время дождя они переместились в чащу.
Сергей Васильевич – добрый толстый человек и очень любит свою собаку, самого плачевного вида лаверака. Ему она представляется собакой самой лучшей в мире, и всякий, кто скажет плохое о ней, – становится его врагом. Он дома и за прислугу, и за дворника. Жене его лет под сорок. Мне сказали, что она учится балетным танцам. (В любви его к собаке – пересмотреть любовь к женщине, неудачной актрисе. Сюжет нынешней натаски Ромки: собака без чутья.)
8 августа.
Под вечер вышел прогуляться с Ромкой, он подбежал к кустам, понюхал и стал. Я подошел, вылетел петух. Нет, из него будет собака.
9 августа.
Правило: чтобы собака остановилась, нужно остановиться самому. Чтобы собака тише ходила, надо самому тише идти.
Упражнение с Ромкой
Лева шел с ружьем, я с плеткой. Мы согнали бекаса. Потом Ромка учуял его наброд и повел верхом. По месту стал. Верхняя подводка – новость. Я сделал предположение, что за время отдыха он одумался и что вчерашняя стойка по петуху имеет для него такое же поворотное значение, как для Кенты была куропатка. На осоке, очень короткой, он стал примеривать, очень осторожно подводить, прохватывать верхом, после короткой стойки вылетел дупель, по которому Лева не успел стрельнуть. В кустах Ромка тихо подводил по какому-то следу, я думаю, тетеревиному; потом, когда ему не удалось сразу найти птицу, он стал волноваться, и я отвел его. На некошеных полосах Ромка после недолгого розыска (розыск все-таки был) поднял голову и сделал настоящую твердую стойку. Вылетел бекас, по которому Лева промахнулся. Потом два раза с разбегу спихнул дупеля, а в третий раз причуял, подвел близко, умер на стойке. Осторожная манера поиска, полное спокойствие при взлете даже из-под носа и при выстреле давали впечатление старой, опытной собаки. Значит, совершилось почти то, что было с его матерью. Вероятно, в эту же осень он пойдет и по тетеревам и будет к концу сезона готовой собакой.
11 августа.
Болотная охота с Ромкой
Ночью была наконец сильная гроза, и утро сложилось самое хорошее, самое мною любимое, когда невидимое за облаками солнце ласково посылает в долины смягченный свет и от этого все вокруг становится задумчивым.
Сегодня мы охотились с Ромкой, иногда совсем даже забывая, что это молодая собака, болтали между собой, вверялись его поиску, и не было ни одного случая, когда бы он спугнул дичь раньше, чем мы подошли к его стойке. Так оправдались мои предположения, что он как-нибудь в один «прекрасный день» совершенно так же, как и его мать, сразу поймет всю науку и пойдет, как старая собака. Вероятно, так и вообще при натаске собак, результаты надо ожидать не прямо во время уроков, а несколько спустя, надо непременно давать время одуматься собаке. Впечатление получается такое же, как от ночного роста трав, – собачье сознание растет тоже как будто ночью во сне. Учишь, учишь, и собака становится все хуже, и вдруг в один прекрасный день она все поймет. Конечно, предшествующей охотой мы были уже подготовлены к новым достижениям, но все-таки не в такой степени.
Сегодня Ромка прежде всего завоевал наше доверие к своему кавалерийскому поиску, когда со всего хода схватил наброд дупеля. После этого наконец я перестал его стеснять постоянной угрозой держаться ближе, постоянным обрыванием его собственных планов. И только если он уходил далеко за пределы выстрела, я возвращал его свистком. Это он себе завоевал и нам доставлял большое удовольствие своим свободным скоком.
Я убил из-под его стойки наконец-то первого дупеля, чрезвычайно большого и вполне налитого жиром. Но радость была омрачена, когда он после выстрела, увидев падающего дупеля, бросился к нему. К сожалению, пришлось его наказать, а потом я с волнением дожидался следующего выстрела, очень опасаясь пробуждения трудно победимого инстинкта погони. Мои опасения оказались напрасными, убитый бекас упал еще ближе на воду, чем дупель, еще ближе к нему, и он сделал попытку прыгнуть, но по крику «назад», остановился и даже лег. Это значит, собака в руках. Так я надеюсь и в будущем обойтись совсем не только без парфорса, но даже без обычной веревочки, которой останавливают попытки бежать.
Мы нашли и того странного дупеля, которого в последнюю охоту не могли разыскать с Кентой, дупель был молодой, и нашелся именно там, где мы его искали в тот раз. При выстреле и падении птицы Ромка не тронулся с места.
Раза два или три Лева промахнулся по бекасам и по дупелю, и этим окончилась первая настоящая охота с Ромкой. Я уверен, что он теперь с таким же успехом подведет и к тетеревам, но не буду этим его перегружать, пока не проведу несколько больших охот на болоте.
Считаю сегодняшний день в натаске Ромки днем его выпускного экзамена. Таким образом, вся натаска продолжалась ровно месяц, с десятого июля по десятое августа. Если бы у меня была другая собака, то я не только в ущерб Ромке, но даже с пользой для него мог бы натаскать другую, день с одной, день с другой. Если бы я так делал, то, во-первых, давал бы Ромке возможность отдыхать и усваивать про себя уроки, во-вторых, не загонял бы его тогда до изнеможения, в-третьих, сам бы я, имея в виду не ту, так другую собаку, был бы спокойнее и, наконец, я бы в счастливом исходе имел за то же время не одну обученную собаку, а две.
Глаза земли*
(Дневник писателя)
От автора
(Вместо предисловия)
Из клочков моих признаний в дневнике в конце концов должна выйти книга «Дорога к другу» (дневник писателя).
Весь путь мой был из одиночества в люди.
Мелькает мысль, чтобы бросить все лишнее, машину, ружья, собак, фотографию и заниматься только тем, чтобы свести концы с концами, т. е. написать книгу о себе со своими всеми дневниками.
О себе я говорю не для себя: я по себе других людей узнаю и природу, и если ставлю «я», то это не есть мое «я» бытовое, а «я» производственное, не менее рознящееся от моего индивидуального «я», чем если бы я сказал «мы».
Мое «я» в дневнике должно быть таким же, как и в художественном произведении, т. е. глядеться в зеркало вечности, выступать всегда победителем текущего времени.
Что же касается нескромных выходок с интимной жизнью, то разобраться в том, что именно на свет и что в стол, можно только со стороны. И еще есть особая смелость художника не слушаться этого голоса со стороны. Примером возьму Ж-Ж. Руссо: если бы он слушался этого голоса, у нас бы не было «Исповеди».
Таких примеров могу дать бесчисленное множество.
Дорога к другу
1946 год
Ищем, где бы нам свить гнездо.
В Поречье
Вчера с утра зима рванулась было с морозом и ветром, нарушила было спокойное чередование одинаковых мягких дней. Но среди дня явилось богатое солнце, и все укротилось.
Вечером опять воздух после мороза и солнца были, как летом на ледниках.
Завтра отправляемся в Поречье, под Звенигородом – дом отдыха Академии наук.
В девять часов выехали из Москвы и в одиннадцать приехали, хорошо, как и не мечтали. Тихий, теплый и крупный снег падал весь день.
С утра на солнце деревья покрылись роскошным инеем, и так продолжалось часа два, потом иней исчез, солнце закрылось, и день прошел тихо, задумчиво, с капелью среди дня и ароматными лунными сумерками под вечер.
Денек просверкал
Какой денек вчера просверкал! Как будто красавица пришла «ослепительной красоты». Мы притихли, умалились и, прищурив глаза, смотрели себе под ноги. Только в овраге в тени деревьев осмелились поднять глаза на все белое в голубых тенях.
Ночь была звездная, и день пришел пасмурный, и слава богу, а то со сверкающим мартовским днем не справишься, и не ты, а он делается твоим хозяином.
Березам зябко
Всю ночь бушевал ветер, и слышно было в доме, как вода капала. И утром не пришел мороз: то солнце выглянет, то сомкнутся тучи и тряхнет крупой, как из мешка. И так быстро мчатся облака, и так зябко белым березкам, так они качаются!
Говорят о тишине: «Тише воды, ниже травы». Но что может быть тише падающего снега! Вчера весь день падал снег, и как будто это он с небес принес тишину.
Этот целомудренный снег в целомудренном мартовском свете младенческой пухлотой своей создавал такую обнимающую все живое и мертвое тишину. И всякий звук только усиливал ее: петух заорал, ворона звала, дятел барабанил, сойка пела всеми голосами, но тишина от всего этого росла.
Какая тишина, какая благодать, как будто чувствуешь сам благодетельный рост своего понимания жизни, прикосновение к такой высоте, где не бывает ветров, не проходит тишина.
Живая елка
Сверху снег и снег, но от лучей солнца капельки невидимые проникли вниз к месту соприкосновения веточки со снегом. Это водица подмывает, снег с еловой лапки ца-дает на другую. Капельки, падая с лапки на лапку, шевелят пальчиками, и вся елка от снега и капели, как живая, волнуясь, шевелится, сияет.
Особенно хорошо смотреть сзади елки против солнца.
Река под снегом
Река до того бела, до того вся под снегом, что узнаешь берега только по кустикам. Но тропинка через реку вьется заметная, и потому только, что днем, когда под снегом хлюпало, проходил человек, в следы его набежала вода, застыла, и теперь это издали заметно, а идти колко и хрустко.
Разговор с женщинами
За ужином за мой столик сели две девушки.
– Почему в ваших книгах задушевность? Вы человека любите? – спрашивает девушка.
– Нет, – ответил я, – люблю не человека, а язык, держусь близости речи, а кто близок к речи, тот близок и душе человека.
Так поговорил с женщинами по душам.
– С вами легко, – сказали они, – будто вы женщина.
– Конечно, – ответил я, – ведь я тоже рожаю.
Мысли тоже рождаются, как живые дети, и их тоже долго вынашивают, прежде чем выпустить в свет.
Теплая поляна
Как все затихает, когда удаляешься в лес, и вот, наконец, солнце на защищенной от ветра полянке посылает лучи, размягчая снег.
А вокруг березки волосатые и каштановые, и сквозь них новое чистое голубое небо, и по небу бирюзовому проносятся белые прозрачные облачка, одно за другим, будто кто-то курит, стараясь пускать дым колечками, и у него колечки все не удаются.
Скворцы прилетели
Утро ясное, как золотое стеклышко. Забереги все растут, и уже видно, что лед лежит на воде и незаметно для глаза поднимается.
На деревьях в Дунине скворцы, прилетели и маленькие птички – чечетки, во множестве сидят и поют.
Мы ищем, где бы нам свить гнездо – дачу купить, и так всерьез, так, кажется, вправду, и в то же
