силой религии всё её личное сгорело и выявилась сущность её самой: любовь.

Наша встреча была Страшным Судом её личности.

Говорят, преподобный Серафим в конце жизни получил образ женщины, и вся жизнь этого святого истрачена была, чтобы естественное у женщины чувство любви показать людям как жизненное дело.

Итак, моя Ляля — это женщина по преимуществу: её не дисциплинированный систематической работой ум, её бездельное дарование способны только схватывать мгновения и выражать их самостоятельно, не складываясь с другими умами. Этот ум предназначен для осознания в себе женщины как бездеятельной сущности, ждущей себе выражения. Эта сложная Natura Naturata (естество естества) ищет зачатия от Духа. На пути исканий происходит подмена своего личного пути — общим (по плоти). Причины и перипетии подмены. Смысл их.

Ум женщины не может действовать с тем, чтобы исходить от чужого ума или сложиться с другим умом: в этом и есть дело мужское. Ум женщины индивидуален и бездеятелен (пассивен).

Её особенность: своего женского назначения она не подменивает мужским назначением. Её назначение найти своего «Серафима» и через него осуществиться в мире людей как любовь.

Вот схема биографии моей женщины.

Послесловие[63]

«Дневники — это самые неверные документы о человеке», — сказала она. «Может быть, и неверные, — ответил я, — если я говорю в них о другом человеке. Но о себе или о человеке любимом — дневники единственный документ».

Так заканчивается дневник за 1940-й год — единственный за долгую жизнь целиком посвящённый любви.

Только что прочтённые записи на его последних страницах раскрывают смысл и назначение этой встречи для Женщины. Но и для Мужчины — второго «героя» нашей повести — для самого её автора?

Исчерпывающий ответ мы найдём в его дневниках последующих лет.

Образы мысли многогранны, оттенки в изображении бесчисленны. Выборочная цитация обедняет и даже отчасти искажает их. Овладение «темой» даётся большим трудом требовательного к себе художника и напряжённым вниманием любящего человека. Это внимание, как у каждого, идёт подъёмами-спусками, но никогда не остывает. Изучая дневник, мы видим, как трудно прокладывать путь к чужой душе: это труд понимания, но зато какие здесь случаются находки, какие открытия и постижения! Так, на девятом году совместной жизни, в 1948 году, М. М. перечитывает свой старый дневник и записывает: «Читаю дневник 1944-го года и тоскую о себе в отношении Ляли, — не понимал я её тогда, а только предчувствовал, и это предчувствие она ценила во мне и только за это отдавала всё: и ум и сердце».

Им, любящим, трудно даётся понимание! Так легко ли сейчас рассказать о них новому человеку, который пришёл со стороны и только вглядывается…

Как найти такие точные слова, чтобы всем стало видно: любовь двоих — это не только «личное» событие, нет! оно касается всех потому, что человек, сказавший «Ты», — вышел из одиночества, тем самым вместил в себя всё, находящееся за пределами его особи. В основе всякого действия лежит избрание, в основе избрания — сила мгновенного узнавания и оценки — любовь. Иными словами, наша любовь — это целостное знание, и большее нам пока неведомо.

Однако тёмные, грешные люди, мы часто ошибаемся в предметах своего избрания. И каждый раз этот момент выбора, это таинственное сверхразумное прозрение, это короткое мгновение влюбления есть суд над нами. Никто не поможет нам в это мгновение — мы стоим один на один с нашей свободой перед лицом какой-то нравственной Безусловности, какой-то недоказуемой, но несомненной Правды.

«Мы с тобой» — это недоказуемое чувственным опытом единственно достоверное основание мира. Не декартовское «я мыслю, значит, я существую» следует поставить в основание достоверности жизни, но «я люблю».

И так открывается, что единственная реальность — Любовь, что тайна Вселенной — в понятии «мы», причём «мы» означает первоначальное «мы с тобой», а вглядеться поглубже — это вся Вселенная.

Примечания

1

«Пролог», текст основного корпуса, данный с отступа, и «Послесловие» написаны В. Д. Пришвиной.

2

Валерия Дмитриевна Лиорко (в замужестве Лебедева; 1899-1979) родилась в Витебске в семье военного. Окончила гимназию в Москве. В первые годы революции участвовала в организации детского дома для беспризорных детей «Бодрая жизнь», где по собственной программе воспитывала детей. В 20-е годы окончила Институт Слова, одним из организаторов которого был известный философ И. Ильин. Слушала лекции В. Брюсова, историка Н. Котляревского, языковеда Д. Ушакова, собирательницы фольклора О. Озаровской, С. Шервинского, посещала лекции начинающего учёного А. Лосева, о. Павла Флоренского, профессора Ф. Степуна в Вольной Академии духовной культуры, прослушала курс философии и религии у Н. Бердяева.

Была замужем за преподавателем вуза, математиком и экономистом А. В. Лебедевым.

В 1932 г. по ложному доносу вместе с мужем была арестована и сослана на три года в Нарымский край. После возвращения из ссылки работала в Дмитрове на строительстве Московского канала. Накануне встречи с Пришвиным жила с матерью в Москве.

3

Олег Поль родился в 1899 г. в семье музыкантов. Его отец, пианист и композитор В. И. Поль, ещё до революции уехал во Францию, где стал директором Парижской детской консерватории. Семья Олега отдала дань всем интеллектуальным веяниям начала века: он был воспитан по-толстовски, в строгом вегетарианстве и воздержанности, проявлял интерес к индуизму, теософии.

Олег окончил реальное училище в Москве, в первые годы революции ушёл работать простым рабочим в толстовскую колонию в Ясную Поляну, а затем перебрался в такую же колонию под Москву, где преподавал детям математику. В эти же годы он усиленно занимался самообразованием, изучал классическую философию, в которой нашёл твёрдую почву для ума, — Спиноза, Декарт и Лейбниц стали его учителями. Постепенно Олег подошёл к русской религиозной философии, а через неё к творениям древних и новых подвижников христианства, богослужебным текстам и к самому храмовому действу.

В своей автобиографической книге «Невидимый град» Валерия Дмитриевна пишет о встрече с Олегом: «Мы встретились с Олегом в 1923 году. До этого он никогда не был в православном храме, искал путей войти в него — это казалось ему трудным. Но как только вошёл — православие стало его родной стихией по духу и смыслу.

Олег поражал цельностью своей и целеустремлённостью. Известный философ и историк русской общественной мысли М. О. Гершензон, хорошо знавший семью Поля, говорил, что он наблюдает за развитием Олега, как за развитием гения. У Олега был абсолютный слух, он хорошо рисовал, мог стать музыкантом, художником, но постоянно говорил, что проживёт недолго и должен торопиться.

Войдя в церковь, Олег вынашивал замысел книги, в которой хотел рассказать на современном языке, в доходчивых для нового человека образах и понятиях, о спасительной истине, найденной им в Евангелии, и осуществлении Евангелия в подлинной Церкви святых. Будущую книгу свою он назвал «Остров достоверности».

В это время Олег прочёл книгу В. П. Свентицкого «Граждане неба» о кавказских пустынниках, населявших далёкие, малодоступные горы, живших по примеру древних подвижников. Прямолинейный, бескомпромиссный во всём, он решил отыскать этих людей и, если это не сказка, остаться с ними. Это была весна 1924 года.

По слухам, ближайшее поселение пустынников было в районе Красной Поляны под Сочи. Олег уехал в горы. В нескольких километрах от маленького селения на Ачиш-хо он нашёл келью отца Даниила. Монах оставил Олега жить у себя. Они сразу внутренне сошлись, и между старым, далёким от мирской жизни монахом и послушником, пишущим философский труд, сложились доверительные отношения, полные уважения и внимания друг к другу.

Весной 1926 года Олег окончил свою работу. В 1927 году принял постриг, а в 1929 году стал иеромонахом. Он продолжал жить вместе с отцом Даниилом.

Осенью 1929 года в горах, где жили монахи, появились вооружённые люди. Они арестовали и увезли их в Новороссийскую тюрьму, а кельи сожгли. Отца Даниила вскоре расстреляли, а Олегом заинтересовались, перевели в Ростов-на-Дону, его жизнь явно хотели сохранить. Олег доверял своим судьям, говорил открыто, развивая перед ними свою экономическую систему спасения России, близкую учению Генри Джорджа. Олегу предлагали ценою сохранения жизни отказ от своего мировоззрения и переход на службу новой власти. В записке, полученной от него в эти дни, он передал родным, чтобы его не забывали. Это всё, что мы узнали.

Олега расстреляли летом 1930 года. День так и остался нам неизвестен. Матери принесли официальное извещение о совершившемся факте в начале июля».

4

Примеч. В. Д. Пришвиной: «Дальнейший текст нашей книги — это реальный дневник М. М. Пришвина за 1940 год. Его переписывали мы оба совместно в первые военные годы, живя в эвакуации в глухой ярославской деревне Усолье. Во время работы иногда я делала тут же на машинке свои приписки. Они рождались сразу, под разговор, как реплики к переписываемому тексту.

Надо помнить, что переписка эта велась в самые трудные месяцы войны, что «литература» в те судные дни начисто отошла от людей и оставалась лишь потребностью понять пережитое и для чего-то (для чего?) лучше, ясней об этом сказать».

5

Лев Михайлович Пришвин-Алпатов (1906-1957) — старший сын Пришвина.

6

Начальная буква домашнего имени Валерии Дмитриевны — Ляля.

7

Примеч. В. Д. Пришвиной: «Тема русского романа, которая, по слову Пришвина, „глубже искусства», воплощена в родившейся накануне революции опере Римского-Корсакова „Сказание о невидимом граде Китеже “, в центральном образе этой оперы — деве Февронии. Эта опера дала новое освещение русского мифа, который до времени ушёл со всей предреволюционной культурой под воды Светлояра.

Кто такая Феврония? Она говорит о себе: „Не святая, не черница — лишь любила в простоте я“. В опере земное дивно просвечивает небесным — снимается черта между небом и землёй. Феврония по природе своей не знает зла и греха — она противостоит им без всякой борьбы. Её существо как бы освящено, она живёт, не тронутая влиянием мира, в законах боготварной природы. Вот почему она спокойно идёт навстречу жизни — Всеволоду-жениху, и татарам-врагам, и самой „смертушке“.

Вторая тема — участие в страдании мира и спасении его Эта тема находит в опере отражение во всей полноте: подвигом самоотвержения даётся вход в небесный Китеж. Смысл „нашей идеи» — это всеединство и всепрощение. Феврония не принимает счастья („небесного Китежа»), пока последний преступник на земле не раскается и не полюбит добро. Идея всеединства, всепрощения и их апофеоз — радость. В радости потонут и скорбь, и покаяние, и сострадание — они уже пережиты и растворятся в небытии. „Кайся, всякий грех прощается, а который непростительный, не простится — так забудется”, — эти слова Февронии перед смертью предначертывают будущую всеобщую победу в конце Священной истории мира — спасение его».

8

В. М. Чернов (1873-1952) — один из лидеров и теоретиков партии эсеров, после Февральской революции короткое время был министром земледелия Временного правительства.

9

Имеется в виду