когда Уайтфилд готовился отправиться в Джорджию.
Уэсли и Уайтфилд познакомились в Оксфордском Университете шестью годами раньше (1733), когда Уайтфилд был студентом, а Уэсли, на 11 лет старше, был магистром искусств, преподавателем греческого языка, членом совета Линкольн колледжа и рукоположенным священнослужителем. Они встретились, когда младший брат Джона, Чарльз, пригласил Уайтфилда на завтрак. Это было само по себе необычно, поскольку будучи бедным студентом, Уайтфилд зарабатывал на свое обучение, прислуживая более богатым студентам. Обычай запрещал социальное взаимодействие между слугами и студентами, и между слугами и наставниками. Несмотря на это, у них сразу сложились дружеские взаимоотношения, и вскоре Уаитфилд стал членом Святого Клуба, ведущие роли в котором играли Джон и Чарльз.
То была маленькая группа ученых и студентов, преданные молитве, дисциплине и служению, через которые участники стремились углубить свое спасение. Поскольку в Университете господствовала атмосфера духовной и моральной распущенности, члены Святого Клуба были объектом многочисленных насмешек и даже враждебности. Менее важным, но значительным аспектом Святого Клуба, было стремление к учебным успехам его членов.
В лице братьев Уэсли, Уаитфилд обрел столь необходимую дружбу. В Святом Клубе он увидел опору духовной искренности, которой уже начинал следовать. Однако, он не нашел Благую Весть или адекватное облегчение своему стремлению к прочным и спасительным отношениям с Господом. Другие члены клуба тоже не находили этого. Они придерживались концепции спасения по делам. С помощью крайне духовного и нравственного поведения они стремились убедить себя, что угодны Богу и вечная жизнь им обеспечена.
Джон и Чарльз Уэсли были сыновьями настоятеля англиканской церкви, родились и выросли в Эпворте. В доме царила атмосфера религиозной искренности и дисциплина, твердо, но с любовью поддерживаемой, а также, некоторой напряженности между родителями. Их мать, Сусанна, была способной женщиной с сильным характером, она сама дала индивидуальное начальное образование каждому из своих одинадцати выживших детей. (Восемь других умерли в младенчестве). Уаитфилд был сыном преуспевающего трактирщика в Глостере. После ранней смерти отца и неудачного второго брака матери, семья оказалась в нужде. В годы ранней юности, Уаитфилд прошел через период увлечения мирскими вещами, но в возрасте 17 лет — он стал серьезно задумываться о своих отношениях с Богом. Братья Уэсли в ранней юности также проявляли некоторое неповиновение и пренебрежение к духовным проблемам.
Хорошее школьное образование, полученное в Чартерхаузе, подготовило Джона и Чарльза к учебным успехам в Оксфорде. Духовные заботы были отложены до 1725 года, когда по совету матери, Джон решил готовиться к священнослужению. Благодаря чтению книги «О подражании Христу» Фомы Кемпийского, у него развился интерес к мистицизму. Книга епископа Тейлора «Правило и исполнение святой жизни и смерти» побудила его обратиться к аскетизму. После рукоположения в 1728 г., Джон на краткое время покинул университет. В его отсутствие, Чарльз и еще несколько человек организовали небольшой клуб, чтобы помогать друг другу в учебе. Обсуждались и духовные вопросы. Когда Джон вернулся, год спустя он стал лидером, изменив ориентацию клуба на стремление к идеалу Уильяма Ло: полностью освященной жизни. Таким был характер Святого Клуба, когда Уаитфилд вступил в него в 1733 г.
Хотя Уаитфилд ценил и уважал братьев Уэсли и цели Святого Клуба, он не нашел в них духовного спокойствия. После периода отчаянной внутренней борьбы, пытаясь обрести его через экстремальные аскетические упражнения, которые, в конечном счете, подорвали его здоровье, Уаитфилд почувствовал облегчение и радость спасения, осознав Божий дар во Христе в 1735 г. Источник, из которого он почерпнул такое понимание Евангелия, неизвестен, но воздействие на Уайтфидда было глубоким и длительным. В следующем году он был рукоположен в диаконы англиканской церкви, и сразу начал свою поразительную карьеру проповедника.
Обращение Джона Уэсли произошло, тремя годами позже (1738), после возвращения с унизительного и трудного миссионерского задания в Джорджии. Однако, положительным в этом испытании, было его знакомство с небольшой группой моравцев, чья радость и уверенность в Евангелии, произвели на него глубокое впечатление. От них он узнал об оправдании верой.
Немного времени спустя, на собрании Альдерсгейтского общества в Лондоне, 24 мая 1738 г., слушая чтение предисловия Лютера к комментарию Послания к Римлянам, Уэсли почувствовал, необычную теплоту в сердце и понял, что он воистину уверен в спасении через упование на Христа. Чарльз испытал подобное несколькими днями раньше.
Джон лучше познакомился с моравцами, предприняв поездку в Германию. Его уважение к ним не поколебалось, но он обнаружил, что не согласен с некоторыми моментами их богословия и практики, особенно с их квиетизмом. Они утверждали, что, ожидая прихода истинной веры, человеку следует оставаться пассивным, не пользоваться средствами благодати и молитвой, оставляя всю инициативу Богу. Со временем проявились и другие расхождения. Однако, за выдающийся пример радостной уверенности во Христе, а также, за Евангелие Божией спасающей благодати, Джон Уэсли был всегда в долгу перед моравцами. Вскоре после возвращения из Германии, Уэсли прочел отчет Джонатана Эдвардса о возрождении в Нортхемптоне, Массачусетсе, и стал задумываться, в воплощении возрождения в Англии.
Вернемся теперь в Бристоль, в середине марта 1739 г. Уайтфилд готовился отправиться в Джорджию. За четыре короткие недели, его служение на открытом воздухе стало настолько популярным, что десятки тысяч людей регулярно собирались слушать его проповеди. Были собраны деньги для школы в Кингсвуде. Религиозные общества были активны и число их росло. Он вспомнил о Джоне Уэсли. Они встречались в декабре предыдущего года, после трех с половиной лет, насыщенных событиями. Уайтфилд узнал об обращении Уэсли и о его работе в обществах Лондона и Оксфорда. Хорошо зная интеллектуальные и организаторские способности Уэсли и его духовную серьезность, Уайтфилд пригласил его приехать в Бристоль и принять руководство возрождением, достигшим столь поразительного размаха.
Уэсли принял предложение неохотно. Он не мог надеяться, что сравнится с Уайтфилдом в остроумии и харизме. Его несколько смущал неформальный, без условностей, стиль служения возрождения. Однако, после того, как он увидел Уайтфилда в действии, и когда Уайтфилд представил его своим последователям, Уэсли начал служение. Хотя количество людей, которые приходили его послушать, не было таким большим, как у Уайтфилда, но собиралось достаточно большое число людей, которые очень положительно реагировали на его проповеди. Проповеди Уэсли с самого начала вызывали намного более сильную и необычно эмоциональную реакцию, чем у Уайтфилда. Не только в Бристоле, но позднее, и в Лондоне, Уайтфилд представлял Уэсли собравшимся, как своего преемника. Это сразу же сделало Уэсли известным, и одновременно, придало возрождению последовательность и ускорение. Хотя Уайтфилд рекомендовал Уэсли, личные качества и труд последнего на долгое время обеспечили ему в возрождении ведущую роль.
Для того, чтобы придать Возрождению стабильность, Уэсли добавил два фактора. Одним был — религиозное общество нового типа. Те. кто был обращен или углубил свою веру в результате проповедей на массовых собраниях, собирались в группы поддержки (общества), которые в свою очередь подразделялись на малые группы для наставления и взаимного утешения. Руководители из мирян осуществляли надзор за малыми группами и особым служением каждого местного общества. Странствующие проповедники руководили несколькими обществами. Всеми группами и персоналом руководил сам Уэсли. Тех, чья деятельность и моральное поведение были сомнительными, увещевали, а если это не давало результата, их исключали.
Эти Методистские Общества (названные так из-за методичной деятельности их лидера), имевшие развитую структуру и обладавшие высокой дисциплиной не считались самостоятельными церквями. Они были движением обновления внутри англиканской церкви, скорее дополняли, а не замещали богослужение и таинства этой церкви. Только в последующие годы, в результате упорного споротивления церковного истэблишмента произошло отделение. Оно стало окончательным лишь после смерти Уэсли, просто потому, что он не был его сторонником.
Другим стабилизирующим фактором, введенным Уэсли, были дома проповеди, или часовни. Они были достаточно большими и вмещали собравшихся членов методистского общества в данном местечке. С быстрым ростом числа членов общества, частные дома и другие имеющиеся здания уже не годились для этого, так что часовни удовлетворили насущную потребность. Эти здания не считались церквями, и подразумевалось, что их деятельность на должна конкурировать с богослужениями англиканской церкви. Они создавались как центры обновления, предназначенные для роста и поддержки работы этой церкви.
Теология Уэсли настолько отличалась от теологии Уайтфилда, что между ними разразился спор, а их последователи разделились. Уэсли был арминианцем и придерживался концепции свободы грешника обращаться к Богу, в противоположность кальвинистской концепции человеческой беспомощности при обращении в веру. Он верил, что искупительная жертва Христа предназначалась для всех грешников, в противоположность кальвинистскому учению о том, что Христос умер только за избранных. Он учил христианскому совершенству, имея ввиду, что когда Святой Дух воздает высший уровень освящения, первородный грех побежден, и верующий способен на действия из побуждения чистой любви. С другой стороны, кальвинисты учили о продолжающейся власти греха над верующим. Прежде всего, Уэсли отвергал кальвинистскую доктрину избрания — что от вечности Бог предопределил окончательную участь и спасенных и погибших. Уэсли считал, что по всем этим пунктам кальвинизм подрезает корень евангелизации. Хотя Уайтфилд не чувствовал себя обязанным подчеркивать эти доктрины, он верил в них, и не соглашался с откровенной враждебностью Уэсли к ним. В дальнейшем, последователи Уайтфилда стали кальвинистскими методистами, а последователи Уэсли -уэслианскими методистами. Несмотря на споры и разделение, оба лидера поддерживали вполне хорошие личные отношения.
Для того, чтобы понять Уэсли и некоторые из движений, которые впоследствии развились из его движения, важно отметить некоторые моменты его богословской доктрины о соотношении между верой, делами и уверенностью. В течение первого периода своего религиозного паломничества (1725-38), он искал уверенности в том, что имеет спасающую веру через усердные дела благочестия и служения. Как уже отмечалось, эта попытка провалилась. В результате развития событий, достигших кульминации в Альдерсгейтском собрании, он нашел уверенность в Евангелии Божией безвозмездной благодати во Христе и в осознании того, что сама вера есть Его дар. В этот момент он отождествлял ощущение уверенности в прощении с оправдывающей верой. Позже его восприятие изменилось, и он признал, что это ощущение уверенности есть лишь спутник веры, а не ее сущность. Оправдание верой стало означать просто упование на праведность Христа, что могло приводить, а могло и не приводить к ощущению уверенности. Отличающимся, но неотделимым от оправдания является рождение свыше, внутреннее изменение, связанное с переходом от греховного поведения к следованию образу Господню, взращивание угодного Богу отношения.
Хотя дела не приводили к уверенности, уверенность приводила к совершению богоугодных дел. Чем сильнее и полнее уверенность человека, тем сильнее и активнее любовь человека к Богу и людям. Уэсли считал, что уверенность — есть мера не оправдания, а освящения. Освящение — есть дело Божией благодати, следующее за оправданием и направленное к
