сорока одного слова и начиналось так: «Исследование об обязательствах христиан..».. Это был шедевр, в котором все аргументы «против» были неоспоримо опровергнуты один за другим. Через три недели после выхода в свет этой работы Кэри пригласили выступить на пасторском собрании. Его коллеги знали, о чем он будет говорить. Ему теперь был тридцать один год. Он стал гораздо более зрелым человеком, но оставался непреклонен. На собрании он проповедовал на стихи из книги пророка Исаии: «Распространи место шатра твоего» (глава 54, стихи 2, 3), а его девизом, который он смело провозглашал, были слова: «Ожидай великих свершений от Бога; стремись к великим свершениям ради Бога».
Несмотря на эмоциональное выступление Кэри, священники не откликнулись на призыв к организации миссионерского общества. Большинство из них представляло такие же бедные приходы, как приход самого Кэри. Почти в самом конце заседания Уильям Кэри обратился к председателю собрания с такими словами: «Что же, ничего так и не будет предпринято ?» Эта фраза послужила толчком к действию. На следующем собрании было официально учреждено «Частное баптистское общество распространения Евангелия среди язычников» — первая британская миссионерская организация. Кэри предполагал, что лучше всего было бы начать с Таити или с Африки. Но врач Джон Томас убедил его начать с Индии. Томас, незадолго до того работавший в Ист-Индской Компании в Калькутте, хотел вновь поехать туда, уже в качестве миссионера. А Кэри был рад отправиться в Индию вместе с ним.
Кэри столько лет ждал поддержки своих коллег, и вот события стали разворачиваться с невероятной быстротой. Кэри едва-едва успевал реагировать на них. Однако, вне всякого сомнения, он был готов гораздо лучше, чем Дороти. Кэри был тридцать один год, а Дороти — тридцать семь. У них родилось трое мальчиков: Феликс, которому было теперь восемь лет, Уильям — ему было пять, и трехлетний Питер. Самая младшая, Люси, умерла за год до этого, когда Уильям работал над своим «Исследованием об обязательствах». Дороти не могла относиться к большой уродливой карте, испещренной каракулями, иначе, как с презрением. Она не понимала, зачем Уильям куда-то рвется и почему ему не сидится дома. После смерти Люси Дороти снова впала в депрессию. А теперь, в феврале 1793 года, она была на пятом месяце беременности, и весной должна была рожать. Более чем когда-либо она нуждалась в ласке и внимании.
Но Уильяма остановить было уже невозможно. На январском собрании один из пасторов сказал: «В Индии — золотая жила до самого центра земли». Рассказывают, что Уильям ответил ему: «Я спущусь и туда. Но помните: канат обязаны держать вы». Да, Уильяма Кэри было уже не остановить. Он зашел слишком далеко. Поэтому слова Дороти «я не поеду», сказанные самым грубым тоном, стали для него настоящим ударом. Но он продолжал надеяться на то, что до даты их предполагаемого отъезда она передумает. Дороти была не единственным человеком, не понимавшим и не принимавшим желания Уильяма ехать в Индию. В церкви не хотели отпускать его. Этому приходу и так пришлось приложить немалые усилия для того, чтобы найти пастора. Кроме того, к нему там привыкли и прониклись симпатией.
Конечно же, отец Уильяма также не понимал его. «Он что, с ума сошел?» — вопрошал он, вспоминая паренька, который двадцатью годами раньше оставил работу в поле из-за того, что не переносил яркого солнца. И вот теперь Уильям собрался ехать не куда-нибудь, а в Индию. Но Уильям твердо решил ехать именно туда. Он писал своему отцу: «Мне многое нужно принести в жертву. Я должен уехать, взяв с собой мою возлюбленную семью и несколько самых близких друзей. Никогда прежде я не наблюдал большей печали в церкви, чем в последнее воскресенье. Но я уже положил этому начало — и не отступлю». Уильям знал, что ему придется оставить свою церковь, и знал, что ему придется оставить своего отца, с которым, возможно, он никогда уже больше не увидится. Но он надеялся на то, что ему не придется оставить свою жену. Кэри чувствовал, что обязан исполнить то, на что призвал его Господь.
Несомненно, многих решение Дороти шокировало. Тогда считалось, что жена обязана следовать за мужем, куда бы он ни отправился. Отказ Дороти ехать был делом неслыханным. Но подумайте о Дороти. Она была «неграмотна, лишена воображения», как пишет о ней Мэри Дрюэри. И от нее требовалось «ехать на другой край света, в чужую страну, к чужим людям, говорящим на чужом языке, в страну с другим климатом и другими обычаями, не имея даже дома, в котором там можно было бы устроиться».
Дороти нуждалась в спокойствии. Ей нужно было «устроиться». Возможно, у нее были серьезные основания ставить под сомнение авторитет ее мужа в этом вопросе. Они были женаты уже двенадцать лет, неоднократно переезжали с места на место, и ни один из этих переездов не облегчил ее доли. Они жили в Хэкелтоне, в Пид-дингтоне, Маултоне и Лейчестере; Уильям пробовал себя в качестве подмастерья, управляющего и хозяина; дважды он пытался преподавать в школе, был пастором в трех церквах. Понятно, что Дороти не обрела бы спокойствия, последовав за мужем в Индию. Дети, должно быть, также доставляли ей массу тревог. Двое из них уже умерли у нее на руках. И вот теперь муж, зная, что она на пятом месяце беременности, хотел, чтобы она ехала с ним, а это означало, что ей (а ведь ей было уже тридцать семь лет) придется перенести роды на корабле, еще до их прибытия в Индию. На борту будет множество мужчин, в основном — грубых матросов, и всего лишь одна женщина кроме нее самой.
Да, Дороти было чего бояться. Несомненно, Дороти слышала о том, что Франция объявила войну Англии, и теперь все британские суда, находившиеся в открытом море, были под угрозой нападения. Подобные путешествия и в мирное время были откровенно опасны. Теперь же, когда разразилась война, затея эта выглядела чистейшим безумством. Но Уильям, наконец, смирился с решением Дороти. Договорились они следующим образом: восьмилетний Феликс поедет с ним, а Дороти и двое младших мальчиков отправятся в Пиддингтон и будут там жить с ее сестрой Китти. Через три года, когда он сможет подготовить подходящее жилье для семьи в Индии, Уильям вернется за ней в Англию.
И вот в апреле 1793 года доктор Томас с женой и дочерью и Уильям с сыном Феликсом отплыли в Индию. Они проплыли вниз по Темзе к Ла-Маншу, обогнули южное побережье Англии и прибыли к острову Уайт, но там и застряли. Встречные ветры и опасности войны заставили капитана судна отложить путешествие. Эта задержка стала как радостной, так и скверной новостью для Кэри. Радовался он потому, что, отложив плавание, капитан тем самым давал возможность Дороти передумать и присоединиться к мужу. Плохие новости касались доктора Томаса, врача миссии. Помимо желания стать миссионером у Томаса были и другие причины отправиться в Индию. У него была скверная привычка не оплачивать свои счета. Соответственно, ему было необходимо срочно убраться из страны. По словам Кэри, «кредиторы выслеживали Томаса, как куропатку». Томас залезал в долги все глубже и глубже.
Пока Томас искал возможность достать билеты на другой корабль в Индию, Кэри написал Дороти письмо. Вскоре он узнал, что его жена родила ему четвертого сына. Уильям немедленно ответил: «Это в самом деле очень хорошие новости. Несомненно, во все дни моей жизни меня сопровождает милость, но теперь я вижу, что это воистину милость Божья». Далее он пишет: «Если бы мне принадлежал целый мир, я с радостью отдал бы его за то, чтобы вы были со мной. Но зов долга очень силен, гораздо сильнее всех прочих соображений. Я не смог бы повернуть назад без тяжелейших мук совести… Ты хочешь узнать, что по этому поводу думает миссис Томас и как она переносит путешествие? Она с большей радостью осталась бы в Англии, чем ехать в Индию, но считает, что должна быть с мужем». Уильям явно надеялся на то, что Дороти поймет его намек. Далее в письме говорится: «Скажи детям, что я очень сильно их люблю и постоянно молюсь за них. Феликс передает им привет… Положитесь на Бога. Привет Китти, братьям, сестрам и всем прочим. Помни, что я нежно люблю тебя. Дай знать, как назовешь мальчика». В постскриптуме Уильям добавил: «Никогда мое состояние здоровья не было лучше. Думаю, в море мы нагуляем с Феликсом волчий аппетит. Прощайте».
Это нежное и теплое письмо не тронуло Дороти. Она твердо решила оставаться в Пиддингтоне. Дрюэри пишет: «Одно из двух: либо она была женщиной, отличавшейся исключительным упрямством, либо Кэри был в гораздо большей степени мягок и добр с ней, чем это было тогда принято, поскольку женщины той эпохи находились в полном подчинении у своих мужей». Уильям присоединился к Томасу в Лондоне, где тот искал другой корабль, отправлявшийся в Индию. Когда они наконец нашли датское судно, которое должно было отплыть через пять дней, Уильям решил попробовать переубедить Дороти еще раз. Уильям с Феликсом и доктором Томасом в ночь отправились в Пиддингтон, чтобы прибыть туда к завтраку. Дороти была очень рада увидеть мужа, но его аргументы ее не трогали. Новорожденному было всего несколько недель. «Уж лучше я побуду здесь, с Китти», — сказала она. Обескураженные, они отправились в штаб-квартиру миссии, которая располагалась неподалеку. Затем доктор Томас предложил вернуться в Пиддингтон и попробовать еще раз. Кэри сказал, что это пустая трата времени. Но они все же поехали, и на этот раз говорил больше Томас. Он сказал Дороти, что если она не поедет с ними, «то будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь». С огромной неохотой она сдалась, с условием, что ее сестре Китти тоже будет позволено поехать с ними. Уильям с радостью согласился.
Благодаря доброте капитана корабля, семья Кэри получила в свое распоряжение самую лучшую каюту, несмотря на то что за переезд они заплатили половину стоимости. Путешествие было довольно спокойным и бедным событиями, но длилось пять месяцев. По пути судно не зашло ни в один порт. Из пассажиров Дороти больше всех страдала от морской болезни. Но ее мучения этим не ограничивались. «Бедная миссис Кэри! — писал Томас в Англию, — она и без того натерпелась, а теперь оглядывается назад, словно жена Лота. Но после того, как мы минули мыс Доброй Надежды, оглядываться назад, на Пиддингтон, было бесполезно, и она обратила все свои надежды на благополучное прибытие
