гораздо более важной была его работа над новой редакцией китайского перевода Нового Завета, набор новых миссионеров для работы в Китае и основание миссионерского общества нового типа — Китайской внутренней миссии.
Ведомый духовной жаждой проповеди в Китае, он изъездил всю Англию со словами: «Каждый месяц в Китае умирает миллион человек, не знающих Бога». Половина нехристиан всего мира проживала в Китае, а количество миссионеров там постоянно уменьшалось вместо того, чтобы увеличиваться. Хадсон хотел набрать двадцать четыре миссионера и горячо молился об этом. В отсутствии образования у добровольцев он не видел помехи. Неслыханным до сих пор был основополагающий принцип новой миссии. У нее не было (и не планировалось) никакого финансирования. Она должна была основываться исключительно только на вере. Если бы Хадсон начал добиваться каких-либо фондов для своей деятельности, он неизбежно столкнулся бы с интересами уже существующих миссий.
Через несколько месяцев в доме Тэйлоров собрались миссионеры-добровольцы. Среди них были кузнец, плотник, каменщик, гувернантка, книгоноша и эксцентричная дочь состоятельного коммерсанта. Но в этой группе были представители не только разных профессий, но также и разных деноминаций. Там были баптисты, методисты, пресвитерианцы и англикане.
Хадсон Тэйлор обладал какой-то странной притягательностью. Болезнь сильно истощила его, но все же в нем был некий внутренний магнетизм. Один из добровольцев вспоминал: «Сперва я отнесся к нему чуть ли не с презрением. Болезненный, какой-то неуверенный в себе молодой человек. Его внешность была совершенно непривлекательной». Позже сам Хадсон говорил о себе: «Бог избрал меня именно из-за моей слабости. Бог не свершает Своих великих дел через многолюдные комитеты. Он научает кого-либо быть малым и смиренным, а затем использует его так, как Сам того хочет».
И Хадсон, безусловно, был послан Богом в должное время. За шесть лет до того Дейвид Ливингстон взбудоражил всю Великобританию рассказами о нуждах и страданиях Африки. Теперь Хадсон Тэйлор делал то же самое для Китая. «„Китай, Китай, Китай», — звенит у нас в ушах, — рассказывает великий лондонский проповедник того времени Чарлз Хэддон Сперджен, — так необычно, странно, музыкально, веско и убедительно говорит нам о Китае мистер Тэйлор». Обычно выступления Хадсона длились два часа. Иногда он показывал, как китайцы пользуются палочками для еды и как они пишут чернилами. И, хотя он никогда не просил денег, средства начали стекаться к нему».
Итак, в 1866 году Хадсон и Мария Тэйлор, их четверо детей и пятнадцать миссионеров-добровольцев отплыли в Китай. Хадсону было тогда тридцать четыре года, Марии — двадцать девять, но они были ветеранами проповеди в Китае. Один из добровольцев позже писал: «Хадсон был очень живой и подвижный. Миссис Тэйлор была намного более уравновешенным и в чем-то более зрелым человеком. Она была очень рассудительна. На ее лице всегда читались спокойствие и доброта. Она всегда была задумчива и уделяла много времени изучению Писания и молитве. Много времени уделяла она и детям. Она часто собирала их в каюте и читала им».
В Китае все добровольцы Хадсона побрили головы, отпустили косички и оделись так, как одевались в те времена учителя-китайцы. Другие миссионеры, находившиеся в Китае, были этим шокированы. Шестью годами ранее Хадсон был единственным европейцем, носившим косу, и все тогда потешались над ним. Но теперь с косичками ходили и все его ученики. Мария не была уверена в том, что женщинам тоже нужно носить китайское платье. Она говорила, что «китайцы неуважительно относятся к своим женщинам, но к иностранным леди они относятся совершенно иначе. Будут ли они относиться к нам с прежним уважением, если мы переменим платье?» Хадсон уговорил ее поносить китайскую одежду хотя бы некоторое время. Она так и сделала. И вскоре убедилась в том, что подход Хадсона был верным.
Миссионерская философия Хадсона, включавшая в себя ношение местной одежды, не была простой причудой. Он писал: «Почему христианство должно выглядеть как иностранная религия? Слово Божье не требует этого. Здесь идет речь не о денационализации, мы стремимся к христианизации этого народа. Мы хотим видеть этих мужчин и этих женщин настоящими христианами, чтобы в церквах этих христиан несли пасторское служение их соотечественники, чтобы они служили Богу, используя свой родной язык, и в зданиях, построенных в духе национальных традиций». Для того времени это было неслыханно.
В первые годы своего существования Китайская внутренняя миссия столкнулась с целым рядом острых проблем. Хадсона и Марию резко критиковали другие миссионеры, из ранее основанных миссий, твердо стоявших на сугубо европейских традициях. Были нападки и со стороны китайцев. Кроме того, в самой группе Хадсона начались раздоры. Однако костяк команды остался верен Тэйлорам. Один из молодых проповедников сказал о Хадсоне: «Если бы он не верил столь непоколебимо в то, что Господь поддержит его в любых испытаниях, он просто не выдержал бы всех обрушившихся на него бедствий».
Мария была вторым человеком в организации. Люди видели, что «она была тогда волевым стержнем миссии. Хадсон Тэйлор так высоко ценил ее мнение, что не предпринимал никаких важных шагов, не посоветовавшись с ней». Она была тогда еще совсем молода, но здоровье ее уже было серьезно подорвано. Она болела туберкулезом. Силы постепенно покидали ее, и ей все труднее было противостоять трудностям, возникавшим в общине миссионеров. О ней говорили как о «женщине неукротимой настойчивости и храбрости, способной превозмочь любые невзгоды». Один из современников писал: «Она была очень добра ко всем». А вот другое свидетельство: «Она была очень скромной, немного замкнутой, почти застенчивой».
Хадсон и Мария любили друг друга так же сильно, как и прежде. Однажды, поехав вглубь страны с проповедью, он написал ей: «Дорогая! Теперь я могу обнять тебя лишь мысленно… Ради меня и ради Господа, береги себя… О, если бы я мог поцеловать тебя хотя бы раз!»
Вскоре после возвращения Хадсона и Марии в Китай у них родился пятый ребенок. А в 1867 году их старшая дочь, Грэйси, серьезно заболела. Хадсон пишет домой: «Я пытаюсь написать хоть несколько строк, сидя на краю кушетки, на которой умирает моя дорогая маленькая Грэйси. У нее водянка мозга… Господь — сила сердец наших и наше наследие… И ныне Он не оставляет нас». Спустя несколько недель он пишет матери в Англию: «Просто не знаю, как написать об этом. Наша дорогая малышка Грэйси! Как мы тоскуем о ней! Когда я прогуливаюсь по тропкам, где мы с ней вместе ходили, меня словно бы охватывает агония. Неужели я уже никогда не почувствую в своей руке ее маленькую ладошку! И все же я понимаю, что там она гораздо более счастлива, чем это возможно здесь, с нами».
Смерть Грэйси, возможно, стала поворотным пунктом в истории Китайской внутренней миссии. Сочувствие к Тэйлорам вновь сплотило миссионеров.
Хадсон и Мария придавали огромное значение той роли, которую играли женщины в миссионерской работе. Впервые на проповедь вышли женщины, одетые, конечно же, в китайское платье, без сопровождения мужчин. За такое новаторство Хадсон и Мария подверглись нападкам. Но результаты оказались поразительными. Одна из женщин-проповедников писала: «Каждый раз, когда я иду проповедовать, меня слушает около двухсот человек в день. Никто никогда не обращается со мной грубо. Наоборот, все относятся ко мне с величайшим почтением». Когда Мария узнала, что критика дошла и до Англии, она написала: «Думаю, десяток мисс Фолдинг и десяток мисс Бауэр с легкостью нашли бы себе применение в Ханчжоу завтра же».
Хадсон призывал на миссионерское служение как мужчин, так и женщин: «Разве нет служителей нашего Господа, прозябающих дома, не делая ничего или делая такую работу, которую смогут выполнять и другие, если они оставят ее? Разве некому приехать сюда, в эти бесчисленные города и села?»
В июне 1868 года Хадсон и Мария перенесли свою штаб-квартиру в Янчжоу. Ранее они располагались сначала в Шанхае, а затем в Ханчжоу. Их переезд в Янчжоу стал новым этапом в их смелом продвижении вглубь китайской территории. Со времен Марко Поло очень мало кто из европейцев побывал в этих местах. Янчжоу встретил их очень недружелюбно. Сначала кто-то начал распространять слухи, будто бы врачи-иностранцы делают пилюли из глаз своих пациентов. Говорили, что будто бы миссионеры солят мясо китайских детей. Затем по городу стали разбрасывать листовки, в которых утверждалось, будто бы иностранцы собираются разорить страну, занявшись торговлей опиумом. Но самое худшее было еще впереди.
Вскоре в их окна полетели камни. И это было лишь предупреждением. Хадсон получил анонимное письмо, в котором говорилось, что если миссионеры немедленно не покинут Янчжоу, то с ними произойдут гораздо более страшные вещи. Хадсон поговорил с Марией. Он считал, что мужчины должны остаться, а женщинам и детям следует уйти. Она не согласилась с ним. «Если мы уйдем, — сказала она, — то этим лишь усугубим и без того тяжелое положение мужчин». Женщины и дети остались.
И вот в один «прекрасный» день перед зданием штаб-квартиры миссии собралось около двухсот разгневанных китайцев. Они угрожали взломать двери, если им не откроют. Многие из них были пьяны. Многие были полуголы. Миссионеры молились. Хадсон напомнил им стих «Я всегда с вами» и просил не прекращать молитву. Небо потемнело. Ударила молния. Один из миссионеров в это время писал в письме: «Когда я пишу эти строки, Он посылает нам в помощь дождь, гром и молнию. Мистер Тэйлор говорит, что они помогут нам лучше, нежели целая армия. Китайцы дождя боятся». Толпа постепенно рассеялась.
Через несколько дней толпа собралась вновь. Это случилось ночью. В руках осаждающие держали факелы. В окна, закрытые ставнями, полетели кирпичи. Мария, не теряя своего обычного хладнокровия, спокойно уложила детей спать. Другие миссионеры были поражены ее невозмутимостью. «Она была так спокойна, будто находилась в своей лондонской квартире». Хадсон понимал, что ему необходимо обратиться за помощью к китайским военным властям. И как можно скорее. Он поцеловал Марию, выскользнул за дверь и бросился в темноту. «Когда я выбежал на главную улицу, — вспоминал он позже, — толпа стала забрасывать меня камнями… я задыхался. Я почти терял сознание от боли, которую причиняли попадавшие в меня камни и кирпичи».
А в это время в здании миссии двое миссионеров вместе с китайцами, обычно помогавшими им по дому, пытались сдержать рвущуюся в двери толпу. Наверху женщины молились. Мария была на седьмом месяце беременности. Ее младший ребенок болел дизентерией. Еще одна женщина была на девятом месяце беременности.
С каждой минутой крики на улице становились все громче. Время шло. Полчаса. Час. Полтора. Хадсона все не было. Не было и солдат, за которыми он отправился. И вот снизу раздался голос: «Миссис
