлекательность труда: найти свой собственный (стахановский) способ поскорее «кончить».

У нас сегодня были гости из Москвы: Оболенские Е. В. с Галей и Леночка. От них узнал, что Япония не капитулировала и два японца в Москве вследствие неудачных переговоров сделали себе харакири. Впервые узнал, что это делается одновременно двумя круглыми ножами вдоль и поперек живота без поранения сердца: самоубийца после того может жить еще два часа. Предназначенному умереть присылаются эти инструменты – вот и все. Вот оно государственное Надо в культурной форме своего выражения (то,