как отпечатанные в типографии, так и скопированные от руки. Были там и священные гимны, и фривольные песенки.
В этом втором сборнике есть три разные обработки одного и того же гимна. Очевидно, Себастьян полагал, что Магдалене эта вещь особенно близка и дорога. Начинается гимн такими словами: «Не трепещи, душа моя, на Бога положись». Там есть также несколько арий для сопрано, приспособленных, очевидно, для голоса Магдалены. В одной из них есть такие слова: «Почему ты так грустна, надломлена, печальна, несчастная душа?» Вероятно, эта вещь также была написана Бахом специально для Магдалены. Одна из написанных Себастьяном любовных песен занесена в книгу рукой Магдалены. Но, судя по всему, она допустила в транскрипции несколько ошибок, которые порождали дисгармонию. Другим почерком эти ошибки устранены. Очевидно, это исправлял Себастьян, не желавший терпеть дисгармонию даже в книжке для черновиков. Дальше в сборнике записаны свадебные стихи. Они написаны много лет спустя после свадьбы Себастьяна, но чувствуется, что он по-прежнему любит Магдалену.
Любовь моя, пусть радость в этот день
Венком тебя украсит. О, невеста!
Ты так светла, что никакая тень,
Ни грусть, ни горечь не находят места
Вблизи тебя. С моих же пылких уст
Слетает песня, счастье прославляя.
Душа исполнена любви и нежных чувств,
Трепещет сердце, от томленья тая.
Но жизнь Магдалены была исполнена не только света и радости. Возможно, она предпочла бы остаться в Котене, при дворе. Но ее муж считал, что его призвание — писать церковную музыку, и ради этого она принесла в жертву карьеру певицы. К седьмой годовщине свадьбы, когда ей исполнилось двадцать семьлет, Магдалена родила уже шестерых детей. Примерно в это время Себастьян писал одному из своих друзей:
«Расскажу и о моей семье… Дети от моего второго брака все еще очень малы — старшему мальчику исполнилось шесть лет. Они все прирожденные музыканты, и должен тебе сказать, что я могу из членов моей семьи создать прекрасный ансамбль — как инструменталистов, так и вокалистов. У моей жены великолепное сопрано, неплохо поет и старшая дочь».
Магдалена все еще была способна петь, несмотря на то что пережила смерть стольких своих детей. Биографы Баха говорят о ней как о «трудолюбивой, добросердечной и очень музыкальной» женщине. Ее, по-видимому, гораздо больше, чем Себастьяна, интересовала оперная музыка, которая была ее профессией. Веселья в доме прибавлял неунывающий Иоганн Элиас Бах, родственник Себастьяна, который жил в их доме. Он занимался образованием детей и выполнял обязанности секретаря главы семейства. Пригласил его Себастьян, который был очень бережлив, но не был скуп и всегда поддерживал родню. Элиас также учился и в семинарии. Себастьян подписал с ним контракт, и тот с воодушевлением принялся за свои обязанности. Особенно он оказался полезен, когда дети Баха готовились к конфирмации. Молодой студент-богослов подготовил их к этому должным образом. Когда ему предложили более выгодное место, он отказался, поскольку хотел продолжать учить детей Баха, которые, по его словам, «нуждались в серьезном и прочном духовном образовании».
Элиас был не только секретарем, но и агентом по печати, и семейным советником. Его письма полны восторженных отзывов о музыке Себастьяна, и, возможно, он считал своим долгом опубликовать наследие своего родственника. «Мой уважаемый кузен, — писал Элиас своему другу, — написал несколько новых вещей для клавира… Они просто изумительны и, надеюсь, выйдут из печати к Пасхе». В душе Элиас был хорошим пастором. Он видел, что Магдалена нередко страдала, но не хотела мешать Себастьяну создавать прекрасную музыку, а потому страдала молча. Элиас же всегда старался ободрить и поддержать ее. В то время когда Элиас переехал в дом Бахов, Себастьяну было пятьдесят три года, а Магдалене — тридцать семь. Она воспитала не только четверых приемных детей. Магдалена родила двенадцать собственных детей, а к тому времени, когда Элиас покинул их дом, у нее родился еще один ребенок. Старший из детей Баха от Магдалены был слабоумен, а семеро их детей умерли.
Несмотря на огромную занятость, Магдалена продолжала помогать мужу с транскрипцией музыкальных рукописей. По истечении определенного времени ее почерк стал настолько схож с почерком Себастьяна, что исследователи в наши дни часто не могут с уверенностью сказать, кем выполнена копия: самим Бахом или его женой. Возможно, что писали они одинаково, но явно не потому, что много времени проводили вместе. Себастьян всегда любил путешествия. Чем больше его угнетали проблемы, с которыми он сталкивался в церкви, тем больше времени он проводил вне дома. Однажды, когда Себастьян был в Берлине и пытался попасть на аудиенцию к королю, Магдалена заболела. Но короля гораздо более, чем музыка, волновали войны, и Себастьян надолго задержался в Берлине. Элиас вернулся в Лейпциг и оттуда написал письмо Себастьяну. «Мама (так он всегда называл Магдалену) больна уже неделю. У нее сильно учащен пульс, и мы не знаем, каких последствий ожидать. Врачи говорят, что, возможно, у нее будут сильный жар и озноб». Себастьян ответил, что скоро вернется. Он все еще надеялся на то, что король его все же примет. Элиаса такой ответ не удовлетворил, и он написал еще одно письмо, в котором говорил, что Себастьяну необходимо не просто планировать возвращение на ближайшее время, а срочно ехать домой. «Мы рады тому, что вскоре увидим вас, но нас очень пугает, что мама становится все слабее. Она практически не спит и не в состоянии передвигаться по дому. Прошлой ночью ей было так плохо, что я не отходил от нее почти ни на минуту. Мы не можем не думать о том, что, вероятно, мы вскоре потеряем ее». Себастьян немедленно выехал домой.
Магдалена поправилась.
Жизнь в Лейпциге не была тусклой. Как и прежде, у Себастьяна было множество столкновений с городским советом. В речи, которую он произнес при вступлении в должность, он обратился к совету со словами: «Благородное и мудрейшее собрание». Вероятно, с тех пор они больше не слышали от него ничего лестного. Он непрерывно предъявлял им финансовые претензии. Похоже, совет всячески стремился уйти от принятых на себя финансовых обязательств. Бах бушевал оттого, что ему приходится работать с посредственностями. Он также жаловался на пренебрежительное к нему отношение. Совет непрерывно пытался поставить его на место. Отцы города считали, что он недостаточно много работает; что он недостаточно покорен; кроме того, у Баха не было университетского образования. На работу он был принят не только в качестве музыкального руководителя в церкви, но и в качестве школьного учителя. В школе ему приходилось преподавать не только музыку, но и латынь. Это его искренне возмущало.
Бах все время искал возможность избавиться от своих школьных обязанностей — ему не хватало времени на церковную музыку. А вот городской совет был уверен в том, что по должности Бах обязан уделять меньше времени музыке и больше — преподаванию в школе. В 1730 году, прожив в Лейпциге семь лет, Бах был готов уехать оттуда. В письме к другу он писал о причинах, которые побуждали его оставить работу в Лейпциге. Основных проблем было четыре: «1) Эта работа на много менее доходна, чем мне говорили, 2) ранее обещанные мне гонорары не выплачиваются, 3) жить в городе очень дорого, 4) у власти здесь стоят очень странные люди, которые не любят музыку, так что я постоянно страдаю от их зависти и преследований».
Но из Лейпцига он так и не уехал. Члены городского совета продолжали пытаться унизить его, точно так же поступал и новый ректор школы, который свел к минимуму занятия музыкой, а к музыкантам относился с крайним пренебрежением. Когда он видел кого-нибудь из учеников играющим на скрипке, то злобно усмехался и говорил: «Что, мечтаешь о работе в пивной?» В ответ Себастьян практически перестал появляться в школе.
Несмотря на все это Себастьян написал там около трехсот кантат, а кроме того, и такие великие произведения, как «Страсти по Матфею» и «Мессу си-бемоль минор», которую часто называли его «величайшим богословским наследием». Бах не только писал музыку, он прочел множество трудов по богословию. Он тщательно штудировал монументальный трехтомный перевод Библии Лютера, исправлял ошибки в тексте и комментариях, вводил необходимые для правильного понимания текста слова и делал собственные примечания, которые являются ярким свидетельством его духовной жизни. Один из писателей отметил, что Бах был «христианином, который жил с Библией».
Свои музыкальные композиции он часто предварял аббревиатурой «S. D. G». — Soli Deo Gloria — «Одному Богу слава». Иногда он также писал: «J. J». — Jesu juva — «Иисус, помоги». Да, Бах был христианином. Хотя он и был горячим человеком, гордыни в нем не было. Когда люди восхищались его игрой на органе, он отвечал: «В этом нет ничего сложного. Все, что требуется, это — нажимать нужные клавиши в нужное время, и тогда инструмент заиграет сам собой». Себастьян работал при свечах и сильно испортил себе зрение. В 1750 году в Лейпциг приехал английский окулист, который прежде оперировал Генделя. Он сделал Баху две операции, но ни одна из них не помогла ему до конца. Свой последний хорал он диктовал со смертного одра. Сначала он хотел назвать его «Господь, в нужде мы пребываем», но затем передумал и дал хоралу такое название: «К престолу Твоему иду».
Себастьян умер в возрасте шестидесяти пяти лет. Магдалена было тогда сорок девять, и она приняла решение не выходить замуж вторично. Но тогда она и представить себе не могла, чем это для нее обернется. Себастьян умер, не оставив завещания. Его состояние было разделено между членами его семьи. Магдалена получила треть, а две трети отошли к детям. Кроме того, городские власти выплатили ей половину годового жалования Себастьяна, вычтя из этих денег сумму, которая была начислена Себастьяну и Магдалене сверх положенного двадцатью девятью годами раньше. Родные дети Магдалены были слишком молоды для того, чтобы поддерживать ее материально, а приемные, по неизвестным причинам, ничего не сделали для того, чтобы помочь ей. В течение нескольких последующих лет она продала все, в том числе и ноты произведений Себастьяна, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Рассказывали, что большое количество нот пошло просто на оберточную бумагу. Магдалена умерла через десять лет, в пятидесятидевятилетнем возрасте. Ее похоронили как нищую.
О Себастьяне говорили, что он был «умеренным, трудолюбивым, религиозным человеком, прекрасным семьянином, искренним, гостеприимным и радушным. В доме Бахов царили дисциплина и бережливость, но было в нем место и единству, веселью, любви и счастью». Почему этот бак стал счастливым? Почему в его доме царили мир и спокойствие, хотя, где бы ни появлялся Себастьян, всюду он
