Сайт продается, подробности: whatsapp telegram
Скачать:TXTPDF
Извлечение из рецензии Ф. Человекова

Извлечение из рецензии Ф. Человекова. Михаил Михайлович Пришвин

Читателю журнала «Октябрь» Михаил Пришвин открылся как автор написанного на жестком, почти натуралистическом материале очерка «Девятая ель» (1930, № 3), которому автор дал неожиданный подзаголовок «поэма». Это совсем иной Пришвин, далекий от закрепившегося за ним амплуа исследователя и восторженного описателя русской природы.

Много позже, накануне Великой Отечественной войны, в журнале появится романтическая повесть «Неодетая весна» (1940, №№ 4-5). Теперь-то мы знаем, что все эти годы Пришвин вел страшные в своей откровенности дневники, рассказывая о государственной политике раскулачивания, разрушении храмов и уничтожении духовенства, разгроме интеллигенции. Несколько десятилетий дневники прятались близкими писателя в тайниках и начали публиковаться журналом «Октябрь» лишь с 1989 года.

Но в «Неодетой весне» Пришвин намеренно уходит от социального. Именно таким его увидел Андрей Платонов — поэтом, убегающим от действительности, и осудил мягко, но решительно.

Нам кажется интересным спор с Пришвиным Платонова-критика, поэтому мы приводим извлечения из его рецензии на «Неодетую весну», подписанной псевдонимом Ф. Человеков.

…Не укротившись оседлостью в Загорске, автор устроил себе дом на колесах, то есть соорудил на кузове грузового автомобиля жилище «из двойной девятимиллиметровой фанеры» и собрался в путешествие.

…Чтобы использовать крепкий утренний наст и успеть добраться до «страны непуганых птиц и зверей», пора было выезжать. Кот на крыше торопил путешественников, последних же ожидали вдали непуганые птицы и звери. Скажем здесь, между прочим, что настойчивое, постоянное упоминание этой вещи «страны непуганых птиц и зверей» — кажется нам самохарактеристикой испуганного человека; возможно, что у человека есть основание для испуга, возможно, что у него есть причина искать эту «непуганую» страну, созерцая с раздражением, страхом или в отвращении современный человеческий род. Но, несомненно, стремление уйти в «непуганую» страну, укрыться там хотя бы на время, содержит в себе недоброе чувствоотделиться от людей и сбросить с себя нагрузку общей участи из-за неуверенности, что деятельность людей приведет их к истине, к высшему благу, к прекрасной жизни. Эту оговорку мы делаем не по отношению к М. М. Пришвину, а по отношению к философии ухода в страну непуганых птиц и зверей. Мы занимаемся здесь не осуждением, а лишь изложением своего понимания и впечатления.

…Рассмотрим — является ли дорога в страну непуганых птиц и зверей тем путем, на котором хотя бы некоторые, пусть своеобразные, исключительные, люди могут найти свою судьбу, свое счастье и свое жизненное призвание. Эта дорога в страну непуганой природы является давней темой М. М. Пришвина; он давно зовет туда за собой читателей; посмотрим же, есть ли смысл и польза направляться туда вслед за писателем-путешественником.

повесть-путешествие построена в виде серии небольших глав. М. М. Пришвин записывал в эти главы все явления и обстоятельства неодетой весны … описывается блаженная возможность выпить чаю на «темнозорьке» после хорошего сна, когда кажется, «будто в сжатом моем кулаке находится какой-то чудесный театр, и по мере того как зорька разгорается, я разжимаю кулак и показываю на весь мир величайшее действие…»

Действие это заключается в движении весны по стране непуганых птиц и зверей. Автор описывает это движение первоначальной весны как натуралист и как поэт. Отсутствие внутреннего контроля (а может быть, излишний энтузиазм любителя природы) не позволило ему отобрать факты по их действительному достоинству, и повесть поэтому перегружена мелкими событиями, пустяковыми описаниями сугубо личных, интимных, претенциозных настроений. Это можно объяснить упоенной и упивающейся любовью автора к своему царству природы, царству «Дриандии», которое он хочет сберечь со страстной, плюшкинской скупостью и поэтому закрепляет образ своего царства на бумаге со щедростью, превосходящей поэтическую надобность. … С точки зрения натуралиста этот способ изложения хорош, с точки зрения поэта — излишне обилен. Два намерения автора — натуралистическое и поэтическое — перемежаются, скрещиваются в повести и мешают одно другому. Где берет преимущество поэтическое воодушевление автора, там получаются стихотворения в прозе, где автор работает как натуралист-наблюдатель, там появляются небольшие открытия из жизни животных и растений. И, наконец, где автор философствует, пытаясь сочетать поэзию, мысль и природу, там у него ничего не получается.

В чем философия новой повести М. Пришвина? Пришвин сам определяет ее словами Пушкина:

Так ложная мудрость мерцает и тлеет

Пред солнцем бессмертным ума.

Да здравствует Солнце, да скроется тьма!

Но солнце понимается у Пришвина буквально, как светило на небе и как родоначальник всей земной природы. Человечество и его историческая деятельность несравнимы с деятельностью солнца и его периферией — земной природой. Поэтому лучшим наставником и воспитателем людей остается природа, — причем природа, так сказать, в сыром виде, а не природа, превратившаяся в историю или культуру человечества и «искаженная» последним.

…Однако в этой натурфилософии, кроме ее лживости, есть одно частное, специальное свойство. Человека в глубину природы может увлекать его естественное инстинктивное чувство родства с нею, интерес к гигантскому, вековечному и ежедневно увеличивающемуся опыту жизни несметного мира животных и растений. Это простое, «нефилософское», но истинное и доброе чувство. И в ту же природу можно уйти по-монашески, чтобы спастись в ней, как в скиту, от человеческого общества. Это уже философия, и философия социальная, а не философия натуры. В таком отношении к природе скрывается своя социология. Причина происхождения такой социологии заключается в несовершенстве человеческого общества; носителями же этой социологии являются наиболее эгоистические личности, не желающие преодолевать в ряду со всеми людьми несовершенства и бедствия современного человеческого общества, ищущие немедленного счастья, немедленной компенсации своей общественной ущемленности (лишь кажущейся им благодаря развитому эгоцентризму своей личности) — в природе, среди «малых сих», в стороне от «тьмы и суеты», в отдалении от человечества, обреченного в своих усилиях на заблуждение или даже на гибель, как думают эти эгоцентристы. И вот такой человек искусственной походкой уходит в природу и начинает там заниматься ребячеством, пока сам не рассмеется, если он умен.

Нет, мы оценим «страну непуганых птиц» и сохраним ее, но смысл нашей жизни находится среди людей, а не среди животных и растений.

Из такого «философского» материала, естественно, не могло получиться высокого художественного произведения даже у такого одаренного поэта, каким является М. М. Пришвин.

На все наши рассуждения автор может нам ответить, что через природу, через ощущение «лучей великого мира», он ищет пути к открытию возвышенного образа нового человека. Тогда мы обращаемся к писателю с просьбой — пройти этот путь как можно скорее. И еще одна просьба, если она уместна, — любому писателю не следует быть окончательно убежденным в том, что он все знает, иначе он утратит способность к пониманию.

Ф. ЧЕЛОВЕКОВ

1940

Скачать:TXTPDF

Извлечение из рецензии Ф Человекова Пришвин читать, Извлечение из рецензии Ф Человекова Пришвин читать бесплатно, Извлечение из рецензии Ф Человекова Пришвин читать онлайн