тут только не бывает цветов, ягод, грибов!
Так в самой природе складывается, что на могилах умерших деревьев рождается новая жизнь. Так и хороший человек, чувствуя в себе ту же добрую природу, сажает цветы на могилах близких людей.
Листик свет любит, а корешок сосет землю. Корень дерева, оползая поверхность, встретил закругленный камень и, поднявшись на него, возвратился к земле, чтоб встретиться с другим встречным корнем того же дерева и схватиться с ним навсегда.
Много лет спустя корова споткнулась о камень под корнем, выбила его, и в воздухе на самой поверхности земли осталась крепкая петля из корня того дерева. (Так записываю, чтобы продолжение само собой выросло.)
Мумии
Как ни бились короеды с этим огромным деревом, у него на всех хватало сил, на каждый укус у него хватало капельки живицы, прозрачной клейкой смолки, обращающей каждого червячка в неподвижную мумию.
Излучение тепла
Подлежала завоеванию лесом территория, расположенная на юру, где с утра до ночи солнце и излучение тепла травам, где густая дернина светолюбивых трав и злаков, – там все преимущество за пионерами, они не боятся заморозка в пространстве с сильным излучением.
Своим быстрым ростом они скоро справятся с травами, своим обильным плодоношением и легкими семенами скоро покроют всю площадь.
Суховерхая сосна
Роняя ветви, очищая ствол, выбивается сосна сверх полога леса, и кажется, как хорошо вершине высокого голого дерева оглянуться над лесом кругом! Только одно может смутить наверху: неподалеку тоже так одна сосна суховерхая выбилась было, но корни не могли подавать соки земли на такую высоту, и вершина засохла, так и засохла вся целиком, а нижние сучья давно уже сброшены, и дерево сухостойное остановилось и умерло.
Сильный сук
Нижняя ветка елки, выбиваясь к свету из-под верхней, гнулась вниз: там ей было или светлее, или сил не хватало подняться, и поднять верхний сук, и пробиться через него. Во мраке рассеянного света нижний сук, опускаясь ниже и ниже, терял свою хвою, и когда зеленая голова одна выбилась к свету, то взялась там расти, набрала такую силу, что и сама поднялась, и за собой весь сук подняла. И так мало-помалу все нижние суки стали подниматься, и вся елочка снизу доверху подняла свои сучья.
И только один, в самом низу, самый большой, тяжелый не только не мог сам подняться, а повлек за собой и свою зеленую метелочку, и она легла.
Сучья шатром ложились на землю под тяжестью хвои, и стоило зайцу испуганному по ним проскакать или ветру дунуть и тряхнуть, как они вспоминали свое начальное направление и чуть-чуть поднимались.
Разговор ветвей
У верхних был свой разговор, у нижних свой, и теперь вся елочка от ветра общую беседу вела. Будь это не ветки, а люди, то они бы знали, что не сами они склоняются и шепчутся друг с другом.
Но у деревьев, наверно, этого нет, как у нас, им все равно, сами или ветер, лишь бы перелетали птицы с одного дерева на другое, лишь бы совершалось перекрестное опыление, лишь бы вылетали на своих крылышках семена-партизаны на борьбу…
Из окна глядеть на деревья – не чувствуешь ветра… видишь – наверху деревья ветками что-то шепчут друг другу и подумаешь о себе: «Как часто нам кажется, будто мы сами куда-то бежим, что-то делаем, не подозревая того, что кто-то дует на нас, как на эти деревья».
Лучше всего это видно из окна, где сам не чувствуешь ветра.
Елка, начиная с половины, подняла уже все сучья свои вверх, а другая половина опускала сучья свои все шатром вниз. И когда приходил ветер и ветви, раскачиваясь сверху вниз, шептали по-своему что-то друг другу, то нижние ветви не могли ничего им ответить.
Сосны спорили с ветром
Видел, как в лесу сосны спорили с ветром: спорили, советуясь друг с другом, как спорят гордые в правде люди с сильными мира сего, не сдаваясь силе, но стараясь ее убедить.
Душа дерева
Если чувства наши создают образ дерева, то что остается от самого дерева? Что это, возбуждающее наши чувства, какое это дерево в своем независимом от человека существе?
Деревья ничего не знают о себе, но мы, люди, знаем, что у всех деревьев душа одна – это ветер.
Шум вечности
Сосны стояли у вечности, и поднимались туда, и там у неба шумели. А маленькие елки, каждая обнимая сосну, слушали.
Смешанный лес
В сосновом бору только молиться, в березовом веселиться, в еловом трудиться. Но если не хочется ни молиться, ни веселиться, ни трудиться? Трудиться в еловом лесу – уморишься; значит, надо найти лес смешанный.
Это бывает, когда в еловом лесу человек какой-нибудь поработал топориком.
Форма сосны
Редко сосны опускают книзу свои ветки-крылья. Вырастая, они сбрасывают с себя все, что остается в тени, и ветки, устремленные вверх, как будто уносят к небу и дерево.
И человеку, когда он входит в сосновый бор, поднимает вверх голову, ему кажется, будто какие-то невидимые силы стремят его к небу.
Прирост у елок как будто темная волна, а у сосен прирост с веток поднимается вверх канделябрами.
Демьянова уха
Стоял отличный бор-черничник, и в нем изредка встречались березы, очевидно принятые соснами, как желанные гости. Светолюбивой березе, однако, неважно пришлось в гостях у светолюбивой сосны: береза любит свет, как и сосна, но силенок у березы и возможностей роста меньше, чем у сосны. Сосна стремится вверх, роняя боковые сучья, и достигает полога леса, и пробивает его, голая с пучком верхних сучьев своих. И этого пучка ей довольно.
А береза в погоне за сосной тоже роняет сучья, и тоже голая из последних сил достигает полога, и вместе с сосной пробивает его.
Но там, наверху, под прямым светом ей, бедной, без сучков, наверно, приходится быть в гостях у сосны, как гостю на ухе у Демьяна: свету много, а сучьев нет, и если какие остались, то только в тени, и есть им там вовсе не хочется.
Черные тени
Конечно, в жаркий солнечный день даже и елки каким-то скрытым своим лицом радостно обращаются к человеку, и он, среди черных теней встречая яркими пятнами солнечные затеи, мечтает о какой-то своей чудесной жар-птице даже и в ельнике.
Но и в такие солнечные дни эти елки сохраняют свое непокорное наивному счастью лиственных деревьев достоинство.
Жажда света
Среди густоты молодых елок, обсыпанных золотыми монетами березового листа, поднималась прямая белая береза с густым остатком наверху золотых листиков. На синем небе эти листики от ветра так играли, будто это не дерево, а женщина красивая, охваченная со всех сторон бедой, увидев меня, все-таки по привычке заиграла всеми своими улыбками.
Свету бы больше, и тогда все бы елки внутри леса, как на опушке, подняли бы вверх даже самые свои тяжелые нижние сучья.
«Свету бы!» – жалуется елка.
А светолюбивая сосна рядом с елкой живет и не жалуется: она просто сбрасывает все свои затененные сучья, и, пусть хоть одна только верхняя крона останется, она этой кроной поднимается вверх и не остается никогда без света, и все ветви ее всегда смотрят вверх.
Света нет!
Как можно к свету подняться, если света нет?.. А то бывает, сук и не знает, в какую сторону свет, и пойдет расти, куда ему легче: вниз и вниз.
Сама елка пряталась в опушке и не могла сойти со своего корня, чтобы выйти на свет. Но она выслала к свету свой сук, и он пробивался долго между деревьями, теряя боковые сучки и хвою.
Когда же с помощью оставшейся хвои на кончике он пробился на вольный свет, то так быстро стал богатеть, так тяжела была ему нарастающая хвоя, что он склонился до самой земли, и пополз по земле, и дошел до моей дорожки. Я заметил его, хотел приподнять, но он лежа пустил корешки на дорожку.
Спайка поколений
В лесу, как в семье, происходит спайка поколений.
В лесу нас радует не самый лес, его матерые высокие стволы, а больше подлесок, молодежь, кусты, трава-подстил, кочки, грибы, ягоды. Нас радует лес, как огромная семья в составе нескольких поколений, а никак не одни старики. Но посмотрите на любой лес возле города…
Бывает, возле города, куда ходят за топливом, так обчистят все, что остаются только большие деревья – и нёт тоскливей тогда этого опустошенного леса, похожего на сборище холостых стариков, как в домах инвалидов.
Еловый лес
Какая строгость в еловом лесу! С тех пор как густой щетинкой начали маленькие елочки между собою борьбу за свет, сколько их погибло в этой борьбе, как изредилась эта буйная щетина. Но по-прежнему все-таки не могло протиснуться между ними новое живое существо из растений. Сколько хвоинок свалилось вниз, чтобы прикрыть землю, сохранить под ней влагу, не дать вырасти ни одной лишней травинке.
Суровая строгость в еловом лесу. От колючих отмерших сучьев внутри леса почти невозможно ходить, и снаружи на опушках ели стерегущие, как монахи, спускают одежду свою темную до самой земли. Сомкнувшись настороже, не дали бы они проникнуть внутрь леса легкому крылатому семечку березы или осины, и те, которым удалось бы сверху проникнуть, погибли бы все на сухой хвойной подстилке. Никому бы не дали елки подняться к свету между собой.
Долго бы стоять такому мрачному лесу в таежном безлюдье, пока бы молния не ударила и не зажгла бы. Пожаром, огнем обыкновенно кончается лес в таежном безлюдье.
Но к этому нашему лесу пришел человек, пошалил топориком, осветил мрачный лес, и, пока собрались старые елки, светолюбивые деревья, березы и осины, забросали все поляны сплошь своими легкими крылатыми семенами.
Тогда все, что копилось в земле под толстым слоем хвойной подстилки, открылось, и буйные светолюбивые травы пробились сквозь хвою, появилась ароматная ягода-земляника, белые грибы под березами. Каждая травинка, каждый грибок, каждый цветочек и молодое лиственное деревце своим появлением, и цветением, и ростом стали рассказывать дивные вещи о тайнах, заключенных в семени. В лесу началось возрождение – дело рук человека.
За лесными материалами не стоит очень гоняться, а то неминуемо в них зароешься, и пойдет писание на многие годы. Надо, однако, помнить, что лицо природы только тогда покажется в поэме, если согласуешь с ней показ души человека.
Времена года
Многие любуются природой, но немногие ее принимают к сердцу, и даже тем, кто к сердцу принимает, не часто удается так сойтись с природой, чтобы почувствовать в ней свою собственную душу.
Весенняя дорога
Вчера был солнечный день. Весна света началась на дороге. Солнечный луч грел, грел дорогу, прошел автомобиль, и колея заблестела. Еще нога скрипела на снегу, еще палочка визжала на ходу, но земля на колее залысилась, и тут нога, обутая в валенок, поскользнулась. Так на дороге началась весна света.
Зонтики
Машины мешали мне на шоссе, Я
