— — -; на днях испразнился сказкой в тысячу стихов; другая в брюхе бурчит. А всё холера… То, что ты говоришь о «Рославлеве», сущая правда; мне смешно читать рецензии наших журналов, кто начинает с Гомера, кто с Моисея, кто с Вальтер Скотта; пишут книги о романе, которого ты оценил в трех строчках совершенно полно, но к которым можно прибавить еще три строчки: что положения, хотя и натянутые, занимательны; что разговоры, хотя и ложные, живы, и что всё можно прочесть с удовольствием (итого 3 строчки 1/2).
У Доны Sol [306] был я вчера; писем твоих у ней здесь нет; она не намерена их сжечь et vous accuse de fatuité [307]. Дело в том, что она чрезвычайно мила, умна и в лицах представляет генеральшу Ламбер и камер-лакея немца — в совершенстве. Твое рассуждение о пословице русской не пропадет. К числу благороднейших принадлежит и сия: за тычком не угонишься, т. е. не хлопочи о полученном тычке. Кстати о тычке: читал ли ты в «Телескопе» статью Феофилакта Косичкина? Прости, кланяюсь тебе и твоим. Вчера Дона Соль получила при мне и Жуковском письмо от своего брата; он от имени Катерины Андреевны спрашивает у Жуковского его мнения: приезжать ли ей в Петербург или оставаться в Москве. Жуковский сказал, что если б он имел сто языков, то все бы они заговорили: приезжайте к нам, к нам, к нам. Себялюбие в сторону, я точно того же мнения: холера в Петербурге прекратилась, а у вас опять начинается. Экие времена! Варшава должна была быть взята 25 или 26; но еще известия нет.
3 сентября.
445. П. И. МИЛЛЕРУ
Около (не ранее) 4 сентября 1831 г. в Царском Селе.
Очень благодарен вам, любезный Миллер, за статью Феофилакта Косичкина, я уже ее видел. Благодарю вас сердечно и за известие о взятии Варшавы. Поздравляю вас и весь мой Лицей. Преданный вам Пращур.
446. П. А. ОСИПОВОЙ
11 сентября 1831 г.
Из Царского Села в Тригорское.
Merci bien, Madame, pour la peine que vous vous donnez — de traiter avec les châtelains de Savkino. S’il y en a un de trop opiniâtre, n’y aurait-il pas moyen de s’arranger avec les deux autres en le laissant de côté? Au reste, rien ne presse: de nouvelles occupations vont me retenir à Pétersbourg au moins deux ou trois ans. J’en suis fâché: j’espérais les passer près de Trigorsk.
Ma femme vous est bien reconnaissante des lignes que vous avez bien voulu lui adresser. C’est une très bonne enfant, et qui est prête à vous aimer de tout son cœur.
Je ne vous parle pas de la prise de Varsovie. Vous jugez avec quel enthousiasme nous l’avons apprise, après 9 mois de désastre. Que dira l’Europe? voilà la question qui nous occupe.
Le choléra a fini ses ravages à Pétersbourg, mais il va faire sa tournée en province. Prenez bien garde, Madame. Vos maux d’estomac me font trembler. N’oubliez pas qu’on traite le choléra comme un simple empoisonnement: du lait et de l’huile — et gardez-vous de prendre du froid.
Adieu, Madame — daignez croire à mon respect et mon sincère attachement. Mes hommages à toute votre famille.
11 Sept. Sarsko-Sélo. {114}
447. А. О. РОССЕТ
Середина (после 10) сентября 1831 г.
В Царском Селе.
Quoique vous connaissiez déjà ces vers, comme je viens d’en envoyer un exemplaire à M-me la comtesse de Lambert, il est juste que vous en ayez un pareil.
От Вас узнал я плен Варшавы… [308]
Vous aurez ce second vers dès que je vous l’aurai trouvé! {115}
448. E. M. ХИТРОВО
Середина (после 10) сентября 1831 г.
Из Царского Села в Петербург.
I
Ces vers ont été écrits dans un moment où il était permis d’être découragé. Grâce à Dieu, ce moment n’est plus. Nous avons repris l’attitude que nous n’aurions pas dû perdre. Ce n’est plus celle que nous avait donnée le bras du prince votre père, mais elle est encore assez belle. Nous n’avons pas de mot pour exprimer celui de résignation, quoique cet état d’âme, ou, si vous l’aimez mieux cette vertu, soit tout à fait russe. Le mot de столбняк est encore ce qui le reproduit avec le plus de fidélité.
Quoique je ne vous aie pas importuné de mes lettres pendant ce temps de calamités, je n’ai pas manqué d’avoir de vos nouvelles, je savais que vous vous portiez bien et que vous vous amusiez, ce qui très certainement est digne du Décaméron. Vous avez lu en temps de peste, au lieu d’écouter des contes, c’est aussi très philosophique.
Je suppose que mon frère s’est trouvé à l’assaut de Varsovie; je n’en ai pas de nouvelles. Mais qu’il était temps de prendre Varsovie! Vous avez lu je suppose les vers de Joukovsky et les miens: pour Dieu, corrigez celui-ci.
Святыню всех твоих градов
Mettez: гробов. Il s’agit des tombeaux de Ярослав et de ceux des saints de Печора; cela est édifiant et présente un sens quelconque, градов ne signifie rien.
J’espère me présenter chez vous vers la fin de ce mois. Sarsko-Sélo est étourdissant; Pétersbourg est bien plus retraite. {116}
449. П. И. МИЛЛЕРУ
Первая половина сентября 1831 г.
В Царском Селе.
Если есть в «Сыне отечества» ответ Феофилакту Косичкину, то пришлите мне, сделайте милость. Очень благодарен за «Телеграф».
А. П.
450. М. Д. ДЕЛАРЮ
28 сентября 1831 г.
Из Царского Села в Петербург.
Очень благодарю Вас, любезный Михайло Данилович, за Ваше письмо и известие. Я был в Петербурге и не знаю, как не попал к Вам. Сказывают, Вы были больны желчью. Избави Вас бог — и в какое время! — смотрите, чтоб холера не захватила Вас при своем отступлении. Вы нам нужны.
Вот письмо Геслингу — где он? что он? Доставьте это ему, сделайте одолжение, и будьте здоровы.
А.П.
Сарское Село. 28 сент.
451. Е. М. ХИТРОВО
Конец сентября — начало октября 1831 г.
Из Царского Села в Петербург.
Merci, Madame, pour l’élégante traduction de l’ode — j’y ai remarqué deux inexactitudes et une erreur de copiste. Иссякнуть veut dire tarir; скрижали — tables, chroniques. Измаильский штык la bayonnette d’Ismaël — non d’Ismailof.
Il y a pour vous une lettre à Pétersbourg; c’est une réponse à la première que je reçus de vous. Faites-vous la donner — j’y ai joint l’ode à feu le prince votre père.
M-r Опочинин m’a fait l’honneur de passer chez moi — c’est un jeune homme bien distingué — je vous remercie de sa connaissance.
Ces jours-ci je suis à vos pieds. {117}
452. П. В. НАЩОКИНУ
7 октября 1831 г.
Из Царского Села в Москву.
Жалею, любезный Павел Воинович, что дело разошлось за 5000. Всё-таки я тебе благодарен за твои хлопоты, а Догановскому и Жемчужникову за их снисхождение. Ты же не сердись. Они не поверили тебе, потому что тебя не знают; это в порядке вещей. Но кто, зная тебя, не поверит тебе на слово своего имения, тот сам не стоит никакой доверенности. Прошу тебя в последний раз войти с ними в сношение и предложить им твои готовые 15 т., а остальные 5 заплачу я в течение трех месяцев. Мне совестно быть неаккуратным, но я совершенно расстроился: женясь, я думал издерживать втрое против прежнего, вышло вдесятеро. В Москве говорят, что я получаю 10 000 жалованья, но я покамест не вижу ни полушки; если буду получать и 4000, так и то слава богу. Отвечай мне как можно скорее в Петербург, в Казачьем переулке в доме Дмитриева, О. С. Павлищевой, для доставления А. С. П. Прощай и будь здоров. Кланяюсь Ольге Андреевне и твоему наследнику.
7 окт. 1831.
Сарское Село.
453. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ
Середина (около 15) октября 1831 г.
Из Царского Села в Москву.
Сейчас еду из Царского Села в Петербург. Мебели твои в целости оставлены мною здесь для того, чтобы доставить тебе прямо туда, где ты остановишься. Деньги тебе не выслал, ибо жду тебя сюда. Но когда же будешь ты? Ждем и не дождемся. Похлопочи о «Северных цветах», пришли нам своих стихов и проз, да у Языкова нет ли чего? я слышу, они с Киреевским затевают журнал; с богом! Да будут ли моды? важный вопрос. По крайней мере можно будет нам где-нибудь показаться — да и Косичкин этому рад. А то куда принужден он был приютиться! в «Телескоп»! легко сказать. Двор у вас. Жуковский и Россети в Петербурге. Жуковский написал пропасть хорошего и до сих пор всё еще продолжает. Переводит одну песнь из Marmion [310]; славно. Каков Гогель? Повести мои печатаются. «Северные цветы» будут любопытны. Прощай, до свидания. Мой адрес: у Измайловского мосту на Воскресенской улице в доме Берникова.
454. А. X. БЕНКЕНДОРФУ
Середина октября 1831 г.
Из Царского Села в Петербург.
Александр Христофорович,
Осмеливаюсь беспокоить Ваше высокопревосходительство покорнейшею просьбою о дозволении издать особою книгою стихотворения мои, напечатанные уже в течение трех последних лет.
В 1829 году Ваше высокопревосходительство изволили мне сообщить, что государю императору угодно было впредь положиться на меня в издании моих сочинений. Высочайшая доверенность налагает на меня обязанность быть к самому себе строжайшим цензором, и после того было бы для меня нескромностию вновь подвергать мои сочинения собственному рассмотрению его императорского величества. Но позвольте мне надеяться, что Ваше высокопревосходительство, по всегдашней ко мне благосклонности, удостоите меня предварительного разрешения.
С глубочайшим почтением, благодарностию и совершенной преданностию честь имею быть, милостивый государь,
Вашего высокопревосходительства
покорнейший слуга
Александр Пушкин.
При сем препровождаю Вашему высокопревосходительству письмо, доставленное мне г. Погодиным.
455. С. С. УВАРОВУ
21 октября 1831 г.
Из Петербурга в Москву.
Сергей Семенович,
Князь Дундуков доставил мне прекрасные, истинно вдохновенные стихи, которые угодно было Вашей скромности назвать подражанием. Стихи мои послужили Вам простою темою для развития гениальной фантазии. Мне остается от сердца Вас благодарить за внимание, мне оказанное, и за силу и полноту мыслей, великодушно мне присвоенных Вами.
С глубочайшим почтением и совершенной преданностию честь имею быть, милостивый государь,
Вашего превосходительства
покорнейшим слугою.
Александр Пушкин.
21 октября 1831
СПб.
456. П. В. НАЩОКИНУ
22 октября 1831 г.
Из Петербурга в Москву.
Милый мой Павел Воинович, вот я в Петербурге, где я был принужден переменить мною нанятый дом. Пиши мне: На Галерной в доме Брискорн. Видел я Жемчужникова. Они согласились взять с меня 5000 векселем, а 15 000 получить тотчас. Как же мы сие сделаем? Не приехать ли мне самому в Москву? а мне что-то очень хочется с тобою поболтать, да я
