Уэсли. Самьюэл был суровым англиканским священником, проведшим большую часть жизни в удаленном от больших городов приходе, пытаясь хотя бы отчасти урезонить толпу необразованных головорезов. Похоже, самым большим удовольствием в его жизни были поездки на пасторские советы в Лондон, когда он имел возможность выбраться из Эпворта. Для него участие в этих собраниях было большой честью. Он получал удовольствие от возможности подискутировать там с известными богословами. Дома же он дискутировал со своей женой Сюзанной, очень образованной и очень плодовитой женщиной, которая всегда заботилась о благе своего мужа и своих детей и которая всегда точно знала, что и с какой целью она делает.
И Сюзанна, и Самьюэл были людьми упрямыми. Кроме того, Самьюэл был очень вспыльчив. Однажды во время семейной молитвы, после того как он, как и положено, помолился о здравии правящего английского монарха, короля Вильгельма Оранского, он заметил, что жена не произнесла своего обычного «аминь». Задумавшись об этом, Самьюэл вспомнил, что «аминь» она не говорит уже много дней. Причина была очевидна. Сюзанне не нравился король Вильгельм Оранский, она считала его узурпатором. Она была приверженцем семьи Стюарт. И вот, по словам Сюзанны, ее муж «встал на колени и призвал вечное проклятие и гнев Божий на свою голову и на все свое потомство, если прикоснется хоть раз к своей жене или ляжет с ней в постель, прежде чем она попросит прощения у Господа и у него самого». Вскоре после того Самьюэл отправился на очередной пасторский совет в Лондон. И в это время король Вильгельм умер, что стало ответом на молитвы Сюзанны и, возможно, не менее упрямого Самьюэла, поскольку после смерти Вильгельма на трон взошла королева Анна — из семьи Стюарт. Теперь Сюзанна могла с чистой совестью произносить «аминь», когда ее муж молился за царствующего монарха. История эта весьма характерна для их брака. Вот несколько цитат из записей Сюзанны: «Раз уж я столь терпеливо позволяю ему наслаждаться своей правотой, ему бы следовало оставлять мне хоть немного простора для свободы совести». «Мне кажется, наша совместная жизнь не слишком счастливая». И далее: «Главное несчастье в нашей семье — это то, что наши мнения никогда не совпадают».
Вскоре после коронации королевы Анны родился Джон Уэсли, пятнадцатый из девятнадцати детей, родившихся в семье Уэсли. Девятеро из них умерли при родах или в детстве, и, таким образом, десятерых нужно было вырастить на скромный доход приходского священника в Эпворте. Когда Джону (или «Джеки», как называла его мать) было всего два года, его отца на три месяца посадили в тюрьму за то, что он не смог выплатить долг в тридцать фунтов. В тюрьме Самьюэл очень переживал за семью, но писал: «Жена переносит все с надлежащим мужеством, как я того и ожидал от нее». Позже, когда Самьюэл снова надолго уехал на пасторский совет в Лондон, в его церкви проповедовал другой священник. С кафедры он непрерывно метал громы и молнии относительно хронических долгов Самьюэла и прочих его многочисленных недостатков, которые и в самом деле имели место. Людей в церкви становилось все меньше и меньше. Тогда Сюзанна начала проводить вечерние богослужения у себя на кухне. Вскоре у нее по вечерам стало собираться больше народа, чем по утрам в Эпвордской церкви. Священнику это не понравилось. Он написал Самьюэлу в Лондон, побуждая того прекратить это безобразие. Но Сюзанна тоже написала мужу и объяснила мотивы своего поступка. Она говорила, что необходимо было что-нибудь предпринять, а ни у кого в приходе не было такого сильного голоса, как у нее. Кроме того, никто не мог так бегло читать молитвенник и никто больше не смог бы должным образом прочесть проповедь. Она писала, что уверена в том, что Бог одобряет ее действия, но что она, безусловно, подчинится мужу, если тот твердо запретит ей продолжать проводить богослужения. Но мужу следовало четко и внятно сформулировать свой запрет. Затем она задавала вопрос: запрещает он ей продолжать вести службы или нет. Вот как она написала об этом: «Не говори мне, что ты против. Этого будет недостаточно для того, чтобы успокоить мою совесть. Но пришли мне твердый и четкий запрет, написанный в таких внятных выражениях, которые освободили бы меня от ответственности и от будущего наказания за небрежение к совершению добра, когда мы явимся на страшный и великий суд нашего Господа Иисуса Христа».
Самьюэл Уэсли решил, что раз уж проблема исчезнет, как только он вернется домой через несколько недель, то и никаких срочных мер принимать просто не стоит. У Уэсли и без того хватало проблем, но однажды ночью в 1709 году их дом загорелся. Пожар уничтожил практически все имущество, но дети, к счастью, успели убежать в сад. Все, кроме одного. Пятилетнего Джона среди них не оказалось. Отец попытался пробраться в дом, но пламя и дым бушевали повсюду, и эта попытка не удалась. Принесли лестницу и подняли ее к окну в комнате Джона. Мальчика спасли. Почти тотчас крыша рухнула внутрь пылавшего дома. Сюзанна говорила, что спасение это произошло лишь благодаря чудесному вмешательству, и называла Джона «головней, исторгнутой из огня»6. После того случая, заботясь о духовности своих детей, особое внимание она уделяла Джону. Она приняла решение «быть особенно внимательной к душе этого ребенка, которого Господь так милостиво сохранил для них».
Сюзанна воспитывала детей в строгости. В годовалом возрасте каждому ребенку внушалось, что если он хочет плакать, то делать это нужно тихо. Она занималась образованием детей с их самого раннего возраста, и дочери ее учились так же, как и мальчики. Она строго организовывала свою духовную практику и требовала от детей того же. Сюзанна выделяла по дню в неделю для того, чтобы дать духовные наставления и организовать чтение Писания каждого из детей. Джону посвящался четверг. Джон рос вместе с семью сестрами. Позже у большинства из них, как и у Джона, браки оказались очень неудачными. Трудно сказать, что было тому виной. Многие винили в этом отца, который стремился разрушить отношения дочерей с молодыми людьми, если видел, что у них складываются многообещающие хорошие отношения. В итоге дочери сбежали из дома, выйдя замуж за первого встречного. Одна из них открыто говорила о «необъяснимой страсти» ее отца к раздорам. Его забота была чрезмерно строгой и авторитарной.
Самьюэл Уэсли никогда не мог разобраться в обстоятельствах своей жизни. Его приход был маленьким и захолустным. Кроме того, особым уважением он не пользовался. Дома он испытывал постоянную неудовлетворенность из-за неспособности наладить хорошие отношения с Сюзанной и детьми. И иногда эта неудовлетворенность прорывалась во вспышках гнева и странных поступках. Да и сама Сюзанна была человеком очень властным, что наложило отпечаток на личности всех ее детей и в особенности на Джона. Она была духовником Джона до самой ее смерти, когда Джону исполнилось уже тридцать девять лет. Один из биографов пишет: «Именно ее голос стал решающим в вопросе о миссионерской поездке в Джорджию двоих ее сыновей, которая обернулась неудачей. Именно в ее непоколебимости Джон искал опоры по возвращении в Англию, когда вера его была поколеблена, а будущее его было в опасности. Как только у него появился свой собственный дом, она практически всем управляла и там. Он сам признавался, что с юности отринул мысли о браке, полагая, что никогда не встретит равную ей женщину».
Джон Уэсли был столь же логически мыслящим человеком, как и его мать. Его брат Чарлз унаследовал отцовский вкус ко всему поэтическому. Но Джон также был и искусным спорщиком, обожавшим остроумные шутки. Его остроумие привлекало к нему много молодежи. Одна из его сестер говорила, что, если Джон был рядом, грустить было невозможно. В семнадцать лет Джон отправился в Оксфордский университет, где изучал классическую филологию и где впервые всерьез влюбился. Одной из ранних записей в его дневнике, который он вел более шестидесяти лет, стала следующая: «Неужели я способен любить женщину или общество друзей больше, чем Бога?» Этот вопрос мучил его долгие годы. Среди друзей, с которыми общался Джон, было четыре девушки, и к каждой из них Джон чувствовал влечение. Он писал матери о Бэтти Керкхэм как о «друге в вере», но из его дневника становится очевидным, что для него она была весьма особым «другом в вере». Однако прождав несколько лет, когда чувства Джорджа воплотятся в предложение руки и сердца, Бетти Керкхэм приняла предложение другого юноши. Дневник Джона свидетельствует о том, что он задумывался о браке, но что-то его удерживало. Они продолжали поддерживать отношения с Бетти, хотя ее муж очень ревновал ее к Уэсли. Джон в то же время начал ухаживать за другой девушкой из того же круга. Но когда единственно возможным развитием отношений в дальнейшем стал брак, Джон вновь отступил.
Джону было тогда двадцать пять лет. Он защитил в Оксфорде ученую степень, стал преподавателем и вместе с братом Чарлзом основал «Клуб святости» — группу, которая из-за методичного подхода к духовным вопросам стала впоследствии известна как движение методистов. Отец Джона, которому было уже семьдесят лет, хотел, чтобы Джон унаследовал его приход в Эпворте, но Джон отказался. Он хотел оставаться в Оксфорде, где активно занимался своей духовной жизнью. Он сказал отцу, что только там, где он сам мог совершенствоваться в святости, он мог бы подвигать к святости и других. Тогда же Джон предпочел преподавание профессорству. Он хотел руководить духовной жизнью людей, искренне стремившихся к спасению. Но у него было две проблемы: 1) он не был уверен в своем собственном спасении и 2) он был очень наивен в оценке тех людей, которые говорили, что стремятся к духовности, в особенности если это были женщины. Кроме того, Джон явно не осознавал, насколько он был для женщин привлекателен.
Это стало очевидным в 1735 году, когда его назначили капелланом в миссию во вновь основанную колонию в штате Джорджия в Америке. В обязанности Джона входило служение обращенным колонистам — евреям, немцам и прочим, в том числе и бежавшим от своих долгов в Европе, а также проповедовать индейцам, которых Джон считал «малыми детьми, смиренными и стремящимися к учению». Но главным мотивом Джона, побудившим его поехать в Америку, было «стремление прежде всего к спасению собственной души». Кроме того, он был уверен, что в Джорджии он будет избавлен от плотских соблазнов и вообще не увидит женщин, «разве только совершенно чужих и далеких». Он и не подозревал, до какой степени ошибался. На
