дырочки: в верхней поселились скворцы, в средней поползень, а в нижней зарянка. Подрастают в гнездах грачи.
Сжатые пальчики сосновых побегов разжимаются и превращаются в подсвечник с тремя свечками.
Все цветет. Так все роскошно вокруг, и так много всего, что душа моя – глиняный кувшин, не вмещает, и все льется через край из моего кувшина.
День за днем гроза, дождь, жара, блеск, разрастаются травы, появляются цветы, и уже ландыш в лесу и сирень в саду.
В бору, среди «вечной» зелени низеньких кустарников черники нашла себе место бледно-голубая фиалка.
Старая листва
Смотрю на лесную дорожку, любуюсь, как зеленая щетка травы скрывает старую листву и заключает ее в себе как удобрение.
И так во мне самом, в моей душе, как в сосуде, радость вином поднимается, и разливается это мое вино по всему человеку, скрывая в себе всякое зло.
За рулем
Дождик вчера метнулся, и вырвалось солнце. За рулем обратил внимание на сосновый бор: по всей опушке расставились сплошным рядом цветущие черемухи.
Мне было так, будто кто-то тронул меня за локоть и прошептал: «Погляди!»
Майская невеста
Между черных елок стоит майская невеста – черемуха, вся в белом и ароматная. Этой красавице везде место, и она ничего не жалеет и не бережет для себя.
– Ломайте, ломайте, – говорит она, – где паша не пропадала!
Есть существа, способные так прямо, и верно, и открыто, и сияюще смотреть, что сами становятся похожи на солнце. Сколько есть таких светолюбивых растений с цветком-солнцем.
Но бывают цветы-мечтатели, они солнце, конечно, чувствуют, но никогда не видят, и форма цветов у них, как результат отношений света и тени. Посмотрите на ландыш…
Соловей на калитке
Майские холода продолжаются ночью, но при ветре с утренними лучами начинается такое торжество в природе, что таких дней, пожалуй, никогда не забыть. Один соловей до того разохотился, что сел на калитку и пробовал даже запеть.
Папоротники вышли из своих колечек зеленые, совершенно по-своему. Так солнце выходит каждый день: скажут, желтое, а приглядишься – все разное, и даже бывает красное.
Так и зелень у папоротников молодых, конечно, зелень, но какая!
Бабочка с бабочкой встретятся, узнают друг друга и полетят, кружась, одна возле другой над цветами, и выше, и все выше и выше, пока не достигнут простора над лесами и ветер не понесет их вместе неизвестно куда. Но так редко бывают такие встречи! Все больше как-то не узнают друг друга лесные существа: сколько веток чужих между собою кивают, машут весь день, как хлещет береза ветвями молодую елочку.
Так точно и у нас, когда мы по лесу идем, ищем и про себя все ждем и ждем, когда наша душа встретится…
Закат солнца
Нарочно не спряталось совсем, а остался глазок, – солнце сказало себе: «Подожду, хоть одним глазком на все погляжу, как-то живете вы без меня».
Утро рождалось опять в тумане и потом разгорелось во всем великолепии. Елки стоят обновленные, сосны поставили свечи.
Что-то тревожно вороны кричат, – не вылетели ли уж их дураки из гнезд? Сирень цветет, и ландыш в бутонах.
Кругом все спешат, радуются, перебивают друг друга и в споре, разлетаясь, наполняют лес, как в игре в свои соседи: «всеми недовольны».
Лапки собачьи
Это малюсенькие белые цветочки на зеленом мху под сосной, девять-десять, больше или меньше пальчиков в лапке, и множество лапок тесно вместе под белой березой на зеленом мху раскинулось, как белый платок.
Тропинки
Полезная растениям пыль из-под ног человека ложится всегда по бокам тропинки, и вот отчего ранней весной, когда зеленые иголочки не пробили даже и лужи, когда бодрая озимь еще не справилась с какой-то рыжей мочалкой и плесенью, по бокам тропинки, поддержанная пылью удобрительной из-под человеческих ног, ярко зеленеет первая травка.
Одуванчики
Пока еще па лугах всюду желтеют во множестве цветы, но скоро, в июне, они превратятся в известные превосходные одуванчики, шарообразные сцепления темных семечек на белых крылышках.
Сколько тысяч и даже миллионов детей будут помогать ветру их раздувать, сколько стариков, глядя на них, будут вспоминать свое детство. А мне одуванчик напоминает, что вместе с ним появляются на болотах молодые бекасы, птичка не больше одуванчика с длинным странным носиком. И тут же начинается серьезная натаска собаки по молодым бекасам.
Грачи
Молодые сейчас в таком положении, что могли бы вполне летать и сами кормиться, но еще опыта нет. И большие вполне грачи, только носы не белые, а черные, и сидят хорошо укрытые в глубине елки, а родители таскают им весь день пищу. Самое трудное время родителям!
Сквозь можжевельник, корявый и неопрятный, проросла роскошная красавица медуница и на свету расцвела. Можно было подумать, что это сам можжевельник расцвел!
Иные прохожие так и думали, очень дивились, говорили: «Бывает же так: такой неопрятный, такой корявый, а в цветах лучше всех в это время. Бывает же так!»
«Бывает, бывает!» – отвечали басами шмели на медунице. Сам можжевельник, конечно, молчал.
Безыменные цветы
А то бывает, мельчайшие белые цветочки, чашечкой в пять лепестков, так расположены в соцветье, будто ювелир готовил гнезда, чтобы в каждое вставить бриллиант.
Но вместо бриллианта в летнее время в каждое гнездышко вставляется росинка, и в солнечных лучах она тоже переливается всеми цветами, как бриллиант.
Шиповник
Новоселы дачные сплошь да рядом борются с женами: мужья берегут лес, жены стремятся расширить площадь для ягод и овощей. Борьба эта почти у всех ведется с разным успехом.
У наших знакомых была борьба за большой куст шиповника, угнетенный большими тенистыми деревьями. Борьба за деревья началась в пользу женщин: деревья срубили. Вот тогда-то муж собрал силы, и стал бороться за шиповник, и победил. Тогда произошло на даче событие, похожее на чудо: куст шиповника, угнетенный, вышел на свет, и зацвел в сентябре, и цвел до морозов.
С тех пор прошло несколько лет, и когда часто просят хозяев показать им свой сад, хозяева прежде всего показывают на разросшийся куст шиповника и рассказывают, как он, освобожденный от тени, бушевал в сентябре до морозов.
Новый квартальный столб в лесу, а рядом лежит старый поверженный, трухлявый, разъедаемый насекомыми. Новый столб в лесу утвержден в трех лицах: с тремя разными цифрами. На всех просеках животные, пересекающие их, столб сразу заметили, некоторые даже отпрыгнули, пока трясогузка не села на его макушку.
Когда увидели трясогузку, как она трясет хвостиком и капает на лысинку нового посланника от человеческого мира, то мало-помалу привыкли: стоит и стоит столб, – какое нам-то дело!
Перед дождем
В лесу перед самым дождем бывает такая тишина, такое напряжение в ожидании первых капель дождя! Каждый листик, каждая хвоинка показываются как в своем роде единственные. Смотришь и знаешь: нет такого другого листика, нет такой другой хвоинки, и в то же время они, единственные, делают то же, что все.
Заячья капуста, мелкая травка, чтобы лучше показаться, даже на пень взобралась!
Вот и я тоже вхожу к ним, и мне кажется, все они в своем выражении, как люди, лицами своими повернулись ко мне и просят дождя.
Как будто это от меня зависит!
– А ну-ка, старик, – сказал я на пробу дождю, – будет тебе нас томить, начинай!
Или дождик послушался, или, как говорят, все так сошлось: дождик пошел.
Лесная поляна
Брошенная дорога через лесную поляну заросла дымящейся травкой, той самой, на какой мы в детстве гадали: что выйдет, если, сжав пальцы, проведешь по стебельку, – круглый венчик – курочка или венчик с хвостом – петушок. Теперь эта трава, стебелек к стебельку, собралась на брошенной дороге, отмечая собой на цветущей поляне путь человека, и далеко курилась розовым дымком.
А лучше всего была лесная гвоздичка, не красная, не малиновая, а пре-красная, с зубчиками, с мелкими, точно поставленными белыми крапинками.
Повилика выползла на песчаную дорожку, белая и розовая, пахнет по-прежнему чем-то далеким из детства, что ни за что не вспомнишь.
Не могу представить себе, как и чем пахнут цветы тому, у кого детства не было.
Живое дерево
Удалось роскошное влажное летнее утро. Знакомый зяблик распевает на елке. Скворцы летают уже семейными табунками. Молодые грачи вылетели в поля и там иногда такими дураками сидят на тонких веточках какой-нибудь ивы, где настоящие грачи нипочем не присядут.
У нас молодые грачи облюбовали одно дерево и стали орать. Прилетели старые с червяками, и когда грачиха садилась, ветка от тяжести опускалась, а когда улетала, ветка поднималась, и грачонок качался, как в люльке.
И вся эта ель от множества невидимых птиц шевелила своими ветками, вся, как живая.
В синеве высоты
Коршун набрал высоту, махая крыльями, как всякая птица, и, набрав, стал парить и царствовать там, в синеве высоты.
Июль
Опять утро пришло со свежими кадками дождя. На лугах ночевал туман. Целый день в лесу то плачет сквозь слезы, то смеется. Только к вечеру был толстый грозовой дождь.
Стога
Золотые деньки. Облака летние, крупные, круглые, солнца не заслоняют, но тени от них ложатся, и можно часами смотреть на пойму, как на море.
Тишина необычайная всего вчерашнего дня ночью разрешилась мелким дождем, и продолжается дождь утром. Молодые колхозники спасли за три сухих дня сено на той стороне и украсили луг двумя большими стогами.
Бывает так, раззаришься на большие белые, и почудится – там где-то далеко стоит великан, как пень. Вот такой огромный блестит в росе, что и не верится. Нет! Скорее напротив, слишком верится, а только боишься обмануться, и страхуешь себя, и говоришь себе:
– Да это же не гриб, это просто пень!
«Милый мой, – говорит лукавый голос, – если ты уверен, что это пень, то зачем же идти тебе в ту сторону?»
– Далеко ли идти, – отвечаешь ему. – Мне все равно туда надо.
Так идешь туда и уже не смотришь по сторонам куда-нибудь на сыроежки, стараешься даже и совсем забыть.
Но тут, видите ли, бывает с грибами подвох: показался гриб, а отвлекся зачем-нибудь в сторону, глянул оттуда – и нет ничего! А бывает и так, что совсем пропадет – ищешь, ищешь, ходишь кругом, топчешь траву, шевелишь кусты, папоротники – нет и нет.
«Смотри, уйдет!» – шепчет лукавый голос.
– А пусть уходит, – отвечаешь лукавому. – Я за грибами, а не за пнями хожу. – И чик! ножом сыроежку розовую по белой ножке.
«Да ну же, – говорит лукавый, – не будь малодушным, решайся и кончай: гляди правде в лицо».
– Вот это так! – отвечаешь лукавому, – давно бы так говорил. – И поднимаешь глаза…
Сколько ищешь в жизни напрасно чего-то, столько ждешь, и является совсем не то, чего желаешь. Но когда идешь в лес за грибами, то находишь именно то, чего желал, а если найдешь гриб белый, то он всегда бывает лучше того, что себе представлял,
