«Я никогда не забуду этого», — говорила Руфь. В те тяжкие дни испытаний Грэйс сама всеми силами старалась не забывать о Добром Пастыре.
Грэйс приходилось теперь думать и о будущем. Фрэнк оставил ей и дочерям пять тысяч долларов, но Грэйс понимала, что долго им на эти деньги не прожить. Как только в приход прибудет новый священник, им придется освободить дом. Первое, что пришло ей в голову, — это вернуться на время в родительский дом. Это дало бы ей время обдумать другие варианты. И вот новый шок: умирает ее отец. В течение пары месяцев ушли из жизни двое мужчин, перед которыми она преклонялась и от которых зависела. В ее жизни не было ничего более важного, чем семья. И вот Бог решил разрушить как ту семью, в которой она выросла, так и семью, которую начинал создавать Фрэнк. Что ей оставалось делать? Ей нужно было теперь заботиться не только о своих дочерях, но и об овдовевшей матери. Она была в шоке из-за этих двух утрат, но не могла позволить себе бездействовать. Нужно было что-то предпринимать. По совету дяди и церковного старосты она переехала в небольшой университетский городок Свортмор. Пожалуй, основным мотивом этого выбора было то, что она стремилась дать дочерям самое лучшее образование и думала об этом уже в то время. Когда дочери достигнут возраста, в котором поступают в колледж, им не придется покидать родительский дом.
Поначалу они арендовали небольшой дом, но на будущее у Грэйс имелся другой план. В детстве она всегда мечтала о собственном доме. Подрастая, она вместе с родителями переезжала из одного дома в другой, и ни один из них не был их семейной собственностью. Выйдя замуж за Фрэнка, она снова поселилась в доме, который принадлежал церковной общине и предоставлялся безвозмездно приходскому священнику. Она же мечтала о просторном каменном доме с большой лужайкой, старыми деревьями, мощными воротами и винтовой лестницей. Она мечтала именно о каменном доме, поскольку камень для нее воплощал постоянство и стабильность. Но если бы она истратила деньги Фрэнка на постройку дома, то ей не на что было бы жить. Ей требовались дополнительные доходы.
Конечно же, она продолжала писать для изданий молодежных организаций. Она даже стала писать еженедельные уроки для воскресных школ, которые публиковались в многочисленных мелких изданиях в пригороде. Но все это доходов почти не приносило. Она рассуждала так: либо Господь даст ей второго мужа, либо какое-то иное средство для улучшения благосостояния ее семьи. Дочери ее были еще совсем маленькими. Устроиться куда-либо на работу Грэйс не могла. Она также понимала и то, что заработать на жизнь живописью ей вряд ли удастся. Но она также хорошо помнила и то, что тетя Белла добилась больших успехов, сидя дома и сочиняя романы. И она решила попробовать написать книгу. Возможно, это принесло бы семье какие-то деньги.
Она села за печатную машинку и написала роман, который назвала «История одного каприза». Действие романа происходило в одном из колледжей во Флориде. Грэйс хорошо представляла себе эту обстановку, ведь она сама училась во Флориде, в колледже Роллинз. По сюжету, среди апельсиновых плантаций открывается новая церковь. Это уже больше похоже на миссионерскую работу, которой так много занимался ее отец за пятнадцать лет до этого. Но вдохновлялась Грэйс другой картиной. Ее книга начиналась с описания большого каменного дома на холме. Грэйс надеялась на то, что результатом продажи этой книги станет именно такой дом — для ее собственной семьи.
«История одного каприза» не стала бестселлером, но принесла достаточный доход, чтобы помочь Грэйс преодолеть отчаяние и продолжать строить планы на жизнь в собственном каменном доме. Кроме того, публикация книги дала возможность Грэйс понять, в чем заключается ее истинное призвание. С самого начала работы над рукописью духовные мотивы стали значить для нее не меньше, чем мотивы материальные. Позже она говорила: «С самого детства я стремилась вызвать у людей те чувства, которые я сама испытываю к Богу. Думаю, Он знал об этом и предоставил мне такую возможность». Двое мужчин, которыми Грэйс восхищалась больше всего на свете, проповедовали. И вот Господь сделал так, что и она сама теперь проповедовала —через свои книги. В 1903 году, вскоре после публикации «Истории одного каприза», когда книгоиздатели вовсю способствовали постройке ее собственного каменного дома, она познакомилась с Флавием Джозефом Луцем.
Грэйс было тогда тридцать восемь лет. Флавий был намного ее моложе. Как и Грэйс, он перебрался в Свортмор совсем недавно. Как и Грэйс, он приехал туда из Филадельфии и так же, как и она, посещал свортмортскую церковь. Флавий, как и Грэйс, очень ценил искусство — в особенности музыку, но также литературу и живопись. Он был учителем музыки и играл на органе в церкви. Мужчины — ее отец и ее муж, — которые многое значили для нее, были учеными, а не музыкантами и не художниками. Флавий же был совсем другим. При этом он был очень обаятелен. Хотя матери Грэйс и всем ее родственникам он совершенно не нравился, сама Грэйс просто потеряла голову. Кроме того, ей очень льстило, что такой молодой человек проявляет к ней столько внимания. Грэйс была ранимым человеком, ей очень хотелось быть рядом с кем-то, с кем она могла бы поговорить, а Флавий был незаурядным собеседником. Не исключено, что финансовые затруднения Грэйс также способствовали их скорому браку.
Родственники говорили ей, чтобы она поостереглась связывать свою жизнь с Флавием. Они были уверены в том, что этот брак окажется трагической ошибкой. Но сама она, конечно же, была убеждена в том, что ее родственники попросту не знают Флавия так хорошо, как знает его она сама. В 1904 году Грэйс вышла за него замуж. Флавий привык, чтобы ему уступали во всем. Он вырос в семье, где все его баловали, возможно, по причине его музыкальной одаренности, а в семье Грэйс эмоциональные всплески всегда считались ребячеством. Люди добивались уважения к своей точке зрения, используя логические аргументы, а не истерики. Он попытался навести в доме свои порядки, используя силу своего голоса. Но его тирады не производили на Грэйс ни малейшего впечатления. Он добился только того, что она попросту перестала его уважать.
А дети подрастали и все больше стеснялись приводить своих друзей в дом, поскольку их отчим был совершенно непредсказуем и порой до невозможности груб. Он хотел командовать в доме, но не знал, как этого добиться. Для Грэйс ее семья была чем-то жизненно необходимым, первостепенно важным и незаменимым, а для Флавия семья, казалось, была чем-то вроде тягостного приложения. Обнаружив, что он женился не только на Грэйс, но также и на ее семье, Флавий был шокирован таким поворотом дела и не знал, что ему с этим делать. Очень быстро Грэйс поняла, что ее брак неудачен. Но она и представления не имела о том, что можно было бы предпринять. Она всегда была противницей разводов, и это не могло стать для нее выходом. Тем временем ситуация в доме становилась все тяжелее и тяжелее.
Некоторое время Грэйс и ее мать занимались образованием девочек дома. Но, когда Маргарет была готова к поступлению в шестой класс, а Руфь —во второй, их отправили в школу. Теперь у Грэйс появилось больше свободного времени, и родственники убеждали ее написать еще один роман. Нет никакого сомнения в том, что они видели необходимость хотя бы немного отвлечь ее от проблем столь трудного брака. Книгоиздатель порекомендовал ей попробовать себя в историческом жанре. Грэйс не была уверена в том, что ей нужно писать именно в этом жанре. Она никогда не любила корпеть над книгами, а без этого написать исторический роман не представлялось возможным. И тут она получила неожиданную поддержку. Ее двоюродная бабушка, которой было уже около ста лет, рассказала ей о том, как в 1830-е годы одна из женщин в семье Ливингстон стала подставной невестой. Когда Грэйс услышала эту фантастическую историю, происшедшую в действительности, она поняла, что это — прекрасный сюжет для ее новой книги. Один из ее двоюродных братьев был искусствоведом и специализировался на изобразительном искусстве 1830-х годов. Он подробно рассказал Грэйс о нравах, традициях и костюмах того времени. Этого было достаточно для того, чтобы приниматься за дело. Так родилась первая книга Грэйс, снискавшая ей популярность, — «Марсия Шулер».
Она была опубликована в 1908 году. Но критики отнеслись к этой книге без энтузиазма. Один из них писал: «В писательской манере слишком мало нового, блестящего и утонченного». Годом позже она опубликовала продолжение под заглавием «Феб Дин». В «Нью-Йорк Таймс» отзыв был следующим: «Милая, но очень надуманная история, хотя и душещипательная». Пожалуй, самый неблагоприятный отзыв был опубликован в «Субботнем литературном обозрении»: «Последний роман миссис Хилл — сочинение благочестивое и очень сентиментальное. Написано неуклюже, сюжет пустой и лишен какой бы то ни было логичности. Честно говоря, книга просто ужасна». Но читатели были другого мнения. Они полюбили ее «неуклюжую» манеру. Грэйс и сама не питала никаких иллюзий на счет своего писательского таланта. Она как-то пошутила, что станет известной благодаря количеству, а не качеству своих книг. И, начав писать, она уже не хотела останавливаться. Книгоиздатель тоже торопил ее, поскольку по всей стране читатели, приходя в книжные магазины, спрашивали что-нибудь еще из романов Грэйс Ливингстон Хилл.
Флавия Луца это просто добило. Почему его жену все знали как Грэйс Ливингстон Хилл? Почему не Грэйс Ливингстон Луц? Грэйс говорила, что она начала публиковаться как Грэйс Ливингстон Хилл, и читатели запомнили именно это имя. Флавий же говорил, что, поскольку она миссис Луц, то ей нечего стыдиться ставить это имя на обложках своих книг. Наконец Грэйс уступила своему мужу. Прожив в браке с ним восемь лет и выпустив уже множество романов, она стала подписываться Грэйс Ливингстон Хилл Луц. Фамилия Луц фигурирует в большинстве ее книг, изданных между 1913 и 1918 годами. Грэйс пыталась смягчить напряженную атмосферу дома, но ей не всегда это удавалось. Когда Флавий не являлся на воскресные богослужения, ей приходилось посылать свою дочь Маргарет, чтобы та нашла другого органиста. Грэйс уже не знала, чего и ждать от мужа. И как-то однажды он вышел из их каменного дома, да так и не вернулся. Грэйс никогда не прилагала слишком больших усилий для того, чтобы разыскать его.
Растить двух дочерей было гораздо спокойнее, когда его не было рядом. «Мама тщательно следила за тем, с кем мы общаемся, —
