ли ей продолжать совместную жизнь с Биллом. Как христианка, она хотела сохранить семью, но не могла больше уважать своего мужа. Сохранять и дальше этот брак казалось делом безнадежным. Из-за его непрерывных измен она больше не хотела быть его женой. И все же она его жалела. Он был психически неустойчив и беспомощен. Он не знал, что с собой делать, куда податься. Наконец Джой решила, что ей нужно уехать, «сбежать от него в физическом смысле», чтобы иметь возможность спокойно все обдумать. Ей нужно было с кем-то поговорить, с кем-то, кого она уважала. И она решила обратиться к тому, кого считала «одним из ярчайших мыслителей нашего времени», — к К.С. Льюису.
У Джой были и другие причины для поездки в Англию. Поскольку в университете она занималась английской литературой, такая поездка была бы весьма ей полезна в плане образования. Кроме того, незадолго до этого она переболела желтухой, и ей было необходимо восстановить силы. Еще она собиралась закончить недописанную книгу. Но главной ее целью была все же встреча с человеком, которого она боготворила, — встреча с К.С. Льюисом. Возможно, он был способен дать ей некое духовное наставление по поводу ее запутавшегося брака.
В начале сентября 1952 года Джой оставила детей на попечение своей кузины Рене и отплыла в Англию, навстречу убежденному холостяку К.С. Льюису.
Он родился в ноябре 1898 года недалеко от Белфаста, Ирландия. Как он сам говорил, он вырос «с хорошими родителями, хорошей едой и с садом, в котором мог играть». Его единственный брат Уоррен («Уорни») был его «самым верным сообщником». Няня К.С. Льюиса рассказывала ему сказки о чудовищах и кладах, а родители окружали его книгами. Однако когда ему еще не исполнилось и десяти лет, его мать умерла от рака. Отец переживал ее смерть очень тяжело и сильно страдал от депрессий. Его поведение временами становилось крайне резким. «Все, что было в моей жизни спокойного и доверительного, исчезло», — писал К.С. Льюис. Уоррен и Джек еще больше сблизились, «два перепуганных мальчугана, посреди неприветливого мира», как пишет Льюис в книге «Изумленный Радостью». В течение последующих восьми лет Уоррена и Джека отсылали в различные учебные заведения (Джек за восемь лет сменил пять школ). Затем началась Первая мировая война.
В 1917 году он пошел в армию, и к концу года был отправлен воевать во Францию. Он отправил отцу телеграмму с просьбой приехать проводить его на фронт. Отец ответил: «Не понимаю телеграмму. Пожалуйста, напиши». Джек Льюис отправил еще одну телеграмму. Но отец не приехал. В апреле 1918 года немцы начали новое наступление. Это время Льюис уже никогда не забудет: «Голод, страх… чудовищно изможденные люди, которые едва движутся, словно полураздавленные жуки; стоящие и сидящие тела повсюду, и голая земля — ни единого островка зелени. Ботинки прирастают к ногам — их не снимаешь ни днем, ни ночью». 15 апреля Джек получил ранение шрапнелью в грудь. Месяцем позже он пишет: «Это хуже, чем ранение в мышцу, теперь у меня в груди засел кусок металла».
В биографии Джека Льюиса после его возвращения с войны в Оксфордский университет довольно-таки обширное белое пятно. В автобиографической книге «Изумленный Радостью» он пишет: «Один большой и очень сложный эпизод здесь опущен. Я ничего не могу с этим поделать. Все, что я могу сказать, это только то, что моя прежняя враждебность к выражению эмоций была разнообразно и жестко наказана». Грин и Хупер в книге «К.С. Льюис: Биография» предполагают, что именно тогда в его жизни произошел «тот самый „ошеломляющий любовный роман“ его молодости». Видимо, все началось тогда, когда Джек лечился водном из лондонских госпиталей. Он умолял отца приехать к нему из Ирландии: «Навести меня. Я так скучаю по дому», — писал он. Отец не ответил. Позже Джек переехал в оздоровительный центр в Бристоле. Неподалеку жил его армейский товарищ и однокашник Пэдди Мур. Раньше Джек приезжал к нему и очень любил у него гостить. И вот Джек, лишенный матери с десяти лет, а теперь лишившийся и отца, перенес свои сыновние чувства на мать Пэдди, Дженни Мур.
Пэдди просил Джека помогать его матери, если он не вернется из Франции. Примерно в то время, когда Джек приехал в Бристоль, Дженни Мур получила официальное уведомление о том, что ее сын погиб. Развитие отношений между Джеком Льюисом и Дженни Мур очень трудно описать подробно, поскольку Джек ни с кем не хотел это обсуждать. Очевидно, что Дженни была для него гораздо больше, чем приемная мать. Дженни была привязана к нему не только потому, что, как сама она пишет, «он так глубоко чувствовал и сострадал». На следующий год, когда Джек восстановился в Оксфорде, его отец начал проявлять определенное беспокойство по тому поводу, что его сын проводит каникулы в Бристоле, с Дженни Мур, а не с ним в Белфасте. Уоррену он писал: «Признаюсь, просто не знаю, что поделать с романом Джека. Это очень меня печалит и беспокоит. Все, что я знаю об этой леди, так это только то, что она годится ему в матери, и то, что она бедна». Он также переживал из-за того, что Джек был «пылким, добросердечным созданием, которое жаждет приголубить любая женщина, имеющая жизненный опыт».
В 1920 году Дженни Мур и ее дочь Морин переехали из Бристоля в Оксфорд, арендовав там маленький дом. Джек помогал им деньгами, хотя сам все еще нуждался в финансовой поддержке отца. Через несколько месяцев Джек нашел более просторное жилье, арендовал его и пригласил Дженни и Морин жить вместе с ним. Он был тогда студентом последнего курса. Ему только что исполнилось двадцать два года. Дженни Мур было сорок восемь. Он писал одному из своих друзей: «Я сочетаю жизнь оксфордского студента с существованием квартиросъемщика в сельской местности — такое, как я понимаю, мало кому удавалось». Его отцу все это крайне не нравилось. Он говорил, что сын ему стал чужим. Даже Уоррен не понимал, что происходит. Он писал: «Случилось так, что между Джеком и миссис Мур установились определенные отношения. В результате он оказался привязанным к этой женщине на тридцать лет, вплоть до ее смерти в январе 1951 года. Как все это случилось, никто никогда не узнает, поскольку это, пожалуй, единственная тема, которую Джек никогда не затрагивал в разговорах со мной. Когда же я как-то раз попробовал заговорить с ним об этом, он с такой резкостью оборвал меня, что я понял — возвращаться к этому разговору более не стоит».
Между 1930 и 1950 годами Уоррен жил вместе с Джеком и Дженни Мур. Все это время она относилась к Джеку как властная и эгоистичная мать. «Думаю, Джеку ни разу не удалось провести за письменным столом более получаса, чтобы миссис Мур не позвала его. Джек кричал: „Иду!“, — клал ручку на стол и исчезал, иногда на пять минут, иногда на полчаса. Затем возвращался и дописывал прерванное на середине предложение». Джек и Дженни Мур не жили друг с другом как супруги. Это были отношения сына и матери. Но эту связь окружали тайна и подозрения. Джек, конечно, поклялся Пэдди Муру, что будет заботиться о его матери, но это не обязывало его жить с ней. Явно, что здесь имела место сильнейшая психологическая зависимость. Позже Джек, говоря о ней, называл ее «мать», и именно такими и были их отношения после того, как Пэдди пал на поле битвы во Франции.
Джек Льюис впоследствии стал оксфордским преподавателем. В те времена он был убежденным атеистом. Дженни Мур, исполненная горечи по поводу своих бед, вне всякого сомнения, этот атеизм в нем поддерживала и развивала. Мало что казалось ему привлекательным в христианстве. В книге «Изумленный Радостью» Льюис пишет: «В моем сознании христианство ассоциировалось по большей части с уродливой архитектурой, скверной музыкой и отвратительной поэзией». Но больше всего в нем протестовало глубоко укоренившееся чувство ненависти ко всякой власти. Никакие другие слова не вызывали у него такого отвращения, как слова «вмешательство в частную жизнь». А «центром в христианстве был Тот, Кто казался мне вмешивающимся во все на трансцендентном уровне».
Постепенно атеизм Джека начал ослабевать вопреки желанию Дженни Мур, которая осталась атеисткой до конца своих дней. Сначала Джек начал осознавать, что атеистическая позиция не верна с философской точки зрения. Он полагал, что в состоянии принять некий всеобщий абсолют, безличный, абстрактный принцип.
«Об Абсолюте можно было говорить и в религиозных терминах. Не было никакой опасности, что Он как-то на нас повлияет… Бояться было нечего. И, самое приятное, — подчиняться тоже было некому». И все же это был шаг к истине. «Итак, — пишет Льюис, — великий Рыболов уже играл со Своей рыбкой. А я и не подозревал, что нахожусь на крючке». Читая Джорджа Герберта, Джорджа Макдональда, Г. К. Честертона, Льюис ощутил некоторую растерянность. Они были искренними христианами и при этом хорошими писателями. Их вера не мешала им быть в высшей степени здравомыслящими людьми. Льюис говорил: «Молодому атеисту трудно придерживаться своих убеждений. Опасности подстерегают его повсюду».
Льюису нравилось вести философские дискуссии о том, может ли Бесконечное быть личностью. Но вскоре он начал задумываться над тем, что будет, если он проиграет сам себе и ему придется поверить в Бога как в Личность. «Мне больше не было позволено играть философскими понятиями… Мой Оппонент… не желал спорить. Он просто сказал: „Я Господь“». Позже он говорил, что его обращение не было результатом богоискательства. Для него это были «поиски кота, затеянные мышью». Затем он говорит о той ночи в Оксфорде в 1929 году, когда он сдался и признал, что Бог — это Бог, встал на колени и молился. «Возможно, в ту ночь я был самым удрученным из вынужденных обращенных во всей Англии». Джек писал о себе, что он был «блудным сыном, которого тащат домой, а он брыкается, вырывается. Он обижен и только и делает, что ищет возможность удрать». Но, «придя домой», он написал книги, которые привели в Царство Божье множество других «брыкающихся и обиженных» чад.
Как ученый, Льюис занимался английской литературой Средних веков и эпохи Возрождения. Но, как христианин, он вскоре расширил сферу своих интересов вплоть до фантастики. В 1938 году он пишет «Прочь с молчаливой планеты», разнообразные теологические и апологетические работы («Великий развод», «Письма Баламута», «Проблема боли», «Чудеса») и книги для детей (серия романов о Нарнии). Пожалуй, самой известной и наиболее часто цитируемой из его книг стали
