приезда он услышал об одном дантисте из Девоншира, который оставил свою практику ради того, чтобы отправиться миссионером в Персию. Но что самое удивительное, этот дантист утверждал, что у него нет никакой финансовой поддержки, только надежда на Бога. Джордж был поражен. Он никогда не забывал об этом человеке. Никогда не забывал он и его имени — Энтони Норрис Гроувз. Двенадцать часов занятий вдень были вещью непосильной для Джорджа, и потому он вскоре заболел. Врачи посоветовали ему уехать из Лондона.
Куда было отправиться прусскому эмигранту на поправку? А почему бы и не в Девоншир? Возможно, ему даже удалось бы встретиться с Энтони Гроувзом. К сожалению, Гроувз еще раньше уехал в Багдад. Но Джордж встретился там с шотландцем по имени Генри Крэйк, которому, как и Джорджу, было двадцать три года, и он тоже стал христианином, учась в университете. Но еще более интересен для Джорджа был тот факт, что Генри давал частные уроки в доме Гроувза совсем незадолго до их встречи с Джорджем. Джордж близко сошелся с группой христиан, молившихся за Гроувза. Хотя позже они стали известны как Плимутские братья, тогда у них не было никакого особого наименования. Некоторые из них принадлежали к англиканской церкви, многие были баптистами или методистами. Проведя три месяца в Девоншире, Джордж вернулся в Лондон для того, чтобы продолжить свои занятия, но теперь ему не терпелось начать миссионерскую работу. Руководство миссии хотело, чтобы он завершил свое образование и изучил получше как иврит, так и английский. Но Джордж считал, что продолжение занятий означало бы для него потерю времени и здоровья.
Джордж обычно предпочитал руководить, а не подчиняться. Так случилось и на этот раз. Миссия постановила, что «он не пожелал прислушаться к духовному водительству в том, что касается миссионерской деятельности». А Джордж был уверен, что «служитель Христа в своем миссионерском призвании должен быть водим Духом Святым, а не людьми». Поэтому он бросил учебу, оставил Лондон и отправился в Девоншир. Хотя денег у него было мало и он говорил на плохом английском, ему удалось прожить, проповедуя различным группам Плимутских братьев. Одна из общин, состоявшая из восемнадцати человек, попросила его стать их пастором. Однако это желание вовсе не было единодушным. Джордж вспоминал: «Многие ушли, да так и не вернулись».
Проповедуя в этой маленькой общине, он нашел себе ночлег в небольшой школе, располагавшейся по соседству. Вскоре выяснилось, что эта школа и была домом дантиста Энтони Гроувза. А сестра Энтони, Мэри, все еще жила в этом доме, помогая семейной паре, управлявшей школьными делами. Конечно же, Джордж очень хотел поговорить с Мэри. Так он и сделал. Более того, он пришел снова и поговорил с нею еще. Сначала он, казалось, больше интересовался ее братом. Но затем его гораздо больше заинтересовала сама Мэри.
Джордж намеревался оставаться холостым. Он считал, что брак помешал бы его служению. Как он сам говорил, ему хотелось «оставаться свободным для странствий и служения Евангелию». Затем, спустя несколько месяцев пасторского служения, он изменил свое мнение: «Во многих отношениях молодому священнику лучше быть женатым. Остается один вопрос: „На ком?“». И каждый раз, когда он спрашивал себя об этом, перед его взором возникало лицо Мэри Гроувз. Долгими часами он молился об этом. И все указывало на то, что его женой должна стать Мэри. Почему Бог обратил его внимание на брата Мэри почти сразу по его приезду в Лондон? Почему Генри Крэйк, живший с Гроувзами, стал первым человеком, с которым он встретился, приехав в Девоншир на лечение? Почему он встретился с самой Мэри? И почему ему так нравится говорить с ней?
Джорджу казалось, что он знает ответ на эти вопросы. Бог желал, чтобы Мэри стала постоянной частью его жизни. Он восхищался ее братом. Он восхищался Генри Крэйком. И чем больше он говорил с Мэри Гроувз, тем больше восхищался ею. Да, она была на семь лет его старше и пока не говорила по-немецки. Но у нее, казалось, были все прочие мыслимые достоинства. Она знала французский, латинский и даже иврит. Кроме того, она была человеком артистичным, интеллектуальным, была при этом и прекрасной домохозяйкой. Но самым важным для Джорджа было то, что она была верной и дисциплинированной христианкой. Вне всякого сомнения, семья Гроувз была исключительной семьей. Отец Мэри и Энтони был преуспевающим бизнесменом. Дядя — известным лондонским дантистом. Их двоюродный брат был хирургом. После десяти лет зубоврачебной практики Энтони отправился в Дублин, в Тринити-колледж, чтобы изучить богословие перед тем, как стать миссионером. Но вскоре он уехал оттуда, заявив, что для миссионерского служения не нужны ни диплом, ни рукоположение. У Энтони Гроувз были твердые убеждения относительно того, что такое служение. Он говорил: «Каждый должен все отдать Христу. Без ограничений. И добровольно». Эти его взгляды были подкреплены нерушимой верой. Он вверял себя Богу во всем. Вскоре вместе с семьей он отправился в Персию и стал там миссионером.
Живя с братом и его женой, Мэри переняла очень многое из их взглядов. Ей очень нравился их образ жизни. Но теперь они уехали, и она чувствовала себя одинокой. И вот появился этот высокий, стройный молодой человек из Пруссии. Он был энергичным, нетерпеливым и очень одухотворенным. Вокруг Джорджа собирались люди. Она знала, что он не был искусным оратором. Она знала, что он еще не закончил свое богословское образование. Но она также хорошо знала и то, что, когда Джордж начинал проповедовать, многое менялось. Рядом с ним невозможно было представить что-либо скучное и занудное. И в этом он очень походил на ее брата и на Генри Крэйка.
Джордж побаивался романтических отношений. В Германии у него был роман с одной девушкой, и он позволил ей сбить себя с пути, предначертанного ему Богом. Поэтому Джордж не хотел, чтобы его отношения с Мэри были омрачены романтикой. Но поскольку он выяснил, что она суждена ему Богом, он не видел оснований тянуть с предложением. Чтобы быть абсолютно уверенным, что в этом не было никакой романтики, а также в том, что он выражается правильно (в таких вещах, как предложение вступить в брак, он все еще не очень доверял своему разговорному английскому), Джордж сделал ей предложение письменно. Он написал также, что зайдет к ней так скоро, как только сможет, чтобы услышать ее ответ. И через несколько дней он действительно зашел. Мэри уже знала, что она ответит. Она была согласна. «Первое, что мы сделали — это встали на колени и попросили Бога благословить наш предполагаемый союз». Мэри, познакомившейся с Джорджем всего за несколько недель до этого, предстояло узнать, что когда Джордж брался за дело, то все происходило очень быстро.
В его жизни все всегда происходило быстро.
Он родился в 1805 году, в Пруссии, в семье сборщика налогов, который хранил деньги в местах, слишком доступных для любопытного мальчишки. Джорджу не было еще и десяти, когда он начал воровать. Вскоре это стало его привычкой. Когда отец однажды поймал Джорджа, то сурово наказал его, но тот решил, что все это игра. Главное было в том, чтобы не попадаться. Он стал умным, осторожным и артистичным вором. Ему было всего четырнадцать, когда его мать умерла. В то время как она лежала на смертном одре, Джордж кутил в таверне. Даже ее смерть не стала для него серьезным ударом. «Эта утрата не оставила почти никакого следа в моей душе. Я становился все хуже и хуже». Но и в следующем году он явно не начал свою жизнь с чистого листа. За несколько дней до конфирмации Джордж признавался, что жил аморально. А в день конфирмации обманом выманил деньги у приходского священника. Он катился по наклонной плоскости.
Когда ему исполнилось шестнадцать, Джордж украл у отца деньги для того, чтобы погулять с подругой в другом городе. Он останавливался в дорогих отелях, оставлял огромные счета и скрывался, не заплатив. Вскоре его задержали и отправили в тюрьму. Через три недели его отец внес за него залог, и Джордж оказался на свободе. Один из его биографов пишет: «Шестнадцатилетний мальчишка уже был лгуном и вором, мошенником и пьяницей». Как-то за один вечер Джордж ухитрился выпить десять пинт пива. Биограф Роджер Стиер говорит о нем немного добрее: «Его самым большим несчастьем была неспособность распоряжаться деньгами. Он делал долги, которые просто не в состоянии был возвратить». Но у Джорджа были и другие проблемы. Он говорил, что прежде жил, как распутник. «Мне не было никакого дела до Бога. И я жил, скрывая ото всех множество своих грехов».
Когда ему исполнилось девятнадцать, Джордж поступил в знаменитый университет в Гале и решил изменить свою жизнь к лучшему. Он подумал, что ему следует заняться богословием и стать священником. Это понравилось его отцу, который был доволен тем, что, став клириком, Джордж будет всем обеспечен. Но, став студентом богословского факультета, Джордж мало изменился. Как-то раз он решил организовать для однокашников поездку в Швейцарию. Им нужно было получить паспорта, и Джордж научил их подделывать документы. Потом студенты заложили свои книги для того, чтобы собрать деньги на поездку. Джордж был казначеем группы. Он быстро сообразил, как ему использовать деньги товарищей в своих интересах. «Я сделал так, что поездка стоила мне на треть дешевле, чем она обошлась каждому из моих друзей». Не слишком благородный характер! Но Джордж и сам не был в восторге от того, чем он занимался. На втором курсе его пригласили в группу по изучению Библии. Эти занятия очень его взволновали. Возвращаясь домой, он сказал одному из своих товарищей: «Все, что мы видели в Швейцарии, и все наши удовольствия — ничто по сравнению с одним этим вечером». Позже Джордж написал: «Тот вечер стал поворотным моментом в моей жизни… У меня нет ни малейшего сомнения в том, что Бог начал менять меня с помощью Своей благодати именно в тот вечер».
Вскоре Джордж начал задумываться о миссионерской деятельности. По крайней мере, он задумывался о ней до тех пор, пока не влюбился в девушку, с которой познакомился в группе по изучению Библии. Оба они хотели стать миссионерами, но когда ее родители отнеслись к этой идее без одобрения, Джордж решил, что ему также не стоит с этим связываться. Он продолжал бы учиться, стал бы священником, а о миссионерской работе нечего было и думать. Но, оставив мысль о миссионерстве, он почувствовал, что его духовная жизнь внезапно оскудела. Молитва превратилась
