нравилась Хадсону и была его верным учеником и последователем.
Дочь лондонского торговца, убежденная баптистка, Дженни была хорошо образованна, изящна и очень приветлива. Когда у всех опускались руки, Дженни оставалась неизменно веселой и не теряла присутствия духа. Она была одним из самых первых добровольцев Хадсона, еще с 1866 года. В первый день своего путешествия на корабле, отплывавшем в Китай, она написала домой: «Как мне хорошо! Море такое дивное, небо просто чудное. Никогда бы не подумала, что путешествие может быть таким праздником души. У меня от счастья даже звенит в ушах». Когда некоторые миссионеры начали выражать свое недовольство по поводу ношения китайского платья, Дженни сказала, что вся ее группа, одевшись по китайскому обычаю, «как-то очень изменилась к лучшему». Путешествуя по Китаю, Дженни описывала эту страну так: «Каналы здесь — словно реки, они очень красивые. Земляника почти не имеет вкуса, а вот малина — просто замечательная. (Мы только что ели малиновый пирог.) Птицы поют — заслушаешься». Хадсон говорил о ней: «Она всегда считает, что лучшего и быть не может».
Когда Дженни отправилась в Китай, ей было двадцать три года, и тогда Хадсон относился к ней скорее по-отечески. Она же отзывалась о нем как о «святом». «Я наблюдаю его в самых разных ситуациях, — писала она отцу, — и если бы у тебя была возможность ежедневно видеть его, ты, безусловно, восхищался бы его самопожертвованием, скромностью и серьезностью». Но, помимо приветливости, у Дженни были и другие замечательные качества. Так, когда в миссии начинали ставить под сомнение авторитет Хадсона, она всегда оставалась верна ему. И Хадсон очень ценил это. Он часто делился с ней своими мыслями. Поэтому в том, что, оказавшись вместе на борту корабля, Хадсон Тэйлор, погруженный в депрессию, и всегда такая приветливая Дженни Фолдинг полюбили друг друга, нет ничего удивительного. На следующий год они поженились. Ей было двадцать девять лет, а ему — сорок.
Этот брак Хадсона не был похожим на его брак с Марией. Жизнь с Марией была непрекращающимся любовным романом. С Дженни все обстояло иначе, но были они не менее счастливы. Они часто расставались. Дженни оставалась в Лондоне и заботилась о своих приемных детях. Хадсон путешествовал по Китаю.
В 1878 году, едва Хадсон возвратился после шестнадцати месяцев отсутствия, он получил известие о чудовищном, небывалом голоде в Северном Китае. Шесть миллионов человек остались без пропитания. Китайцы умирали десятками тысяч. Тысячи детей оставались бездомными сиротами. Хадсон считал, что во главе группы, отправлявшейся в эту удаленную часть Китая с целью нести людям евангелие, любовь и продовольствие, должна быть женщина. Но кто мог взять на себя такую ответственность? Только Дженни. Она была единственной из женщин-миссионеров, кто говорил по-китайски. Другие миссионеры уважали ее. Хадсон ей доверял.
Поначалу она не хотела ехать. Она считала, что должна остаться в Лондоне. Ради Хадсона, ради детей, ради миссии. Но Хадсон убедил ее ехать — ради Иисуса. Дело было не в том, что она боялась. Просто она не была уверена, что на то есть воля Господа. «Я чувствую себя, как Гедеон, — писала она, — моей вере нужно какое-нибудь внешнее подтверждение». На эту поездку ей требовалось пятьдесят фунтов стерлингов. И они нашлись буквально за несколько дней. Затем, в тот день, когда Дженни должна была отплыть, она неожиданно получила анонимный чек на тысячу фунтов. Деньги были выделены на основание сиротского приюта в Северном Китае.
Прежде ни одна европейская женщина не отваживалась побывать в этой части Китая. Дженни возглавила группу, состоящую из одного мужчины и двух женщин. Узнав, что миссия Дженни осуществляется весьма успешно, Хадсон написал ей: «Я благодарю Бога за то, что Он дал мне такую жену… Каждый день я смотрю на закладку для Библии, которую ты мне подарила, с надписью „Ради Иисуса“, и благодарю тебя за напоминание». Дженни основала приют и новый миссионерский центр. Через год они вновь увиделись с Хадсоном. Он возвратился в Китай. Для Хадсона слова «Ради Иисуса» стали очень важными. Он говорил, что истинная радость жизни в том, чтобы все делать ради Иисуса. Так, как это делала Дженни. Когда Хадсон и Дженни стали старше и уже не могли часто ездить в Китай, они передали руководство миссией другим людям. Хадсон тяжело переживал это обстоятельство. «Тяжелее всего ничего не делать ради Иисуса», — сказал он.
Дженни умерла в 1904 году. Ей был тогда шестьдесят один год. Хадсон умер годом позже, в возрасте семидесяти трех лет. Ко времени его кончины Китайская внутренняя миссия, которую он основал практически на поколение раньше, насчитывала восемьсот двадцать пять миссионеров.
За день до смерти Хадсон беседовал с несколькими миссионерами о том, как важно доверять Богу в молитве. Один из его собеседников сказал, что иногда ему трудно молиться Богу о мелочах. Хадсон ответил: «Нет ничего ни мелкого, ни великого. Один Бог велик. И мы должны полностью доверять Ему».
Pollock, J. С. Hudson Taylor and Maria. New York: McGraw Hill, 1962
Taylor, Dr. And Mrs. Howard. Hudson Taylor’s Spiritual Secret. Chicago: Moody, 1950.
Taylor, Dr. And Mrs. Howard. Hudson Taylor and the China Inland Mission. Philadelphia: China Inland Mission, 1918.
Что там — за подарочной оберткой?
Хороший брак — это как день рождения, когда один за другим разворачиваешь подарки, и каждый из них — приятная неожиданность. Чем дольше муж и жена живут вместе, тем больше они открывают друг в друге прекрасных качеств.
— А я и не знал, что ты так замечательно рисуешь.
— А я и не знала, что ты так любишь детей.
— Я и представления не имел — до чего же ловко ты умеешь разделывать индейку.
Неважно, хорошо ли знали супруги о жизни друг друга до их встречи. Они непрерывно открывают друг в друге новое. Иногда и через десять, двадцать, тридцать лет после свадьбы. Пять браков, о которых идет речь в этом разделе, — браки Лютеров, Стоу, Льюисов, Ноксов и Мюллеров, — были полны приятных сюрпризов.
Мартин Лютер не имел представления о том, на что он пошел, когда женился на Кати. Женился он скорее по долгу, чем по любви. Но спустя годы он говорил: «Я не поменял бы Кати ни на Францию, ни на Венецию». Но Кати была достойна большего, гораздо большего, чем то, с чем он ее здесь сравнивает.
Закоренелого холостяка К.С. Льюиса жениться волокли чуть ли не на аркане. Он, как и Лютер, женился скорее из соображений целесообразности. Его привязанность к Джой была, пожалуй, исключительно интеллектуального плана. Но затем начались удивительные сюрпризы, и Льюис позже писал так: «Я никогда бы не подумал, что на седьмом десятке лет обрету то счастье, которого был лишен, когда мне было двадцать». Когда он женился на Джой, он и в самом деле вряд ли мог себе представить, что в 1989 году пьеса о их любви вызовет неистовую бурю восторга во всех рецензиях лондонского Уэст-Энда.
Трудности, с которыми пришлось столкнуться Гарриет Бичер-Стоу, и в двадцатом веке могли бы стать причиной развода. Но ее искренность и чувство юмора не позволяли никаким проблемам превращаться в непреодолимые. Джон Нокс, когда женился на Марджери, свою тещу знал гораздо лучше, чем невесту. Марджери и впрямь оказалась для него сюрпризом. Джордж Мюллер очень долгое время не знал толком — что же там, за оберткой.
Мужья и жены меняются со временем. Ведь преодолевая внешние трудности, они оказывают друг на друга огромное влияние. И прекрасно, когда эти изменения — к лучшему. Мартин Лютер, Гарриет Бичер-Стоу, К.С. Льюис, Джон Нокс и Джордж Мюллер — все они могли бы сказать: «Никогда бы не подумал (не подумала), что буду счастлив (счастлива) в браке с этим человеком». Эти люди менялись. И они обнаружили, что изменения могут как угрожать прочности брака, так и укреплять его. Как же это им удалось? Как получилось так, что браки эти оказались столь успешны, тогда как в наши дни многие похожие браки заходят в тупик?
Читая эти главы, вы сможете открыть для себя кое-какие из их секретов.
8
В браке приходится ко многому привыкать
Мартин и Кати Лютер
Вы, конечно, знаете, кто такой Мартин Лютер, тот, кто начал дело протестантской Реформации, приколотив свои девяносто пять тезисов на дверях церкви в Виттенберге. Но знаете ли вы, кто такая Кати, его жена, беглая монахиня? Она была остра на язык, да и покладистой ее никак нельзя было назвать. Сочетание, скажем прямо, не самое лучшее для семейной жизни. Так какая же была семейная жизнь Мартина и Кати? Очень не обычная.
Вы получите удовольствие, читая о том, с какой прямотой Кати все высказывала мужу. Вспышки эмоций Мартина тоже были весьма живописны. Мартин и Кати выглядят такими живыми и современными… Порой кажется, что живут они где-то здесь, рядом, буквально по соседству. Сперва поражаешься: как этот брак вообще мог существовать? Но чем больше вы будете узнавать о них, тем понятнее будет, в чем заключается их секрет.
❖
«В домашних делах я уступаю Кати. Во всем прочем меня ведет Святой Дух». Так в шутку говорил о своей жене Мартин Лютер. «На первом году брака приходится ко многому привыкать, — как-то заметил он. — Однажды просыпаешься и видишь на подушке две косы. А ведь их там раньше никогда не было». Для сорокаоднолетнего бывшего монаха и двадцатишестилетней бывшей монахини в браке была и масса других вещей, к которым приходилось привыкать.
Лютер говорил, что не обменял бы Кати ни на Францию, ни на Венецию. Но однажды, когда Кати начала с ним спорить при собравшихся на обед гостях, он вздохнул и заметил: «Если я когда-нибудь буду жениться снова, я вырублю себе жену из камня». Кати была для Мартина садовником, поваром, сиделкой, скотницей, бухгалтером и пивоваром. Но, конечно же, не камнем. Один биограф называет Кати «сообразительной саксонкой, которая за словом в карман не лезла». Интересная пара для Лютера — спорщика, который воспламенялся за считанные секунды. Ее нельзя было назвать красавицей, с «ее удлиненной головой, высоким лбом, длинным носом и мощным подбородком». Она привлекала людей своим умом и силой своего характера.
По словам одного историка, «она управляла как домашним хозяйством, так и своим мужем. Сей последний с таким положением вещей смирялся, поскольку не был способен заниматься даже элементарнейшими вещами, связанными с хозяйством. Она внесла в его жизнь порядок, и не всегда к его радости». Такую оценку Мартин, вероятно, перефразировал бы следующим образом: «Она управляла тем, что я ей вверил». В первые годы их
