руль не сяду». И она ни разу в жизни не изменила своего решения и никогда больше не водила автомобиль. Так, едва выйдя замуж, Эдит поняла, что Фрэн довольно-таки вспыльчив. А Фрэн понял, что Эдит — человек очень принципиальный и волевой.
Следующие три года, с 1935-го по 1938-й, Фрэн учился в семинарии. Эдит купила швейную машинку, шила платья и изготавливала на продажу красивые кожаные пояса и пуговицы. Человеком она была весьма бережливым и составляла такое меню, которое обходилось им не больше пяти долларов в неделю. С огромным трудом она училась угадывать, хочет ли Фрэн, чтобы она с ним поговорила, или же, наоборот, — ему нужно было, чтобы она помолчала. В семинарии древнееврейский стал для Фрэна таким тяжким испытанием, что Эдит порой казалось, будто она превратилась в древнееврейскую словарную карточку. «Не разговаривай, — часто довольно резко говорил ей Фрэн, — разве ты не видишь, что я занят древнееврейским? Когда я закончу семинарию, у нас будет масса времени для разговоров».
Это время было очень трудным для Эдит; она была человеком творческим и нуждалась в общении гораздо в большей степени, чем Фрэн. Но, несмотря на его древнееврейские словарные карточки, они находили время и для разговоров. А поговорить им было о чем. Оба они боролись каждый со своими проблемами. Так, например, Эдит тяжело переносила критику в свой адрес за то, как она молилась. Ей часто говорили: «Бог знает о твоих проблемах гораздо больше, чем ты думаешь». А Фрэна беспокоили раздоры среди христиан, которые спорили по самым незначительным аспектам учения. В результате пропадала любовь и братское отношение друг к другу. Из-за всех этих сложностей они и решили переехать в другую семинарию. Степень Фрэн получил в Богословской семинарии «Вера», а затем остановился в городе Уилмингтон, штат Делавэр.
Фрэна пригласили в церковь Гроув-Сити, Пенсильвания. И хотя там было всего-навсего семнадцать прихожан, молодые супруги, у которых уже была маленькая дочь, приняли это приглашение с радостью.
Как жена пастора, Эдит научилась молиться за мужа, когда тот проповедовал. Она сохранила эту традицию на всю свою жизнь, — «даже если между нами перед этим происходили стычки», — вспоминала она. Эдит научилась «забывать все личное» и «слушать то, о чем идет речь», и радоваться, что и сам Фрэн слышит это точно так же, как и она сама. В Гроув-Сити Фрэн и Эдит много работали с детьми. Хотя при церкви и не было школы, а на богослужение приходило всего восемнадцать человек, семьдесят девять мальчиков и девочек пришли в их библейскую школу, которая была открыта в летнее время. Через три года церковь начали посещать уже сто десять человек, и для прихода выделили новое здание. Открылась воскресная школа, началось активное молодежное служение.
После трех лет в Гроув-Сити и двух лет в Честере, где Фрэн нес служение в качестве одного из пасторов большой церкви, он получил приглашение из Сент-Луиса. Все эти переезды Эдит переносила гораздо более тяжело, чем ее муж. Как пастор, он видел блестящие перспективы. Как молодая мать, она страдала из-за того, что едва она успевала познакомиться с людьми поближе, как они с мужем вновь перебирались на новое жительство. Начиная с пятилетнего возраста, когда ее родители покинули Китай, жизнь Эдит превратилась в один сплошной переезд. Она мечтала о месте, где можно было бы прочно обосноваться. Она также волновалась и за детей. Когда из Сент-Луиса пришло новое приглашение, Сюзан было всего полтора года, а Присцилле — пять лет. Фрэн считал, что ехать в Сент-Луис — его долг, а вот Эдит вовсе не была в этом уверена. В своей книге «Гобелен» Эдит рассказывает о том, как она «вставала на колени около старого кресла и зарывала лицо в подушку, на которой потом оставались мокрые следы слез. «Господи, я даже не знаю, как молиться… но как нам узнать, что мы не ошибаемся? И что будет со всеми этими людьми?» Но наконец, в больничной палате, куда она попала после того как прямо у нее перед лицом взорвался паровой утюг, Эдит признала, что причиной нежелания ехать в Сент-Луис было просто ее упрямство. На Эдит этот случай произвел неизгладимое впечатление. «Общение между Небесным Отцом и Его детьми имеет разные формы… Далеко не всегда это положительный ответ на молитву, которому другие могут только лишь позавидовать».
В Сент-Луисе Шефферы снова очень много работали с детьми. Эта работа включала в себя библейские курсы на дому, курсы со свободным графиком, летнюю библейскую школу, а также летние лагеря. (Кроме преподавания, Эдит также занималась изготовлением плакатов и других рекламных материалов, в которых освещалось служение ее мужа.) Эта работа позднее вылилась в движение «Дети за Христа». Впоследствии эта программа стала известна среди всех пресвитерианских деноминаций и даже в Американском совете церквей. Вскоре Фрэн стал членом большого количества комитетов, что требовало от него частых поездок. Несмотря на их огромную деятельность, которая порой становилась прямо-таки лихорадочной (за целый месяц у Фрэна бывал свободным лишь один-единственный вечер), они почувствовали, что им очень важно хотя бы изредка оставаться наедине. В своей книге «Гобелен» Эдит пишет об этом так:
«Наши вечера вдвоем начинались в полночь, а иногда и в час ночи, смотря по тому, когда он приходил домой. Я готовила какие-нибудь особые бутерброды и молочные коктейли; летом мы сидели на открытом воздухе, во дворике, засаженном кустами, а зимой — дома, у камина. Эти ужины были в нашей жизни тем отрезком времени, который имел самое большое значение, ведь именно тогда у нас была возможность поговорить о том, что нас волновало больше всего. Для укрепления взаимоотношений это имеет огромное значение; непременно нужно уделять такому общению какое-то определенное время».
Эдит говорила, что если у них и есть какой-то особый секрет счастливой жизни, то он заключается именно в этом.
В Сент-Луисе выходным днем Фрэна был понедельник, и они с Эдит брали детей и шли в художественный музей или в парк, на пикник. Шефферы старались сделать для своих детей эти выходные особенными днями. Но Фрэн и Эдит еще и не подозревали, что их ждет в будущем. Фрэну казалось, что Господь хочет, чтобы он продолжал свое богословское образование, и был намерен отправиться в Эдинбург (Шотландия), для того чтобы получить докторскую степень. Другой перспективой была миссионерская работа. У себя в спальне Шефферы сделали на стене коллаж, который составили фотографии из Азии. И поперек него Эдит написала: «Идите до самого края земли». Они надеялись на руководство Бога.
В 1947 году Независимый совет зарубежных пресвитерианских миссий обратился к тридцатипятилетнему Фрэнсису Шефферу с предложением произвести инспекцию евангелизационной деятельности в Европе. Его просили составить отчет о работе европейских церквей и выяснить, чем могли бы помочь в этом деле христиане Америки. Наибольшее внимание требовалось уделить молодежному и детскому служению, а в этом Шефферы разбирались прекрасно.
Тем летом Фрэн проехал через тридцать семь стран и провел около ста восьмидесяти встреч. Он был расстроен недостатком стремления к евангелизационной работе и не слишком большим доверием к Писанию, но все же было и небольшое количество церквей, в которых верующие высоко ставили авторитет Библии и стремились отстаивать истину. Это была очень тяжелая поездка. Вернулся он в Соединенные Штаты практически без сил.
Фрэн пребывал в тяжелом состоянии не только от перенесенной физической нагрузки. Он был измотан и эмоционально. В «Гобелене» Эдит пишет: «Эти девяносто дней просто сокрушили Фрэна. Ему было тогда очень тяжело… То, что мы физически оказались разлученными, и то, что мы в тот период не имели возможности регулярно общаться, стало для него очень тяжелым испытанием». Эдит считала, что руководство миссии, как и члены многих христианских организаций, «не принимают в расчет факта, о котором в Библии сказано достаточно ясно: что интимные отношения, физическое единение являются важной частью человеческой жизни, не менее важной для здоровья и хорошего самочувствия, чем диета».
Фрэн был на грани нервного срыва. Прибыв в Сент-Луис, он отменил все встречи и даже отказался подходить к телефону. Он поклялся больше никогда не отправляться в дальние поездки. Когда руководство миссии пригласило его в Филадельфию для выступления с отчетом о его трехмесячной инспекции, Фрэн готов был сказать, что просто не в состоянии ехать. Но Эдит решила ехать с ним и заверила мужа, что обо всем позаботится сама.
Они отправились в Филадельфию вдвоем, и он выступил там с отчетом. После конференции руководство решило, что кого-то необходимо послать в Европу для работы на постоянной основе. Кто же был подходящей кандидатурой? «Принято единогласное решение, что единственными подходящими кандидатами являетесь Вы с Эдит». Фрэн был в очень тяжелом эмоциональном и физическом состоянии, а Эдит очень привыкла к Сент-Луису, поэтому принять это предложение им было весьма нелегко. Но они просили Господа о водительстве, а руководство миссии считало, что принять это назначение было просто необходимо. Преодолев свои колебания, они все же согласились ехать. (Позже Эдит писала: «Я поражаюсь тому, сколько в моей жизни было ситуаций, когда я просто полагалась на Господа и отправлялась в неизвестность».)
Кроме нескольких заранее спланированных встреч в Амстердаме, Фрэн и Эдит имели очень расплывчатые представления о том, куда они отправятся и чем станут заниматься. У Фрэна было несколько идей о том, как помочь пасторам научиться доверять Библии. У него были также возможности для проповеди. А вместе с Эдит они собирались организовать работу с детьми. Но было и еще кое-что: Фрэн намеревался писать пасторам письма, и ему требовался секретарь, умеющий стенографировать и печатать на машинке и делающий эту работу безвозмездно. Этим требованиям отвечала только Эдит, поэтому она записалась в школу секретарей для того, чтобы овладеть стенографией. И вот в 1948 году Фрэн, Эдит и трое их детей переплыли Атлантику, остановились сначала в Амстердаме, где Фрэн организовал несколько совещаний Международного совета христианских церквей, а затем отправились в Лозанну (Швейцария), которую они избрали базой для своей дальнейшей деятельности.
Фрэн выглядел немного мрачным, но еще тяжелее приходилось Эдит. На ней лежала ответственность за счастье в двух маленьких комнатах. В детской, где стояло три кроватки, совсем не было места для игр. А в комнате родителей была и спальня, и кабинет Фрэ-на, и воскресная школа, а по выходным дням и молитвенный дом. Церковь, в которой нес служение Фрэн, была столь мала, что его даже не слишком расстроило то, что в ней почти не было прихожан. Вначале богослужение посещали вообще исключительно только Эдит с детьми, и больше никого
