он сделал надпись: «Убедил — 1880/ Победил — 1884». Первая дата — год их помолвки, вторая — год их свадьбы.
Но сегодня Уильям Дженнингс Брайен не известен какими-либо победами. Трижды он участвовал в президентских выборах от демократической партии и трижды проиграл. При президенте Уилсоне он был Государственным секретарем и вышел в отставку перед самым началом Первой мировой войны. Он участвовал в «Обезьяньем процессе» на стороне Скоупса против Кларенса Дэрроу, и хотя суд признал его победу, он, несомненно, проиграл, ибо таков вердикт общества.
Брайена-оратора высмеивают как напыщенного пустозвона, самодовольного и ограниченного. Его язвительный современник Г. Л. Менкен назвал Брайена «шарлатаном, фигляром, шутом без малейшего чувства собственного достоинства, человеком от сохи». Очевидно, что Уилл не был всеобщим любимцем. Но почитатели называли его величайшим из нерукоположенных проповедников в американской истории.
А его жена Мэри? Каково это — быть женой политика, который проигрывал гораздо чаще, чем побеждал, и которого освистала его собственная партия?
Мэри всегда «была в его углу», как тренер боксера-профессионала, ободряла его, давала советы, как действовать в следующем раунде, и «обрабатывала его раны».
Мэри принимала его таким, каким он был: прогрессивным в политике и консервативным в религии. Большинству людей было трудно постигнуть этого человека. Но Мэри, конечно, не была в составе этого большинства. Она не только прекрасно его понимала. Она помогла ему стать тем, кем он стал. И они вместе старались сохранить романтическую любовь, которая возникла между ними еще в те времена, когда они учились в колледже.
Познакомились они еще студентами. Это было в 1879 году, в день открытых дверей женской Джексонвиллской академии, которую парни из Иллинойского колледжа (ныне это Иллинойский государственный университет), располагавшегося по соседству, называли не иначе как «жуткая дыра для ангелов».
На одной стороне зала собрались девушки с высокими прическами, в кринолинах. На другой стороне — юноши. Они пожирали глазами друг друга. Между ними стоял огромный стол, на котором красовалось множество видов выпечки и огромный спиртовой чайник. Когда молодежь стала постепенно подтягиваться к центру зала, Уилл Брайен обратил внимание на красивую сероглазую девушку. Между ними оказался большой поднос с домашним печеньем (а Уилл очень любил печенье), и так завязалась беседа. Он сразу же оценил ее чувство юмора. И оценил ее внешность. Короче говоря, ему понравилось в ней абсолютно все. Уилл почувствовал, что влюблен.
Однако этого нельзя было сказать о Мэри. Об Уилле она отозвалась как о «симпатичном, высоком, широкоплечем парне». Но у него был слишком большой нос, а волосы уложены с пробором, «наводящим тоску своей безупречностью». Однако такой широкой улыбки, как у него, она никогда раньше не встречала. Кто-то заметил: «Этот парень в состоянии сам себе что-нибудь прошептать на ухо».
Но что не понравилось Мэри больше всего, так это то, что Уилл был «слишком правильным». Один биограф написал, что он «буквально светился честностью». Мэри тоже так показалось. Но потом она решила, что лучше встречаться с излишне честным парнем, нежели с таким, у которого явные сложности по этой части.
Уилл снимал комнату в доме местного врача, чья жена полагала, что ее главное жизненное призвание — быть свахой. Решив, что Мэри Бэйрд и Уилл Брайен — идеальная пара, она заочно расхвалила их друг другу и устроила им свидание в доме преподавателя, обучавшего Уилла латыни.
Когда мать Мэри заболела и отправилась в джексонвиллский санаторий, у Уилла появился достойный предлог для встреч с Мэри. Они вместе ездили навещать ее маму. И все же это обернулось неприятностями. Хотя разрешение матери у Мэри на это было, в школе, где она училась, отнеслись к этим совместным прогулкам крайне неодобрительно. Мэри временно исключили из школы.
После этого директор, считавший своим долгом лично убедиться, что никаких тайных рандеву с Уиллом Брайеном больше нет, проводил Мэри на поезд и не уходил с вокзала до тех пор, пока поезд не скрылся из виду. Чего он никак не мог предположить, так это того, что Уилл прячется в багажном вагоне. Когда поезд тронулся, юноша сразу же отправился на поиски Мэри.
Поездка эта стала для Мэри решающей в ее отношениях с Уиллом. Он любил шутить, но никогда не был к ней невнимателен. Он чрезвычайно серьезно относился к жизни. Был крайне целеустремленным. И он задавал ей очень серьезные вопросы. Спрашивал, кем она хочет стать в будущем, насколько важен для нее Христос и часто ли она молится. Никогда раньше ей не задавали таких вопросов. Сначала это казалось ей бесцеремонным вмешательством в ее частную жизнь. Но вскоре она оценила интерес Уильяма к вещам, которые действительно были важны в жизни, и его интерес к ней лично. В поезде Мэри поняла, что у них с Уильямом одна дорога.
Следующей осенью, когда Мэри позволили вернуться в школу, Уилл не терял времени понапрасну. На пятьдесят долларов, выплаченных ему в качестве премии на конкурсе ораторов, он купил кольцо, и в День Благодарения отправился в дом Бэйрдов просить у отца Мэри ее руки.
Ее отец, как говорила Мэри, «был джентльменом старой школы. Высоким, сдержанным и величественным». Он легко мог сбить спесь с любого двадцатилетнего юноши.
«Надеюсь, что он тебя не испугает, — пишет Мэри Уиллу накануне его похода, — хотя мне кажется, что говорить с ним будет очень тяжело». Отец ее — человек упрямый, предупреждает она, но даже если он откажет, то есть вероятность, что он еще изменит свое решение. «Есть партия, которая может его переубедить и, безусловно, займется этим», — сообщает она по секрету.
Уилл подумал, что лучше всего обосновать свои доводы каким-нибудь отрывком из Писания. «Мистер Бэйрд, — обратился он к своему будущему тестю, — последнее время я много читал притчи, и вот что говорит Соломон: „Кто нашел добрую жену, тот нашел благо и получил благодать от Господа»».
Бэйрд знал, к чему клонит этот молодой человек, и после некоторого раздумья медленно проговорил: «Да. Соломон так говорил.
Но Павел считает, что тот, кто вступает в брак, делает хорошо, а тот, кто остается безбрачен, делает лучше».
Брайен не напрасно учился в колледже ораторскому искусству. Дебаты вести он умел. Он прокашлялся и возразил: «Да. Павел так говорил. Но если имеется разногласие, касающееся какого-либо вопроса, то должно отдавать предпочтение мнению более сведущего человека. И мне кажется, сэр, что в данном случае более авторитетным следует признать мнение Соломона. Ведь Павел не был женат, а у Соломона было несколько жен».
Уилл покорил мистера Бэйрда. Но пройдет еще четыре года, прежде чем они с Мэри поженятся.
В период ухаживания общались они в основном через почту. Мэри совсем не была в восторге от эпистолярного стиля Уилла. Его тон часто звучал поучительно, слишком величаво и был далеким от обыденных проблем. Часто создавалось впечатление, что пишет священник или адвокат, но уж никак не ее жених. Мэри писала ему с гораздо большей прямотой. Если она злилась на него, то так и говорила. Если считала, что он слишком холоден с ней, — не стеснялась заявить ему об этом. К счастью, Уилл был способен принимать такой стиль общения и умел посмеяться над собой.
Иногда его письма свидетельствуют о чувстве юмора. Он пишет: «Как, ты думаешь, я выгляжу без усов? Я так долго холил и лелеял это внешнее проявление мужественности, а тут вдруг взял и сбрил. На меня произвела огромное впечатление страшная истина, гласящая: „Ломать — не строить, душа не болит». Неделями я наблюдал за их ростом, напрягая зрение. И вот в минуту уничтожен итог всех моих усилий».
Но у Уилла были и более важные заботы, чем усы. Помолвка стала одним из трех важнейших моментов в его студенческой жизни. Двумя другими были деноминация и профессия. Поскольку отец его был баптистом, а мать — верным членом методистской церкви, Уилл, будучи еще ребенком, решил для себя, что по воскресеньям с утра будет ходить в баптистскую церковь, а вечером — к методистам. Но когда в городе проводилась евангелизационная кампания пресвитерианской церкви, он стал ходить к пресвитерианам, где и произошло его обращение. Хотя он и расценивал это событие как принятие на себя обязательств перед Иисусом Христом, оно не внесло существенных изменений в его образ жизни. «Я вырос в христианской семье. Поэтому мое обращение не изменило ни моих привычек, ни течения моих мыслей. Вряд ли я мог стать добродетельнее… Мои родители воспитывали во мне добродетель с детства».
Однако в колледже Уилл столкнулся с некоторыми трудными вопросами, касавшимися веры: с теорией эволюции, с мнением ученых о рассказе о потопе, об исторической достоверности событий, излагаемых в Библии, и прочее. Однажды он даже написал Роберту Ингерсоллу, известному философу-агностику, стремясь добиться от него ответов на эти вопросы. Но внутренняя борьба продолжалась недолго, и Уилл, веря, что «раз есть Творение, то есть и Творец», положился на авторитет Библии.
В том, что касается его призвания, Уилл тоже некоторое время колебался. Когда ему было восемь лет, он хотел стать баптистским проповедником. Но он передумал, когда осознал, что сначала ему нужно будет принять крещение погружением. Когда ему исполнилось десять, он решил, что станет фермером, но сельское хозяйство тоже вскоре перестало его привлекать. А когда ему исполнилось двенадцать, его отец принял участие в выборах в Палату представителей и не добрал всего двести сорок голосов. Захватывающая выборная кампания произвела на Уилла такое сильное впечатление, что он решил стать политиком. Предав свою жизнь Иисусу Христу в возрасте четырнадцати лет, он не оставил и своей преданности политике. Просто теперь он твердо решил стать христианским политиком.
В колледже Уилл зарекомендовал себя тем, что прыгал в длину лучше всех в округе. И тем, что произнес от своего класса прощальную речь на выпускном вечере. Уилл становился хорошим оратором.
После колледжа он поступил в юридическую школу в Чикаго, разлучившись с Мэри на два года. Он много писал ей и просил набраться терпения в ожидании их брака. До свадьбы он хотел окончить школу и устроиться на адвокатскую работу. Уилл писал, что сможет жениться не раньше, чем начнет зарабатывать пятьсот долларов в год.
Еще учась в юридической школе, он стал нотариусом. На обороте своего первого официального документа он написал: «Я, У. Дж. Брайен, нотариус округа Кук, штат Иллинойс, сим удостоверяю, что этого дня сего года, должным образом принеся присягу, торжественно заявил, что я действительно люблю Мэри Э. Бэйрд больше чем кого-либо другого на этом свете и что я всегда буду любить ее, буду добр к ней и приложу все усилия к тому, чтобы сделать ее счастливой».
