далеко не столь блажен удел тех, кто считает себя способным истолковывать их, потому что истекшее уже время доказало, как из поколения в поколение ошибались до сих пор все эти истолкователи и что, следовательно, и настоящее поколение этих пророков сойдет в ту же бесславную могилу. Я бы скорей согласился таскать горящие головни из огня, нежели думать об истолковании всех этих тайн. Спасти хотя одну душу от погибели есть лучшее благоприобретение, нежели получить титул доктора совершенства на поприще богословских прений. Кто верно и добросовестно раскроет величие и славу Божию в лице Иисуса Христа, тому это зачтется за большую заслугу в день судный, нежели если кто разгадает загадку сфинкса и разрежет гордиев узел тайн Апокалипсиса. Блаженно служение такого проповедника, который весь преисполнен Христом.
6-я лекция О выборе текста
Братья мои, все глубоко убеждены в том, что нам необходимо сделать возможно действеннее каждую часть нашего богослужения. Мы хорошо знаем, что часто спасение души человеческой зависит от какой-либо одной пропетой свящ. песни. Если это так, то конечно, мы не отнесемся легко и к такому далеко немаловажному делу, как выбор псалмов и песнопений для наших проповедей. Один иностранец, совсем не отличавшийся высотой духовной жизни, посетив однажды наше богослужение в Экстер Холле, обратился ко Христу, после того как только прослушал гимн Уэсли: «О Иисусе, Ты, Который столь любишь мою душу» и т. д. Прослушав этот гимн, он сказал себе: «Неужели же Иисус любит меня? если же это так, разве могу я жить во вражде с Ним?» — Если представим мы далее, что Господь может благословить особым успехом какое-нибудь слово нашей молитвы для обращения заблудшей души христианской, что одна молитва наша может послужить не только к назиданию народа Божия, но и низвести на него неисчислимые благословения Божий, то, конечно, мы постараемся отнестись к нашей молитве наивозможно усерднее и употребить на нее все наши лучшие силы и дарования. Но так как лучшим утешением и назиданием может служить чтение Священного Писания, то мы, без сомнения, будем всегда серьезно обдумывать то, как лучше воспользоваться им, будем усердно молить Господа, чтобы Он Сам руководил нами в выборе именно того места Его Святого Слова, которое должно принести наибольшую пользу нашим слушателям в данном случае.
Что же касается самой проповеди, то здесь следует нам особенно заботиться о выборе подходящего для данной минуты текста. Надеюсь, никто из нас не смотрит на это дело так легкомысленно, чтобы сказать, что для проповеди хорош всякий повод в каждом отдельном случае. Мы не можем согласиться с Сиднеем Смитом, давшим одному проповеднику следующий совет: «Если не можешь найти подходящего текста, то говори на слова: «Парфяне и Мидяне и Еламиты, и жители Месопотамии». Как будто бы, действительно, можно проповедовать на всякий текст. Я надеюсь, что все мы очень серьезно обдумываем в течение недели то, о чем должны мы говорить нашим прихожанам во время утренних и вечерних богослужений. И понятно — почему: хотя полезно и превосходно все Священное Писание, но не все места его одинаково подходят для освещения известных событий нашей жизни.
Все хорошо в свое время, и чем текст своевременнее, тем лучше. Разумный домохозяин заботится своевременно предлагать пищу своим домочадцам. Он не безразлично делит порции, но приспособляется к потребностям своих гостей. Только человек, совершенно механически относящийся к своему делу, раб рутины, безжизненный автомат формализма, будет довольствоваться первым, появившимся ему в руки предметом. Кто выбирает свои тексты, как дети, рвущие на лугу маргаритки и одуванчики, как ни попало, всюду, где только растут они, тот — не истинный пастырь своих прихожан, но наемник. Кто призван к этому великому и святому служению Самим Богом, должен показать себя достойным его. Среди драгоценных камней, лежащих пред нами, мы обязаны выбрать именно тот, который наиболее дает блеска в данную минуту. Мы не смеем обременять праздничную царскую трапезу массою всевозможных блюд, на которые каждый может наброситься по своему усмотрению. Подобно опытным прислужникам, мы должны приостановиться и спросить Высокого Хозяина нашего духовного торжества: «Господи, что повелишь Ты подать сегодня на Твоей трапезе?»
Некоторые тексты кажутся нам в высшей степени неприличными. Мы хотели бы знать, что хотел сказать ректор г-н Дизраели, начав недавно свою проповедь в одной деревушке словами: «Я увижу Господа в моей плоти?» В высшей степени неприличен также следующий текст, выбранный для надгробной проповеди по одном убитом духовном лице: «Так упокоевает Господь возлюбленных своих». И не безрассуден ли был тот, кто выбрал текст для проповеди, сказанной судьям, при открытии заседании суда: «Не судите, да не судимы будете».
Не увлекайтесь звучностью и внешним соответствием библейских изречений различным обстоятельствам жизни. Афанасий Клокерель признается, что в третье посещение свое Амстердама сказал там проповедь на слова: «В третий уже раз иду к вам» (2Кор.13:1). Без всякого сомнения, он мог бы присовокупить к этому, что «ему было очень трудно развить в своей проповеди мысли, приличествовавшие данному случаю». Нечто подобное было также с проповедью, сказанною над гробом принцессы Шарлотты. Проповедник говорил ее на текст: «Она была больна и скончалась». Но еще хуже — позволять себе глупо шутить над текстом, как то случилось с проповедником, выбравшим следующий текст на смерть Абрагама Линкольна: «И скончался Авраам».
Сколь основательно должны мы выбирать тексты для проповеди, столь же старательно должны избегать однообразия. Я слышал об одном богослове, который держал на готове 52 воскресных и несколько праздничных проповедей и произносил их по порядку из года в год. В подобном случае прихожанам не приходится уже просить своего пастыря о повторении в следующий праздник пришедшейся им по сердцу проповеди. Конечно, в этом случае нисколько нельзя удивляться тому, если бы среди слушателей такого оратора появились подражатели юноши Евтиха и в разных других местах, кроме «верхнего этажа»… Еще не очень давно духовное лицо говорило моему другу, сельскому обывателю: «Знаете ли, любезный г. Д., недавно пересматривал я свои проповеди; пастырский дом наш так сыр, особенно же мой рабочий кабинет, что мои проповеди совсем заплесневели». Мой друг, который хотя и был церковным старшиной, но посещал тем не менее диссидентские богослужения, не был столь невежлив, чтобы ответить ему на это следующее: конечно, это вам лишь только так кажется; в действительности же все обстояло иначе. Вероятно, прихожане ваши так часто слыхали эти проповеди, что они, действительно, в некотором роде проплесневели… Есть и такие проповедники, которые, собрав небольшое количество проповедей, с поражающей всех точностью повторяют их постоянно. Странствующие проповедники подвергаются этому искушению еще более, нежели проповедники, годами живущие оседло на одном и том же месте. Но когда овладевает ими привычка отделываться лишь «старьем», то разумеется, наступает вместе с этим и конец их плодотворной деятельности. Смертельный холод, наполняющий их сердца, скоро замечается уже и самими прихожанами, а они, словно попугаи, все бренчат свои изношенные «обработки»… Лучшее средство для развития в себе лени и нерадивости есть, разумеется, метода подобного заготовления на целые годы проповедей. Но так как мы, дорогие братья, надеемся долго, если не всю нашу жизнь, пробить на одном месте, то и требуется нам совсем иная метода, чем употребляемая лентяями или странствующими проповедниками.
Я думаю, некоторым должно быть тяжело, другим же, наоборот, очень легко так обрабатывать свои проповеди, как это делают те, которых забросила судьба в англиканскую церковь, где проповедник берет обычно тему для своей проповеди из дневного Евангелия или послания апостолов и считает себя обязанным, — не законом, но так сказать, старым обычаем, преданием в широком смысле этого слова, — разработать в проповеди тот или другой стих. Там, когда наступает пост или праздники Рождества, Богоявления, Троицы, проповеднику уже не нужно мучить себя мыслию: «Что буду я говорить народу?» Это, конечно, имеет свои хорошие стороны. Но мне точно известно, что посетители не очень сочувствуют подобным проповедникам. По крайней мере, многие писатели этой церкви жалуются на скучность проповедей своих пастырей и сожалеют о грустном положении светских «мучеников», обязанных слушать их. Рабская привычка соображаться во всем с течением солнца и с фазами луны, вместо того чтобы ожидать вдохновения от Духа Святого — вот, по моему мнению, достаточная основная причина того, что во многих церквах — как признают это и их собственные писатели — проповеди часто представляют собою не что иное, как только образцы «того внешне-приличного духовного убожества», которое лишь предохраняет их от смешных, грубых заблуждений, но в то же время и лишает дивных по красоте проявлений живой мысли, живого религиозного чувства.
Итак, мы все должны считать очень важным делом не только проповедовать истину, но и соображаться во всяком случае с обстоятельствами известного времени. Мы обязываемся говорить о таких предметах, которые соответствуют действительным нуждам наших слушателей и лучше всего способствуют усвоению ими жизни во Христе.
Трудно ли подыскивать подходящие тексты? Я вспоминаю, как я, еще в мои молодые годы, однажды нашел маленькое замечание в каком-то томе лекций по гомилетике — замечание, сильно встревожившее меня тогда. Вот оно: «Если кто затрудняется в выборе текста, тот лучше сделает, если вернется к своему прилавку, или к своей сохе, потому что, очевидно, он не имеет требующихся для проповеднического служения способностей». А так как именно это и было моим «крестом», именно это и тяготило меня, то сам собою возник предо мною вопрос: не должен ли я лучше заняться каким-нибудь светским делом и отказаться от проповедничества? Упомянутое резкое замечание очень тревожило мою совесть, так что я даже стал допрашивать моего деда, 50 лет бывшего проповедником, испытывал ли он когда-либо затруднения при выборе текста? Он откровенно признался мне, что это всегда особенно затрудняло его и что в сравнении с этим самая проповедь уже не казалась ему трудною. Я помню еще следующие слова почтенного старца: «Затруднения в данном случае происходят не оттого, что мало подходящих текстов, но оттого, что их слишком много, и потому я всегда колебался в выборе между ними». Братья, мы можем сравнить себя с любителем редких растении, который видит себя окруженным дивными красотами сада, а имеет право сорвать лишь только всего один цветок… Представьте себе, как долго будет думать он, что выбрать ему, розу или лилию и как велико будет его затруднение избрать одну из тысяч цветущих красавиц! Меня лично, должен признаться я, выбор текста всегда приводит в смущение. Embarras de richesse, как говорят французы, — затруднение от изобилия богатства, весьма отличающееся от затруднения бедности, это —
