“традиционного” (т.е. еще не обнаружившего разногласий с Лютером) Меланхтона объяснялось стремление Лаурентиуса Петри сохранить как можно больше элементов из предшествовавшей церковной традиции, не противоречивших, на его взгляд, главным положениям лютеранской доктрины: как мы видели, та же особенность была в 1540-е гг. свойственна финским реформаторам, которые хорошо ладили с архиепископом Упсальским. В связи с оживлением богословских споров в 1560-е гг. в Швеции сформировалось направление, которое принято называть “ортодоксией Йевле”: речь идет о группе преподавателей теологии в кафедральной школе небольшого городка Йевле (Gдvle) в Центральной Швеции, которые активно высказывались по спорным богословским вопросам и, в частности, заняли резко отрицательную позицию в отношении кальвинизма. Эта группа была тесно связана с архиепископом Лаурентиусом и пользовалась его покровительством. Ее позицию отличала верность основным богословским принципам Лютера, хотя, с другой стороны, в литургических вопросах для нее характерно было весьма терпимое отношение к традиции: церковные деятели этого круга представляли “лютеранство, более ориентированное на традицию и допускавшее большее богослужебное разнообразие” (Heininen 1974, 148 s.). Когда мы будем говорить об истории Реформации в Финляндии 1570 — 1580-х гг., мы увидим, что влиянием “школы Йевле” оказались затронуты и некоторые видные деятели финской церкви (в первую очередь новый епископ Турку Эрик Соролайнен). Сходный подход отличал и сочинения Лаурентиуса Петри, изданные в 1560-е гг. и затронувшие церковную жизнь Швеции и Финляндии нескольких последующих десятилетий. Так, в сочинении, посвященном литургическим вопросам (1566), архиепископ высказывается за сохранение традиционных литургических облачений (к тому времени не только в Германии, но также в Дании и Норвегии лютеранское духовенство перешло на т.н. “сюртук Лютера”). Кроме того, ему было свойственно положительное отношение к церковной живописи: в 1560-е гг. произошла стабилизация материального положения церкви, в связи с чем проблема внутреннего убранства и ремонта храмов, изрядно обветшавших в первые реформационные десятилетия, приобрела особую актуальность (как мы увидим, эти сдвиги не останутся без последствий и для Финляндии — см. § 4.2. настоящей главы). В 1567 г. совместно со своим зятем, сторонником сохранения в лютеранстве традиций библейского гуманизма Лаурентиусом Петри Готусом, архиепископ издал сборник религиозных песнопений на шведском языке под названием Den Svenska Psalmboken. Показательно, что в эту книгу оказались включены переводы многих фрагментов средневекового периода. Особенно большое почтение престарелый архиепископ (вслед за Лютером) питал к св. Бернарду Клервоскому. В эти же годы архиепископ вместе со своими ближайшими помощниками перевел непосредственно с древнееврейского ряд книг Ветхого Завета, что было новым явлением в шведском лютеранстве (до этого основным источником переводов служила Септуагинта).
Главным трудом Лаурентиуса Петри, увенчавшим всю его многолетнюю деятельность, стало Церковное уложение, которое он смог, наконец, опубликовать в 1571 г. в правление уже другого короля из династии Ваза, Иоанна III, пришедшего к власти в результате свержения с престола своего старшего брата Эрика XIV. Это было первое евангелическое уложение в истории шведской (и соответственно финской) церкви. В силу того, что оно регулировало церковную жизнь всего Шведского королевства (а, значит, и Финляндии) на протяжении многих последующих десятилетий, имеет смысл коснуться ряда его существенных особенностей.
Уложение Лаурентиуса Петри зафиксировало определенный момент в становлении шведского лютеранства, имевшего ряд отличий от немецкой версии этой конфессии. В Германии период 1560-х — 1570-х гг. был отмечен, с одной стороны, острейшими спорами среди лютеранских теологов, а с другой — тяготением к большей определенности формулировок и созданию канона вероучительных книг, который включал бы уже не только “чистое незамутненное Слово”, как провозглашалось в начале Реформации, но также ряд других сочинений — в первую очередь самого Лютера, возведенного в ранг непогрешимого авторитета. Неслучайно период между 1550 и 1600 гг. в истории лютеранства и протестантизма в целом иногда даже называют “временем церковных уложений”: подсчитано, что за эти полвека было создано около 100 уложений (!), регулировавших различные стороны деятельности новых церквей (Lortz, Iserloh 1969, 271 s.). “Время, наступившее после смерти Лютера, стало своего рода чистилищем, испытание которым позволило отшлифовать и прояснить полученное наследие вплоть до последнего вероучительного определения, что укрепило новую церковь изнутри и изменило ее внешнее обличие” (Tiilila 1947, 703 s.). Как и в Германии, одним из стимулов к созданию шведского уложения стала потребность в богословском размежевании с кальвинистами, влияние которых все более усиливалось в разных странах Европы.
С другой стороны, в сравнении с немецкими сборниками, шведское Церковное уложение 1571 г., выглядит более “архаично”, поскольку в Швеции еще не стали актуальными те богословские вопросы, которые в Германии разделили последователей Лютера, хотя, с другой стороны, представители шведского духовенства мало-помалу начинали проявлять интерес к этой проблематике. Причина подобного положения кроется — помимо самой специфики распространения Реформации в Швеции преимущественно “сверху” — также и в отмеченных выше теологических взглядах архиепископа, а с ним, надо полагать, и большей части тогдашнего шведского духовенства. За основу Лаурентиус Петри взял два немецких евангелических уложения, составленные в начале 1550-х гг. и зафиксировавшие более раннее состояние лютеранства в Германии — Вюртембергское и Мекленбургское.
В духе раннего протестантизма Церковное уложение 1571 г. провозглашает опору исключительно на Св. Писание, обходя полным молчанием такой ключевой для немецких лютеран документ, как Аугсбургское вероисповедание (Confessio Augustana). Одновременно с этим шведским священникам было рекомендовано ознакомиться с ранней (это важно подчеркнуть) редакцией Общих принципов теологии (Loci communes) Меланхтона. Вообще говоря, в Уложении не дается каких-либо определенных догматических определений, главный же акцент сделан на верности каждого церковного служителя истине Евангелия и проповеди “чистого незамутненного Слова”. Скажем, трактовка бурно дебатировавшегося тогда вопроса о природе евхаристии свидетельствует о том, что в шведской церкви этого периода еще не было принято проводить четкого различия между Лютером и Меланхтоном, взгляды которых на эту проблему в поздний период существенно разнились: пункт о причастии Церковного уложения Лаурентиуса Петри отмечен влиянием новой версии “Аугсбургского вероисповедания”, изданной Меланхтоном в 1540 г. и вызвавшей негативную реакцию Лютера. Раздел о церковном управлении также демонстрирует заметное отличие шведского лютеранства от немецкого или, скажем, датского: основой церковного устройства провозглашалась епископальная система, восходившая к Средневековью. Как уже отмечалось в главе I, этот момент с самого начала определил своеобразие новой церкви в Швеции и был связан с твердым убеждением тамошних реформаторов в необходимости сохранения крепкой церковной структуры, сохранявшей определенную автономию от государства. В этой связи вызывает интерес и трактовка светской власти в шведском Уложении: с одной стороны, Лаурентиус Петри разделял взгляд немецких реформаторов на светскую власть как на “хранительницу обеих скрижалей” (custos utriusque tabulae), что предполагало участие последней в решении религиозных проблем. Тем не менее это не помешало архиепископу Упсальскому занести в свое Уложение пункт о необходимости формального разделения полномочий духовной и светской властей, чем фактически отвергалось представление о монархе как о верховном епископе (summus episcopus), к тому времени утвердившееся во многих землях Германии. Главными носителями духовной власти шведское Уложение объявило епископов: иное дело, конечно, что в реальности шведские государи не меньше немецких вмешивались в церковные дела. Примечательно, что в Уложении даже не упоминается реально существовавшая в Швеции практика назначения епископов и отдельных священников монархом. В целом Уложение способствовало укреплению епископального устройства шведской церкви, что нашло выражение и в предложенном им более торжественном, чем прежде, чине рукоположения епископов (Holmqvist 1930, 130-131 ss.). По-видимому именно этот пункт Уложения пришелся не по нраву Эрику XIV, который властолюбием немногим отличался от отца и к тому же, как отмечалось, питал симпатии к кальвинизму. Церковное уложение 1571 г. фактически восстановило кафедральные капитулы, упраздненные Густавом Вазой: правда, капитулы как таковые еще не называются, но сообщается, что в интересах улучшения епархиального управления каждый епископ может иметь при себе группу ближайших помощников из шести человек.
Литургический и обрядовый раздел Уложения (составляющий, к слову сказать, 1/3 его содержания) также содержит моменты, свидетельствующие о некоторой специфике шведского лютеранства в сравнении с немецким: евангелическое шведское богослужение имело в целом более эстетически выразительный характер; был сохранен ряд моментов церковной практики, уже устраненных в Германии как слишком “католические” — например, экзорцизм во время обряда крещения или возношение Святых даров священником (elevatio) при совершении таинства евхаристии, хотя относительно возможного магического истолкования последнего Уложение особо предостерегает священников (как мы увидим, понадобилось еще два десятка лет, чтобы эти моменты были официально и бесповоротно запрещены). Вследствие этого богослужение шведской церкви второй половины XVI в. сохраняло более традиционный и торжественный характер, чем во многих других лютеранских регионах. В то же время Уложение включило ряд положений, направленных на устранение из церковной практики ряда моментов, унаследованных от средневековой эпохи: так, были запрещены благодарственные молитвы перед изображениями святых, освящение предметов и зданий, крестные ходы. Нетрудно заметить, что в основе этого лежало стремление устранить из духовной жизни внешний, чувственно воспринимаемый элемент или, во всяком случае, приуменьшить его (действительно, для неграмотного простонародья богослужение было прежде всего ярким внешним действом). В духе учения Лютера Уложение 1571 г. основной упор делало на проповеди Слова Божиего, что отражалось и во внутреннем устройстве церковного здания (так, исчезли боковые алтари; бульшая часть внутреннего помещения оказалась занята скамейками для слушателей проповеди). В то же время хор со ставшим теперь единственным алтарем сохранился: именно хор был предназначен для совершения двух главных лютеранских таинств – крещения и евхаристии. Хор отделялся от остального помещения храма невысокой алтарной преградой, причем неясно, возникла ли эта преграда в шведских и финских церквах в эпоху Реформации или же она досталась от средневековых времен (Pirinen H. 1996).
Как и в Германии, лютеранская церковь Швеции проявляла особую заботу о сфере просвещения, что нашло выражение в особом Школьном уложении, включенном в состав Церковного уложения. Педагогические взгляды Лаурентиуса Петри сложились под влиянием Меланхтона, а также французского протестантского философа Петруса Рамуса (о последнем см. след. пункт).
В целом Церковное уложение 1571 г. подвело итог полувековому периоду Реформации в Шведском королевстве (и соответственно в Финляндии), определив основные направления его дальнейшей эволюции.
1.2. В 1568 г. страдавший психическим расстройством Эрик XIV был отстранен от власти своим братом, который взошел на трон под именем Иоанна (Юхана) III и держал бразды правления королевством на протяжении последующей четверти века. Очень скоро смена правителя повлекла за собой значительные перемены в церковной жизни Швеции.
Иоанн III был весьма начитан в богословских вопросах и, в частности, в Отцах Церкви. Считается, что его религиозные представления сложились под влиянием таких факторов, как усвоенный в юности меланхтоновский гуманизм, знакомство с практикой англиканской церкви в конце 1550-х гг. во время пребывания в Англии, а также религиозные взгляды его
