я не отступлюсь от изложения божественных истин, а, напротив, удвою свои усилия, чтобы довести до конца начатый труд, в чем мне помощником да пребудет Христос, Сын Божий. Надеюсь, сей скромный труд, /однажды попав в распоряжение/ христианской общины, не только принесет пользу возлюбившим Бога добрым, работящим финнам, но и сослужит им благую службу, отвратив многих из них от бесстыдных, развратных песен и настроив на богоугодные мысли, благопристойные речи, добродетельные привычки и непорочную жизнь.
Посему я смиренно умоляю всех возлюбивших Бога добропорядочных людей финских, начальствующих и подданных, ученых и неученых, дабы мой скромный, но все же нужный труд защитили они от нападок и клеветы и благосклонно приняли /сей плод/ моих усилий, бессонных ночей и головной боли, ведь всё это я претерпел во славу Божию и на благо соотечественникам. Мои хулители уверяют, что способны с меньшими денежными и умственными затратами составить аналогичный труд и вынесут его на всеобщее рассмотрение, когда сочтут это удобным (мои же пожелания им не указ). Не сомневаюсь, что пророческий дух дается пророкам, как о том говорит апостол Павел в упомянутом отрывке. Посему не будем судить чужой труд прежде, нежели сами сотворим нечто лучшее. Конец делу венец, или же, выражаясь по-другому, лучше один раз увидеть, нежели услышать. Посему, добрый христианин, прими эти скромные песнопения в ожидании, что кто-нибудь другой сложит лучшие и более сладкозвучные.
Да укрепит силою Святого Духа в нашем отечестве наставников божественного учения и их слушателей Бог истинный и всемогущий, Отец Господа нашего Иисуса Христа, да ниспошлет им Свою защиту, столь необходимую в это полное скорбей и опасностей время, дабы они не отступились от Него и не оскорбили Его Святое Слово, но всегда, читая его, крепко его держались, ему внимали, в нем наставляли, с ним молились и его воспевали, дабы имя Господне было прославляемо и в нашем Финском краю, подобно прочим странам христианским, мы же, пребывая в страхе Божием и разумении /Его истин/, через Христа, наконец, обрели блаженство и вместе со всеми Его избранниками унаследовали жизнь вечную. Аминь.
(Перевод со старофинского выполнен по тексту, опубликованному в издании “Suomen kansalliskirjallisuus” IV, Helsinki 1930, 143 -151 ss.).
“Малая Книга финских духовных песнопений” была издана Яакко Финно в 1583 году. Правда, ни один экземпляр этого издания не сохранился (та же участь, кстати сказать, постигла и первое издание катехизиса нашего автора): самые старые из дошедших образцов относятся ко второму изданию 1615 года. Сочинение Яакко Финно явилось первым произведением подобного рода на финском языке. Оно включило в себя 101 песнопение: в основном это были переводы со шведского, немецкого и латинского языков. Кроме того, семь песнопений считаются оригинальными созданиями самого составителя. Главным иноязычным образцом для Яакко Финно послужил шведский сборник Then Svenska Psalmbocke, вышедший в 1572 г. Все песнопения записаны рифмованными стихами, в которых использованы силлабо-тонические размеры, заимствованные из немецкой или шведской поэзии: эта система стихосложения с трудом ложится на сильно отличный от германских строй финского языка (неслучайно в финском фольклоре выработалась иная организация стиха), поэтому о слишком высоких эстетических достоинствах “Малой книги финских духовных песнопений” говорить не приходится. О причинах, побудивших ее автора обратиться к приемам, чуждым природе финского языка, мы скажем чуть ниже. Составляя свой сборник, Яакко Финно рассчитывал на его использование также и в учебно-педагогических целях, поэтому его “Книга песнопений” содержит переложенные рифмованными стихами главные поучения катехизиса, псалмы и парафразы евангельских эпизодов. Несмотря на известное эстетическое несовершенство, созданиям ректора кафедральной школы Турку была суждена долгая жизнь — многие из них впоследствии неоднократно включались в сборники аналогичного характера, в том числе и в те, что были изданы уже в наше время (см. Parvio 1988, 22 s).
Появление “Книги духовных песнопений” на финском языке стало закономерным событием в эволюции церковной жизни Финляндии конца шестнадцатого столетия, поскольку к этому времени совместное пение прихожан превратилось в существенный компонент лютеранского богослужения и духовности.
Немецкие протестантские песнопения, сложенные во второй половине XVI в., были «исполнены особенной глубины, что способствовало духовному росту каждого верующего и настраивало его на мистический лад» (Vogler 1986, 193 s.). Только что цитированный автор (к слову сказать, эльзасец по происхождению и верующий лютеранин) отводит духовному пению едва ли не центральное место в лютеранском мироощущении (фр. sensibilitй): совместное пение акцентирует коллективный момент христианской веры и вместе с тем служит источником надежды и утешения, действенным способом прославления Господа и Его власти в этом мире. Как показал опыт многих поколений, сборники духовных песнопений, наряду с молитвенниками, всегда способствовали укреплению индивидуального благочестия, особенно в тяжелые моменты жизни (Vogler 1996, 347- 348 s.).
Упомянутая выше шведская книга духовных песнопений появилась вслед за Церковным уложением, детищем архиепископа Лаурентиуса Петри, который стремился развивать традиции раннего (как ему казалось, “истинного”) лютеранства. Не забудем также, что «заказчиком и спонсором» труда Яакко Финно выступил сам король Иоанн III, желавший исправить лютеранское богослужение в сторону усиления его эстетической, в частности, музыкальной, выразительности, что и обусловило его заинтересованность в издании такого рода сборника, в частности, по-фински. Особо отметим, что книга Яакко Финно не разделила участи иоанновой “литургической реформы”, но была с одобрением воспринята также “антилитургистами”, считавшими себя “истинными” лютеранами. Помимо богослужебной функции, духовные песнопения предназначались также для домашнего употребления, что по мысли, высказанной Яакко Финно в предисловии к сборнику, должно было содействовать укреплению индивидуального благочестия.
Рассматриваемое нами предисловие по своей форме и пафосу весьма напоминает проповедь, обращенную “к богобоязненным и боголюбивым людям финским, а с ними и всем прочим, возлюбившим Его всем сердцем и жаждущим служить Ему всем разумением своим”. Если взглянуть на этот текст как на своеобразную разновидность проповеди (с чем в принципе согласны некоторые исследователи: см., например, Rapola 1967, 115 s.), уместно задаться вопросом о гомилетических принципах Яакко Финно. Как нам представляется, он следовал — хотя бы и стихийно – к излюбленному Лютером методу построения проповеди: исследователи назвали его “свободным” или “героическим”, имея в виду вдохновенную свободу изложения и простоту построения, не скованного фиксированными категориями и правилами (Kansanaho 1953, 260 s.). Противоположностью такого подхода был т.н. аналитический метод, которому среди писавших по-фински в эпоху Реформации следовали Паавали Юстен и Эрик Соролайнен, усвоившие его от Меланхтона (см. перевод одной из проповедей Эрика Соролайнена в последнем очерке нашей работы, где разбираются особенности и специфика аналитического метода).
Главная тема предисловия (или, если угодно, проповеди) Яакко Финно — прославление Слова Божиего, воплотившегося также в христианских духовных песнопениях, которые автор принципиально противопоставляет мирскому языческому пению, имеющему, по его глубокому убеждению, откровенно дьявольское происхождение. Яакко Финно увязывает потребность в сочинении и исполнении духовных песнопений с одной из центральных тем протестантского богословия и миросозерцания в целом — опорой прежде всего на Слово Божие. В этом автор предисловия остается верен фундаментальным идеям Лютера, смотревшего на мир как на арену непрестанной борьбы между Богом и Дьяволом, в которой именно Слово выступает орудием Бога, и именно по этой причине враг рода человеческого с самого начала столь люто возненавидел Слово Божие (Arffman 1993, 174-175 ss.). Вслед за первыми немецкими реформаторами и их учениками (у которых финский автор учился в 1560-е годы) в предисловии особо выделена преемственная связь новой евангелической церкви с раннеапостольской традицией. Сами же духовные песнопения истолковываются как дар Господа, ниспосланный ради быстрого и легкого усвоения духовных истин и укрепления верующих в Слове, недаром в самом конце предисловия автор молит Бога уберечь “людей финских” от “оскорбления Его Святого Слова”. В духе религиозно-полемической литературы своей эпохи Яакко Финно обрушивается с критикой на средневековое католичество, враждебно относившееся к духовной поэзии на национальных языках. При этом он обнаруживает понимание конкретных исторических причин, вследствие которых в эпоху ранней Церкви духовные песнопения в западной части Европы слагались преимущественно на латыни: как сам он поясняет, в древности латынь была универсальным языком культуры, поэтому латинские песнопения, созданные в полном соответствии с догматами ранней Церкви, должны были служить своего рода инструментом для противодействия многочисленным тогда ересям. Кроме того, подобно другим протестантским историкам своего времени, Яакко Финно склонен был признавать положительную роль Святого престола в древний период церковной истории, что, кстати, сказалось и на отборе песнопений для финского сборника: Яакко Финно перевел многие образцы духовной поэзии, восходившие не только к периоду древней Церкви, но и к средневековому периоду (та же особенность отличала вышеупомянутый шведский сборник, послуживший для него образцом). Это соответствовало общему подходу к церковному устройству, характерному для финских и шведских реформаторов, которые высказывались за сохранение весьма многочисленных элементов предшествующей традиции.
Заметим, что и в наше дни в лютеранской церкви Финляндии не прочь подчеркнуть ту же особенность: сошлемся для примера на послесловие к сборнику духовных песнопений, изданному в 1968 г.: “Наша Церковь … сохранила драгоценное богослужебное наследие, восходящее к апостольским, а в значительной своей части и к ветхозаветным временам” (Virsikirja 1968, -1-2- ss.).
Ситуацию же, непосредственно предшествовавшую Реформации, автор предисловия к «Малой книге финских духовных песнопений» считает возмутительной, полагая, что без участия врага рода человеческого тут дело не обошлось. Правда, в своем полном отвержении латыни как языка церковной службы и пения Яакко Финно игнорирует реальную практику ее литургического использования, сохранявшуюся в финской церкви вплоть до начала XVII в., о чем мы уже говорили выше. Более того, установлено, что в городских приходах Финляндии (особенно по праздничным дням) латыни все еще отводилось довольное значительное место в богослужении (Paarma 1980, 221 s.). Кроме того, автор первой финской “Книги духовных песнопений” допускает некоторое (трудно сказать, вольное или невольное) искажение реальной истории традиции финских духовных стихов. Как ныне доподлинно установлено (ср. Hakkinen 1994, 89 s.), уже на исходе Средневековья в Финляндии на местном языке принято было исполнять духовные песнопения, получившие название leisit (искаж. от Kyrie eleison) и слагавшиеся по законам финского фольклорного стихосложения. Более того, как показал анализ, ряд песнопений сборника Яакко Финно представляет собой не что иное, как обработку этих самых leisit (Parvio 1990, /1023/ s.). Причины, по которой ученый лютеранский автор предпочел проигнорировать эту традицию, мы обсудим чуть ниже. Здесь же отметим, что Яакко Финно допустил, мягко говоря, нескромность, ставя сочинение первых образцов духовной поэзии на финском языке исключительно одному себе в заслугу. Правда, справедливости ради следует вспомнить, что та же черта отличала и Микаэля Агриколу, считавшего себя первым (и единственным) переводчиком Нового Завета на финский язык, как явствует из составленного им предисловия к своему переводу.
Излагая историю
