земель от общей массы земельных угодий была довольно скромной, не превышая 2,5 %, что было значительно ниже, чем в Швеции (где она достигала 20 %: см. Мелин, Юханссон, Хеденборг, 2002, 85), не говоря уже о странах Центральной Европы. Тем не менее, на исходе средневековья епископ Турку по своим богатствам занимал второе место среди всех епископов Шведского королевства, уступая лишь архиепископу Упсальскому. Из шести монастырей, существовавших на финской территории, наиболее зажиточным был бригитский монастырь в Наантали. Помимо десятины, существовали также иные налоги и повинности в пользу церкви. Например, во время поездок не только епископы, но и простые священники пользовались правом бесплатного подвоза и ночлега. Епископы содержали многочисленную свиту, но, с другой стороны, как свидетельствуют источники, тратили епархиальные средства и на благотворительность или, скажем, для отправки способных молодых людей в европейские университеты. Хорошее представление о характере епископской власти в Финляндии и ее роли в стране может дать составленное Паавали Юстеном жизнеописание епископа Магнуса II, с переводом которого мы предлагаем ознакомиться во II части настоящей работы.
Относительно системы образования в средневековую эпоху заметим, что все школы, существовавшие в Финляндии, содержались на деньги церкви. Начальное образование (trivium) можно было получить в городских школах Выборга, Раума и Порвоо. Кроме того, как уже говорилось, при монастырях также существовали начальные школы. Наиболее значительным учебным заведением в Финляндии накануне Реформации была кафедральная школа Турку, в которой были представлены обе ступени — trivium и quadrivium. Именно здесь готовились священники для епархии Турку. Наиболее способные молодые люди направлялись затем на учебу в Европу. Подсчитано, что за двухсотлетний период (с начала XIV в. по начало XVI в.) около 140 выходцев из Финляндии стали магистрами различных европейских университетов, что составляло даже больший процент относительно общей численности населения, нежели в Швеции. Как правило, по возвращении на родину новоиспеченные магистры выбирали церковную стезю.
Первоначально наиболее привлекательным в глазах выходцев из Финляндии был Парижский университет, который окончили в общей сложности 40 человек. Во второй половине пятнадцатого столетия произошла переориентация с Франции на Германию и на первое место по количеству обучавшихся там финнов вышел университет Ростока (также примерно 40 человек). Кроме того, выходцы из Финляндии обучались в Грейфсвальде, Эрфурте, Кельне, Лейпциге. Напротив, открытый в 1477 г. Упсальский университет не приобрел особой популярности среди финских студентов в канун Реформации. Следствием этого стало, помимо всего прочего, то обстоятельство, что основные культурные и религиозные влияния проникали в Финляндию непосредственно из Германии, а не только через Швецию (во всяком случае шведское посредничество не было единственным). К началу Реформации в Турку имелась небольшая, но влиятельная прослойка клириков, получивших образование в Европе и находившихся в курсе происходивших там перемен, благодаря чему верхушка духовенства Финляндии оказалась подготовлена к восприятию идей Лютера и Меланхтона.
Если говорить о религиозных традициях, существовавших в Финляндии к началу эпохи Реформации, можно упомянуть паломничества, совершавшиеся внутри страны. Наиболее почитаемыми местами были озеро Кeюлиeнъярви (Koylionjarvi) неподалеку от Ноусиайнен, одного из первых центров христианизации Финляндии (на его льду, по преданию, был убит св. Генрих), город Турку (в соборе которого покоились останки св. Генриха; кроме того, здесь же находились мощи епископа Хемминга, культ которого постепенно набирал силу), церковь Святого Креста в Хаттула (там хранилась частица креста Спасителя), статуя св. Иакова в Ренко. Кроме того, ежегодно в день поминовения св. Бригитты толпы паломников стекались в Наантали, в монастырь основанного ею ордена, благодаря чему расположенное по соседству с ним поселение постепенно разрослось и получило статус города. В Турку ко дню почитания св. Генриха в конце января была приурочена большая ярмарка (Heikin messut), на которую со всей страны собиралось множество народа. Вторая ежегодная ярмарка в честь св. Генриха проводилась летом, в июне месяце. Аналогичное значение имела ярмарка на Рождество Девы Марии (Maarian messut) в начале сентября (почитание Девы Марии получило значительное распространение на исходе средневековой эпохи). Эти традиции надолго пережили католический период, сохранившись вплоть до конца XIX в.
На Вознесение и Пятидесятницу во многих местах жглись костры и исполнялись особые песнопения, приуроченные к этому периоду церковного года (helkavirsia). Христианские мотивы и персонажи активно проникали в эпическую поэзию, а также в плачи и заговоры. Все это, как и в других регионах средневековой Европы, создавало своеобразный сплав христианства и язычества; неслучайно впоследствии первые финские реформаторы враждебно относились к народной поэзии, видя в ней – отнюдь не безосновательно — проявление магизма, несовместимого с истинным христианством. Как и в других странах, в средневековой Финляндии произошло постепенное приспособление христианского календаря к древним традициям, связанным с циклами аграрного года: например, оригинальные названия всех 12 месяцев, существующие в современном финском языке, сложились в юго-западных финских диалектах именно в средневековую эпоху. Почитание многих католических святых нередко было смешано с древними культами различных духов и божеств. Особенно большое значение в жизни аграрной Финляндии имел Михайлов день (Mikkeli), знаменовавший окончание сельскохозяйственного года и переход к зимнему сезону: этот праздник был настолько важен, что, как мы увидим в дальнейшем, он сохранился и после Реформации (в календаре лютеранской церкви Финляндии он значится и поныне). О влиянии древних языческих традиций свидетельствует тот факт, что для сельского населения Финляндии особую важность представлял праздник kekri, приходившийся на начало ноября и означавший конец старого и наступление нового аграрного года: в течение длительного периода после проведения Реформации (по мнению многих исследователей, вплоть до середины XIX в.) этот праздник пользовался в сельской местности даже бульшим почитанием, нежели Рождество Христово. На подобного рода явления следует обратить особое внимание: в XVI-XVII вв. их живучесть серьезно заботила финских реформаторов, потративших значительные усилия на то, чтобы искоренить их или по крайней мере вписать в новый религиозный контекст.
Церковь проявляла значительную активность также в сфере строительства. До наших дней сохранилось около 90 каменных церквей, построенных в католический период (пик этой деятельности, как уже говорилось, пришелся на XV столетие). Для Финляндии, не располагавшей значительными материальными ресурсами, это было не так уж мало. Правда, за исключением кафедрального собора Турку, эти сооружения имеют небольшие размеры, да и сам собор Турку по своим масштабам значительно уступает аналогичным сооружениям в Швеции или, скажем, Таллинне и Риге. Начатый как романская постройка зального типа он впоследствии приобрел форму базилики, сохранив снаружи массивность и слабую расчлененность стен. Многие церкви имели настенные росписи, которые стилистически можно отнести к готике в ее провинциальном скандинавском изводе (до наших дней в полном объеме сохранились росписи лишь двух церквей в Лохъя и Холлола). При Конраде Битце в Финляндии работал мастер местного происхождения по имени Петер Хенриксон, создавший даже свою школу, известную под названием “школы Каланти”. Церковь располагала средствами для закупки в Германии и Нидерландах крупных станковых произведений, в том числе складных алтарей. Большое распространение получили в Финляндии деревянные скульптурные изображения, причем, помимо привозных, существовали и местные работы.
После многочисленных войн и разорений последующих столетий сохранилось очень мало книг средневекового периода, имевших хождение в Финляндии. Наиболее значительной печатной книгой был, как уже упоминалось, Missale Aboense, напечатанный в 1488 г. в Любеке по заказу епископа Битца. Помимо текста мессы, он содержит календарь, составленный в расчете именно на финскую церковь, предисловие самого епископа и, что особенно интересно, крупную миниатюру, изображающую св. Генриха, его убийцу Лалли и фигуры двух заказчиков — Конрада Битца и Магнуса Сяркилахти (последний в тот период был пробстом кафедрального собора). Кроме того, этот сборник, изданный in folio и насчитывающий 229 страниц, включает также тексты для чтения, молитвы на каждый день, богослужебные песнопения. Установлено, что этот миссал имел конкретный прототип — доминиканский миссал 1484 года. Миссал епархии Турку был третьим по счету сборником такого рода из числа появившихся в Упсальском архидиоцезе в конце XV столетия. Он подвел итог литургическому развитию финской церкви накануне Реформации. Более того, как мы увидим, и в период церковных преобразований XVI в. финские реформаторы в значительной степени опирались на эту традицию, что обусловило немалое своеобразие литургической жизни лютеранской церкви Финляндии в первое реформационное столетие.
В 1522 г. распоряжением епископа Арвида Курки был издан Manuale Aboense — требник, которым должны были пользоваться священники епархии Турку. Образцом для него послужил аналогичный сборник, составленный в Упсале в конце 1480-х гг. Любопытным памятником средневековой литературы Финляндии является сборник латинских песнопений, известный под названием Piae cantiones (Благочестивые песнопения). Установлено, что из 74 песен, включенных в него, более 60 были созданы в самой Финляндии (этот сборник был впервые напечатан уже в эпоху Реформации, в 1584 г., под редакцией ректора кафедральной школы Яакко Финно и переведен на финский пастором Хенрикки из Маску в начале XVII в.). Примечательной фигурой был Йенс Будде, монах бригитского монастыря в Наантали, живший во второй половине XV века: он перевел на шведский отдельные отрывки из Библии, а также собрал своего рода хрестоматию душеполезных текстов, предназначавшийся в первую очередь для монахинь этого монастыря (поэтому его имя непременно упоминается во всех историях шведского языка и словесности). Что же до книжности на финском языке, то средневековая эпоха не оставила каких-либо памятников на нем: языку большей части населения страны пришлось дожидаться эпохи Реформации, чтобы получить статус литературного.
Относительно лингвистической ситуации в Финляндии заметим, что для известной части крестьянского населения прибрежных районов, значительной (если не большей) части горожан и для практически всего высшего дворянство шведский был родным языком; в городах было также сильно немецкое влияние и, соответственно, широкое распространение получил немецкий язык. Что касается церкви, она, естественно, пользовалась латынью. Знание финского языка было распространено во всех упомянутых социальных группах в той мере, в какой им приходилось иметь дело с финским населением, составлявшим подавляющее большинство жителей освоенных районов страны. На исходе Средневековья среди горожан, особенно в Выборге, финский элемент значительно усилился.
Подводя итог рассказу об истории христианской церкви Финляндии католического периода отметим следующее обстоятельство. В отличие от многих стран Европы, накануне Реформации финская церковь отнюдь не переживала морального упадка, а, напротив, пользовалась доверием своей паствы. По свидетельству источников, злоупотребления здесь были гораздо менее выражены, чем в других странах. Безусловно, это объяснялось относительной молодостью христианства в Финляндии и спецификой местных условий, в частности, удаленностью от королевской власти и слабостью последней, а также отсутствием конкуренции со стороны аристократии, как это было, например, в той же Швеции. Показательно, что на протяжении всего средневекового периода религиозная жизнь Финляндии не знала ересей и связанных с ними оппозиционных движений. Католическая церковь как
