объясняется теми фактами, которые нам известны о его детстве. Но когда это случалось, сильный характер Гарриет не позволял всем в семье впасть в апатию. Когда Кэлвин становился мрачен и у него опускались руки, Гарриет делала все, чтобы вселить в него надежду. Когда ему становилось тоскливо, как царю Саулу, ей приходилось становиться царем Давидом и, играя на арфе, гнать прочь его дурное настроение.
Как и многие современные браки, союз Кэлвина и Гарриет Бичер-Стоу не был подарком. Но каждый из них придавал другому силы. И, вероятно, ни ему, ни ей не удалось бы добиться известности без этой взаимной поддержки.
Bradford, Gamaliel, ed. Portraits of American Women. Boston: Houghton Mifflin, 1919. Gerson, Noel B. Harriet Beecher Stowe: A Biograhy. New York: Praeger, 1976. Johnston, Johanna. Runaway to Heaven. Garden City, N. Y.: Doubleday, 1963.
Stowe, Charles Edward. The Life of Harriet Beecher Stowe. Boston: Houghton Mifflin, 1889.
Wilson, Robert F. Crusader in Crinoline: The Life of Harriet Beecher Stowe. Philadelphia: J. B. Lippincott, n.d.
10
По дружбе и по расчету
К.С. и Джой Льюис
Ради чего такая симпатичная еврейская девушка, как Джой Дейвидмэн, вышла замуж за оксфордского профессора К.С. Льюиса? Почему убежденный холостяк, которому было уже далеко за пятьдесят, женился на разведенной женщине, хотя так страстно выступал против разводов? Может быть, он попросту попался? Если сосчитать те месяцы, которые они прожили вместе как муж и жена, то это действительно был недолгий брак. Но он был на удивление счастливым. Они испытали боль и страдания, пережили чудеса и были исполнены радости. Это позволило им обоим увидеть, каким должен быть счастливый брак, и оба они были изумлены этим. Да, можно сказать, что оба они были «настигнуты радостью»4.
Однако первые известия о их браке вам вряд ли покажутся романтичными. «Вскоре (но не говорите никому об этом, я еще не уверен, что это случится) я, вероятно, очень быстро стану сперва женихом, а затем вдовцом. Судя по всему, это будет брак на смертном одре». Вот с этого и начинался брак Джека и Джой Льюис.
В 1925 году Хелен Джой Дейвидмэн (друзья называли ее Джой) была десятилетней еврейской девочкой, посещавшей школу в Бронксе. В 1925 году Клайв Стэйплз Льюис (друзья называли его Джек) был молодым преподавателем английской литературы в Оксфорде. Он был «убежденным атеистом». К 1937 году Джой Дейвидмэн окончила колледж, стала членом коммунистической партии и отправилась в Голливуд писать сценарии для киностудии MGM. К 1937 году Джек Льюис стал христианином, признанным ученым и подумывал о написании книги о дьяволе под названием «Письма Баламута». К 1943 году Джой Дейвидмэн, помощник редактора коммунистической газеты «Новые массы» и «убежденный атеист», — выходит замуж за товарища по партии, писателя и алкоголика. К 1943 году Джек Льюис делает на радио Би-би-си серию передач под названием «Просто христианство». Джек Льюис, уважаемый оксфордский преподаватель, и Джой Дейвидмэн, еврейка, коммунистка из Бронкса, были, казалось, дальше друг от друга, чем когда-либо. История о том, как они стали близки друг другу, — об их коротком, но очень необычном браке, — так же неправдоподобна, как и любая из фантастических историй, написанных К.С. Льюисом.
К.С. Льюис был многогранным человеком. Он очень многого добился как ученый. Во всем мире дети (и их родители) с огромным удовольствием читают его «Хроники Нарнии». Большая читательская аудитория и у его фантастических романов и повестей. Его апологетические работы («Просто христианство», «Возвращение пилигрима», «Чудеса») обратили к Христу множество людей (в том числе и Чарлза Колсона). Другие его книги («Письма Баламута», «Проблема боли», «Великий развод») стали христианской классикой. Многие считают, что это величайший христианский писатель двадцатого века.
Но кто такая Джой Дейвидмэн? Для почитателей творчества К.С. Льюиса (а в пятидесятые годы их становилось все больше с каждым днем) это был человек, который неожиданно ворвался в его жизнь, и едва о ней что-то узнали, как смерть разлучила ее с Джеком. Но Джой Дейвидмэн не была тенью, загадочной женщиной в черном, пятном на светлом экране жизни К.С. Льюиса. Она публиковала свои стихи в престижной серии «Молодые поэты Йеля», когда ей было двадцать три года. Она была писателем, и ее первую книгу «Аня» «Нью-Йорк Таймс» и «Субботнее литературное обозрение» назвали творением молодого таланта. Тогда ей было двадцать пять.
Она родилась в 1915 году. Ее родители, учителя нью-йоркских школ, воспитали ее в атеистическом духе. Позже она писала: «Мы впитали атеизм с молоком матери». В восьмилетием возрасте она порадовала отца заявлением о том, что не верит в Бога, как и он. К двадцати годам она защитила степень в Колумбийском университете. Примерно в том же возрасте она становится активисткой коммунистического движения. «Мотивов у меня было много, и они были довольно бессвязными. Юношеское бунтарство, юношеское честолюбие, юношеское презрение к тупым людям, все это общество казалось нам обреченным. Всего было понемногу».
Вступив в партию, она стала сотрудником полуофициального партийного журнала «Новые массы». Ее работа в качестве голливудского сценариста была недолгой. На MGM ее сценарии никому не нравились, и она называла боссов от кинематографа компанией шутов гороховых. Вернувшись в Нью-Йорк, она с головой ушла в деятельность коммунистической партии. «Она всеми силами старалась завлечь в это движение всех своих друзей», — вспоминает один из ее приятелей. В качестве помощника редактора «Новых масс» она в основном писала рецензии на книги и фильмы, а также помогала издаваться молодым поэтам. Один из ее знакомых писал о ней: «Внешне она не была привлекательной. Не особенно уродливая, не особенно красивая, она была довольно коренастой, и хотя женское начало было в ней отчетливым, она не была женственной. Ее манера поведения была типичной для радикально настроенной молодежи тридцатых годов. Она была агрессивной, нетерпеливой и нетерпимой».
Когда ей было двадцать семь лет, она полюбила коммуниста Билла Грэшема, певца и писателя, который участвовал в гражданской войне в Испании. Он прежде был женат, но брак развалился из-за его пристрастия к алкоголю и неспособности содержать семью. Он был бродягой. Джой не придала всему этому никакого значения и летом 1942 года вышла за него замуж. За последующие три года у Джой и Билла родилось двое сыновей. Они держали много кошек и трижды меняли жилье — из Манхэттена переехали в Куинс, а затем в Оссининч. Джой надеялась, что смена квартиры поможет ей решить проблемы в семье. Но из этого ничего не выходило. Билл продолжал пить, у него были связи с другими женщинами, и он никогда не мог обеспечить семье приличный доход. Джой, всегда гордившаяся тем, что может держать себя в руках, на этот раз просто не знала, что ей делать. Предел наступил, когда «однажды он позвонил домой… и сказал, что у него нервный срыв. Ему казалось, что у него что-то не в порядке с психикой. Он говорил, что не может оставаться там, где он сейчас находится, но заставить себя пойти домой он тоже не мог. В панике она начала обзванивать все места, где он мог бы быть, но безуспешно. «Ничего больше не оставалось, — рассказывала она, — я просто сидела и ждала его появления — живого или мертвого. Я уложила детей спать и стала ждать. Впервые в жизни я почувствовала себя совершенно беспомощной…
Моя гордость сдалась, и я вынуждена была признать, что вовсе не была „хозяином своей судьбы“ и „единственным распорядителем своей души“. Вся моя оборона — стены высокомерия, самоуверенности и самовлюбленности, за которыми я пряталась от Бога, — исчезла в один момент». К своему изумлению она обнаружила, что стоит на коленях и молится. «Должна сказать, что тогда я была самым удивленным атеистом в мире».
Когда Джой поднялась с колен, в ее голове еще не сложилось никакой богословской системы, но с тех пор она не сомневалась в существовании живого Бога. Она начала читать и воспринимать книги с совершенно иных позиций. Она расплакалась, прочтя стихотворение Фрэнсиса Томпсона «Гончая небес» («Я гнался за Ним через ночь, я гнался за Ним через дни; Я гнался за Ним через арки лет».) Книги К.С. Льюиса она читала запоем («Я не могла оторваться от тех вещей, к которым прежде относилась с презрением»). Но прежде всего она начала читать Библию. И там встретилась со Спасителем. «Когда я прочла Новый Завет, я узнала Его. Это был Иисус».
Когда Билл вернулся домой, то настолько поразился происшедшим в жене изменениям, что начал вместе с ней ходить в церковь. Вскоре он также признал Христа как Спасителя. Джой стала такой же ревностной христианкой, какой прежде была коммунисткой. Один из ее друзей писал, что она «всегда была уверена в правоте того, во что верила, и любила переубеждать людей в спорах. Ее аргументы всегда были продуманными, и она с презрением отзывалась о тех, кто, по ее мнению, мыслил поверхностно».
А одним из христианских писателей, который, по ее мнению, мыслил превосходно, был К.С. Льюис. И поскольку она восхищалась им как мыслителем, то в начале 1950 года написала ему письмо. Она была несогласна с некоторыми рассуждениями, изложенными в одной из его книг. Льюис сразу же ответил ей и не оставил от ее аргументов камня на камне. Она была поражена. «Господи, да он просто разнес мои построения. С безошибочной точностью он указал на все слабые места рассуждения… Сразиться с таким мастером в дискуссии в открытом и честном бою — что может доставить большее удовольствие?.. Я испытываю наслаждение художника, увидевшего произведение, много более совершенное, чем его собственное».
Хотя ее муж и стал христианином, он вскоре начал посещать собрания каких-то сект. А вскоре он снова запил. Вот что пишет о нем Лайл Дорсетт в книге «И вошел Бог»: «Самым тяжелым в этом браке была непрекращающаяся супружеская неверность Билла Грэшема… Сильно пьющий писатель, пытавшийся заполнить внутреннюю пустоту алкоголем, искал удовлетворения в связях с женщинами — недолговечных романах и встречах на одну ночь. Билл никогда не скрывал от жены этих своих похождений и не понимал, почему Джой так болезненно все это воспринимала».
В начале 1952 года в дом Грэшэмов приехала Рене Пирс, двоюродная сестра Джой. Рене развелась, и ей негде было жить с ее двумя детьми. Пока она подыскивала себе жилье, Джой получила в дом замечательную хозяйку. Сама Джой обожала писать и выращивать цветы, а с уборкой у нее дела обстояли значительно хуже, что сразу же замечали все, кто приходил к ней домой. В первой половине 1952года Джой все больше сомневалась в том, стоит
