письма, любезный Павел Воинович, и ждал третьего, с нетерпением желая знать, что делается с тобою и какое направление принимают дела твои домашние и сердечные. Но ты, вероятно, слишком озабочен; и я не знаю, чего надеяться: переменилась ли, успокоилась ли судьба твоя? Напиши-ка мне об этом подробнее.
В твои именины семья моя (в том числе Григорий Федорович) пила твое здоровье и желала тебе всякого благополучия. Об Леленьке не имею известия; он живет у Эристова, а я на его имя получаю из Москвы письма. Сумасшедший отец его написал мне сумасшедшее письмо, на которое уж мне поздно отвечать; он беспокоится о каллиграфических трудах своего сына и о том, не плачет ли мальчик и не тоскует ли о своих родных? Успокой старика, как умеешь.
Не знаю, буду ли я у вас в январе. Наследники дяди делают мне дурацкие предложения — я отказался от наследства. Не знаю, войдут ли они в новые переговоры. Здесь имел я неприятности денежные; я сговорился было со Смирдиным, и принужден был уничтожить договор, потому что «Медного всадника» цензура не пропустила. Это мне убыток. Если не пропустят «Историю Пугачева», то мне придется ехать в деревню. Все это очень неприятно. На деньги твои, однако, я надеюсь; думаю весной приступить к полному собранию моих сочинений.
Все мои здоровы — крестник твой тебя целует; мальчик славный. С Плетневым о Павле еще не говорил, потому что дело не к спеху. Прощай — кланяюсь князю Гагарину — и желаю вам обоим счастия.
А. П.
1834
546. Д. К. НЕССЕЛЬРОДЕ
30 января 1834 г.
В Петербурге.
Voici Angèle, Monsieur le Comte. Ma femme l’avait prêtée à M-me Hitrof — je vous en demande pardon et vous remercie beaucoup.
Je vous salue de tout mon coeur.
30 janvier.
A. Pouchkine {133}
547. А. Х. БЕНКЕНДОРФУ
7 — 10 февраля 1834 г.
В Петербурге.
(Вторая черновая редакция)
En soumettant à Sa Majesté le tome II de Pougatchef, je prends la liberté d’entretenir Votre excellence de circonstances, qui me regardent, et de recourir à Votre bienveillance accoutumée.
En permettant l’impression de cet ouvrage, Sa Majesté a assuré ma fortune. La somme que je pourrai en retirer me met à même d’accepter une succession à laquelle j’avais été forcé de renoncer faute d’une quarantaine de mille roubles qui me manquaient. Cet ouvrage me les procurera — si je puis moi-même en être l’éditeur — sans avoir recours au libraire — 15 000 me suffiraient.
Je demande deux choses, l’une, qu’on me permette d’imprimer mon ouvrage à mes frais dans une imprimerie particulière, qui dépendrait de M-r Spéransky — la seule où je suis sûr de n’être pas friponné — l’autre, de recevoir en emprunt pour deux ans 15 000, somme qui me permettra de mettre à l’édition tout le temps et le soin que je devrais.
Je n’ai d’autre droit à la grâce que je sollicite, que les bontés que j’ai déjà reçues — et qui me donnent le courage et la confiance d’y recourir encore. — C’est à la protection de Votre excellence, que je confie ma très humble requête.
Je suis M-r le Comte
de Votre excellence
le très humble. {134}
548. С. Д. НЕЧАЕВУ
12 февраля 1834 г.
В Петербурге.
Степан Дмитриевич,
Осмеливаюсь прибегнуть к Вашему высокопревосходительству со всепокорнейшею просьбою.
По воле государя императора протодиакон царскосельской придворной церкви за нетрезвость исключен из придворного ведомства и переведен в епархиальное. По предписанию же Синода он должен быть отправлен в свою родную епархию. Протодиакон, человек уже не молодой и семейный, просит, как милости, быть оставлену в епархии здешней. Смысл высочайшего повеления будет исполнен равно, ибо в нем ни слова не было сказано о том, чтоб на свою епархию отправить его.
Протодиакон, не зная почему, отнесся ко мне, полагая, что слабый мой голос удостоится Вашего внимания. Во всяком случае, я не мог отказаться от ходатайства и препоручаю моего клиента Вашему великодушному покровительству.
С глубочайшим почтением честь имею быть,
Вашего превосходительства
покорнейший слуга
Александр Пушкин.
12 февраля 1834.
549. А. X. БЕНКЕНДОРФУ
26 февраля 1834 г.
В Петербурге.
Александр Христофорович,
Не имея ныне способа, независимо от книгопродавцев, приступить к напечатанию мною написанного сочинения, осмеливаюсь прибегнуть к Вашему сиятельству со всепокорнейшею моею просьбою о выдаче мне из казны заимообразно, за установленные проценты, 20 000 рублей с тем, чтоб я оные выплатил в два года, по срокам, которые угодно будет назначить начальству.
С глубочайшим почтением честь имею быть,
Вашего сиятельства
покорнейший слуга
Александр Пушкин.
26 февраля 1834.
550. А. Х. БЕНКЕНДОРФУ
27 февраля 1834 г.
В Петербурге.
Александр Христофорович,
Государю императору угодно было чрез Ваше сиятельство дозволить мне печатать «Историю Пугачева» в одной из типографий, зависящих от его высокопревосходительства М. М. Сперанского: осмеливаюсь прибегнуть к Вашему сиятельству с покорнейшею просьбою дать знать о том куда следует.
С глубочайшим почтением и совершенной преданностию честь имею быть,
Вашего сиятельства
покорнейший слуга
Александр Пушкин.
27 февраля 1834.
551. А. П. МАЛИНОВСКОЙ (?)
Около (не ранее) 4 марта 1834 г. (?)
В Петербурге.
Je vous prie, chère Анна Петровна, d’envoyer chez moi Arnt, mais n’en dites rien aux grands parents. {135}
A. П.
552. А. Х. БЕНКЕНДОРФУ
5 марта 1834 г.
В Петербурге.
граф Александр Христофорович,
Извещение Вашего сиятельства о высочайшей милости государя императора имел я счастие получить. Осмеливаюсь, милостивый государь, свидетельствовать Вашему сиятельству чувства глубочайшей благодарности за могущественное ходатайство, коего изволили меня удостоить.
С глубочайшим почтением и совершенной преданностию честь имею быть,
Вашего сиятельства
покорнейшим слугою.
Александр Пушкин.
5 марта 1834.
553. Л. В. ДУБЕЛЬТУ
5 марта 1834 г.
В Петербурге.
Леонтий Васильевич,
Спешу Вас всепокорнейше известить, что уведомление о высочайшем соизволении государя императора печатать мною написанную Историю о Пугачеве в одной из типографий, подведомственных господину действительному тайному советнику Сперанскому, получить имел я честь.
С глубочайшим почтением и совершенной преданностию честь имею быть,
Вашим покорнейшим слугою.
Александр Пушкин.
5 февраля [370] 1834.
СПб.
554. В. Ф. ОДОЕВСКОМУ
15 — 16 марта 1834 г.
В Петербурге.
Едете ли Вы на совещание к Гречу? Если да, то отправимся вместе; одному ехать страшно: пожалуй, побьют.
555. В. Ф. ОДОЕВСКОМУ
16 марта 1834 г.
В Петербурге.
Дело идет о Конверсационс Лексиконе: я это пронюхал. Соглашаюсь с Вашим сиятельством, что нынешний вечер имеет свою гадкую и любопытную сторону. Я буду у Греча, ибо на то получил разрешение от Плетнева, который есть воплощенная совесть. Поедем; что за беда? Ведь это будет мирская сходка всей республики. Всего насмотримся и наслышимся. А в воровскую шайку не вступим.
А. П.
556. П. В. НАЩОКИНУ
Середина марта 1834 г.
Петербург.
Ты не можешь вообразить, милый друг, как обрадовался я твоему письму. Во-первых, получаю от тебя тетрадку: доказательство, что у тебя и лишнее время, и лишняя бумага, и спокойствие, и охота со мною болтать. С первых строк вижу, что ты спокоен и счастлив. Каждое слово уничтожает сплетни, половине коих я не верил, но коих другая половина сильно меня тревожила. У меня обедал Соболевский и Лев Сергеевич. Прочитав твое письмо сперва про себя, потом во услышание твоих приятелей, все мы были довольны, все пожелали тебе счастия. Наталья Николаевна нетерпеливо желает познакомиться с твоею Верою Александровною и просит тебя заочно их подружить. Она сердечно тебя любит и поздравляет… Но сперва поговорим о деле, т. е. о деньгах. Когда ты отправил меня из Москвы, ты помнишь, что мы думали, что ты без моих денег обойдешься; от того-то я моих распоряжений и не сделал. У меня была в руках, и весьма недавно, довольно круглая сумма; но она истаяла и до октября денег у меня не будет — но твои 3000 доставлю тебе в непродолжительном времени, по срокам, которые назначу, сообразясь с моими обстоятельствами. Здесь говорили, что ты проиграл в долг всё, что тебе следовало получить с брата. Ты не можешь вообразить, как это меня беспокоило; но теперь надеюсь на перемену жизни твоей. Тебе уже не нужно потрясений кензель-ва и плие, для рассеяния своего домашнего горя. Говорят, что несчастие хорошая школа: может быть. Но счастие есть лучший университет. Оно довершает воспитание души, способной к доброму и прекрасному, какова твоя, мой друг; какова и моя, как тебе известно. Конечно мы квиты, если ты мне обязан женитьбою своей — и надеюсь, что Вера Александровна будет меня любить, как любит тебя Наталья Николаевна. Вообрази, что жена моя на днях чуть не умерла. Нынешняя зима была ужасно изобильна балами. На масленице танцевали уж два раза в день. Наконец настало последнее воскресение перед великим постом. Думаю: слава богу! балы с плеч долой. Жена во дворце. Вдруг, смотрю — с нею делается дурно — я увожу ее, и она, приехав домой, — выкидывает. Теперь она (чтоб не сглазить), слава богу, здорова и едет на днях в калужскую деревню к сестрам, которые ужасно страдают от капризов моей тещи. Долг Вяземского я еще до получения твоего письма перевел на себя. Андрей Петрович в ужасном положении. Он умирал с голоду и сходил с ума. Соболевский и я, мы помогали ему деньгами скупо, увещаниями щедро. Теперь думаю отправить его в полк капельмейстером. Он художник в душе и в привычках, т. е. беспечен, нерешителен, ленив, горд и легкомыслен; предпочитает всему независимость; но ведь и нищий независимее поденщика. Я ему ставлю в пример немецких гениев, преодолевших столько горя, дабы добиться славы и куска хлеба. Сколько ты должен ему? Хочешь, я за тебя и ему заплачу? — Обстоятельства мои затруднились еще вот по какому случаю: на днях отец мой посылает за мною. Прихожу — нахожу его в слезах, мать в постеле — весь дом в ужасном беспокойстве. Что такое? имение описывают. — Надо скорее заплатить долг. — Уж долг заплачен. Вот и письмо управителя. — О чем же горе? — Жить нечем до октября. — Поезжайте в деревню. — Не с чем — Что делать? Надобно взять имение в руки, а отцу назначить содержание. Новые долги, новые хлопоты. А надобно: я желал бы и успокоить старость отца, и устроить дела брата Льва, который в своем роде такой же художник, как и Андрей Петрович, с той разницей, что за собою никакого художества не знает. Сестра Ольга Сергеевна выкинула и опять брюхата. Чудеса да и только.
Вот тебе другие новости: я камер-юнкер с января месяца; «Медный всадник» не пропущен — убытки и неприятности! зато Пугачев пропущен, и я печатаю его на счет государя. Это совершенно меня утешило; тем более, что, конечно, сделав меня камер-юнкером, государь думал о моем чине, а не о моих летах — и верно не думал уж меня кольнуть. Как
