вынужден возобновить служения.
Но как и следовало ожидать, на служениях его разум был затуманен и он резко обличал толпу. Он даже стал указывать на “помехи приходящие” и “помехи уходящие”. Людей стали больше волновать пороки, на которые он указывал, чем жажда познать Бога. После этого жалобы и критика посыпались на Эвана с каждого угла Уэльса. Его называли “гипнотизером”, “эксгибиционистом” и “оккультистом”. В ответ на это Эван стал обличать целые собрания в холодности сердца из-за одного или двух человек, появляющихся на его служениях. Он однажды даже осудил “душу” человека, запретив молиться за него.
Обвинения и критика распространялись, как пожар. Каждый день в газетах и письмах появлялись новые, все более резкие обвинения. На каждое собрание приходили агностики, называвшие его “носителем чуждого огня” или “осквернителем”. Друзья пытались оправдать его действия, говоря, что он был молодым, неопытным служителем и совершал “ошибки, свойственные молодости”.
Вскоре Эван Робертс пережил еще один физический и эмоциональный срыв. К восторгу своих критиков Эван отменил все свои служения. Его объявили неуравновешенным человеком и обращенные стали задумываться, не были ли они прельщены сатаной. В связи с этим психологи, осмотревшие Эвана, опубликовали такое заключение: “Человеческий организм не может выдержать такого огромного напряжения и периодических мощных потрясений, истощающих нервную систему, разум и тело“20. После этого Эван на какое-то время сошел со сцены.
Великая слава, великое напряжение
Пытаясь противостоять критикам, его сторонники устремились к секретарю Эвана с просьбами о возобновлении служения. После короткого отдыха он согласился принять приглашения и опубликовал маршрут служений в газетах.
В день его первого служения улицы были переполнены. Сотни людей прибыли заранее, чтобы успеть занять место. Перед самым началом его секретарь вышел на сцену и прочитал записку от Эвана: “Скажи людям, что я не приду на служение. Дух удерживает меня, и я не могу говорить”. Послышались крики разочарования и гнева, Даже друзья Эвана не могли поддержать такое “водительство Духа”. Единственное, что они могли сказать о нем, так это то, что он испытывает большое напряжение.
Эван замкнулся в одиночестве и проводил время в Слове и молитве. Но через какое-то время он все же вернулся к публичному служению. На этот раз все выглядело так, как в ранние дни пробуждения. Эван рассматривал себя “особым посланником от Господа, который поднимает церкви для выполнения задачи спасения нации “.
Снова поднялась острая критика. Эван, не отличавшийся особой сдержанностью, открыто обличал общественных лидеров, а об одной церкви, в которой служил, сказал, что она не “основана на Камне”. Крупный инцидент произошел на собрании в той самой церкви, куда Эван пришел вместо отсутствующего пастора. Придя туда, он не вышел на сцену ив течение двух часов безмолвно сидел на стуле. Когда находившиеся там служители начали открыто протестовать, Эван встал и вышел из церкви. Вернувшийся пастор пообещал, что служения будут продолжаться в мире и попросил служителей сохранять спокойствие. Когда в тот вечер Эван вышел на сцену, он улыбнулся и посоветовал собравшимся изучить истинного Пастыря в 34 главе книги Иезекииля”.
Физическое состояние Эвана ухудшалось, и его эмоциональные раны становилось все труднее исцелять. Он стал сильно волноваться по мелочам. Он принимал на свой счет, когда слышал, что обращенные “бранятся вслед за дьяволом” или “следуют за целителями и пророчицами”. В результате большую часть времени он находился в подавленном состоянии.
Критическая точка падения Эвана Робертса приходится на время, когда летом 1906 года он вернулся в северный Уэльс. Его попросили принять участие в кесвикском Пасхальном собрании для служителей и лидеров. Именно там он начал говорить о том, что назвал своим “новым бременем” — отождествлением с Христом через страдания. Вскоре после этого он испытал новое перенапряжение и опять сорвался.
Входит Иезавель
На служении в Кесвике Эвану представили миссис Джесси Пен-Льюис. Миссис Пен-Льюис была влиятельной и богатой женщиной из Англии. Она также была служителем, но ее служение в Уэльсе не принималось из-за серьезных доктринальных разногласий. Там отвергали ее учение “страдания” и не разрешали проводить служения в стране.
Услышав проповедь Эвана о кресте, миссис Пен-Льюис стала его поддерживать, чтобы завоевать его расположение. Друзьям она говорила, что Эван “должно быть, слишком устал и нуждается в отдыхе”. Затем она убедила Эвана в своей поддержке, всячески расхваливая его прекрасное учение и указывая ему на гонения, которым он из-за него подвергается. Находясь в ослабленном состоянии, Эван попал под ее влияние. Меньше чем через месяц постоянного общения с Пен-Льюис Эван пережил четвертый и самый серьезный нервный срыв.
Недавно обнаруженные письма показывают, что у Пен-Льюис были скрытые мотивы в отношении Эвана Робертса. Она часто использовала его имя для оправдания собственных методов и убеждений. Она также говорила служителям Уэльса, что ее настолько удручает их мнение о ней и ее учении, что ей не хочется возвращаться в их страну. И она добавляла, что для Эвана тоже лучше оставаться подальше от Уэльса, потому что он, как и она, слишком сломлен, чтобы что-либо делать”.
После этих слов Пен-Льюис Робертса быстро и тихо увезли на поезде из его любимого отечества и места своего призвания. Пен-Льюис с мужем привезли Эвана в свое имение в Англии, называемое Вудлендс. Затем они перестроили дом специально для Эвана Робертса. Они сделали ему спальню, молитвенную комнату с отдельным входом. Именно здесь великий евангелист оставался прикованным к постели.
Глава 21 третьей книги царств
В Вудлендсе Пен-Льюис ежедневно посещала Эвана. Эван с уважением слушал ее рассуждения ° о тех “ошибках и неправильных оценках”, которые, по ее мнению, он совершил во время служения, Но Эван не мог сознавать, что то что говорила эта женщина, основывалось исключительно на ее личном мнении.
Сидя у постели Эвана, Пен-Льюис расспрашивала его о тех сверхъестественных дарах, которые действовали через него, Она решила, что депрессия Эвана была вызвана этими духовными воздействиями. Разоблачая данные Эвану дары, Пен-Льюис убеждала его, что если он не полностью распят для себя, то он обольщен. Полный осуждения к себе, Эван в конечном итоге согласился, что все эти сверхестественные воздействия, которые он пережил, не могли быть от Бога. Эван пришел к выводу, что он не только приводил в смущение толпу, но что и сам был обольщен сверхъестественными воздействиями.
С этого момента Эван по совету Пен-Льюис решил больше не доверять никакому сверхъестественному движению. И он пришел к выводу, что для того, чтобы Дух Святой мог двигаться через верующего, этот верующий должен иметь гораздо большую мудрость и опыт, чем у него. Проповедник пробуждения пребывал в крайне хрупком и удрученном состоянии, которое еще более усугублялось постоянными уколами и упреками со стороны Пен-Льюис.
Думал ли Эван о тех тысячах, которые обратились к Богу и стали рожденными свыше христианами благодаря этим дарам? Помнил ли он о толпах людей, приезжавших из других стран, чтобы получить вдохновение от его служения и донести его до своих народов? Нет сомнения, что до него доходили яркие отзывы из этих стран. Задумывался ли он о тех людях, жаждущих прикосновения, которые стояли на улицах только потому, что он был настолько открытым для использования Святым Духом? Понимал ли он, что причиной его расстройства стал недостаток отдыха, а не недостаток посвящения? Сознавал ли он, что окончательный итог его служения подвели ошибки, вызванные истощением?
Если Эван Робертс и задумывался над этими вещами, то его мысли ни разу не обратились в действия, Таким образом, сверхъестественное снаряжение, которое он получил в результате своего призвания, стало непригодным для дальнейшего использования.
Служение за кафедрой? Никогда больше
Став объектом критики за свои действия по отношению к Эвану, миссис Пен-Льюис написала письмо одному уважаемому деятелю движения пробуждения. В нем она утверждала, что Эвану Робертсу необходима “забота” и что он выздоравливает “быстрыми темпами, видя свои заблуждения”. Позже она писала тому же самому служителю, на этот раз, утверждая, что Эван сильно вырос духовно и что теперь она видит, насколько они вдвоем “специально подготовлены для особенного дела”.
Мне кажется, что миссис Пен-Льюис использовала силу и призвание Эвана Робертса, просто чтобы выдвинуться. Поэтому, как я полагаю, она нуждалась в каком-то рычаге для доказательства собственной ценности. И этим “рычагом” стал Эван Робертс. Став его партнером, она смогла бы разделить с ним сцену.
Хотя в доме Пен-Льюис Эван по сути находился в изоляции, служителям и друзьям позволено было посещать его. Своими советами и молитвами они оказали сильное влияние на его выздоровление. Их любовь ободряла Эвана духовно, но потребовался еще год, прежде чем этот проповедник пробуждения обрел способность стоять и ходить. После года, проведенного в постели, медики посоветовали Эвану никогда больше не заниматься служением за кафедрой. Он мог проводить неформальные консультации, но ему рекомендовали больше никогда не проповедовать. Пен-Льюис согласилась, исходя, вероятно, из более глубоких побуждений, чем забота о здоровье.
Ничего не зная о физическом состоянии Эвана, обращенные на Уэльском пробуждении чувствовали себя неудовлетворенными. Их как будто бы оставил вожак. Через год или около того после переезда Эвана в Вудлендс его друзья выдвинули обвинение, что Пен-Льюис уводит Эвана от истины и что она слишком таинственным образом держит его у себя. На эту критику Эван ответил, что живет в имении по своей воле. Он также сказал, что Пен-Льюис была “послана Богом” и что ее работа может быть понятна только “верным Божьим слугой, чьи глаза открыты Богом”. Но, к сожалению, именно сам Эван не хотел широко открыть глаза.
Отказ от кровных уз
Вскоре после этого Эван начал отказываться от встреч со своими ближайшими родственниками. Когда его мать серьезно заболела, ему об этом не сказали, учитывая его нервное состояние. Похоже, что это решение приняла Пен-Льюис. Но когда приехал отец Эвана, уже не ПенЛьюис, а сам Эван отказался говорить с ним. Причина, по которой он отказался увидеться со своим отцом, заключалась в том, что “он отделен для высокой духовной задачи и поэтому обязан забыть свои кровные узы”.
Здесь мне хотелось бы подчеркнуть нечто очень важное. Никогда не разрывайте связей со своеи семьей. Не имеет значения, поддерживаете ли вы с ней “посредственные” отношения. Многие из вас находятся на своем месте благодаря молитвам семьи. Старая поговорка гласит: “кровь гуще, чем вода”. Когда весь ад обращается против вас, вы обычно можете рассчитывать на заботу и любовь своей семьи, особенно если вы воспитаны в христианском доме. Обрубая свои кровные узы, вы отвергаете часть своего наследия. По каким-то причинам некоторые деятели пробуждения заблуждались в этом вопросе, особенно когда они чувствовали, что семья для них недостаточно духовна. Джон Александр Дауи прошел через то же самое. Он даже на какое-то время
