Он освобожден от итальянских concetti [439] и от французских антиthèses [440], но романтизма в нем нет еще ни капли. Парни — древний Millevoye [441] ни то ни се, но хорош только в мелочах элегических. Первые думы Ламартина в своем роде едва ли не лучше «Дум» Рылеева, последние прочел я недавно и еще не опомнился — так он вдруг вырос. La Vigne [442] школьник Вольтера — и бьется в старых сетях Аристотеля — романтизма нет еще во Франции. А он-то и возродит умершую поэзию — помни мое слово — первый поэтический гений в отечестве Буало ударится в такую бешеную свободу, что что́ твои немцы. Покамест во Франции поэтов менее, чем у нас. О Дмитриеве спорить с тобою не стану, хоть все его басни не стоят одной хорошей басни Крыловой, все его сатиры — одного из твоих посланий, а всё прочее первого стихотворения Жуковского. Ермак такая дрянь, что мочи нет, сказки писаны в дурном роде, холодны и растянуты — по мне, Дмитриев нижеНелединского и стократ ниже стихотворца Карамзина — любопытно видеть его жизнь не для него, а для тебя.
Хорош poète de notre civilisation [443]! Хороша и наша civilisation [444]! Грустно мне видеть, что все у нас клонится бог знает куда — ты один бы мог прикрикнуть налево и направо, порастрясти старые репутации, приструнить новые и показать нам путь истины, а ты покровительствуешь старому вралю, не- нами, — и, что всего хуже, бросил поэзию, — этого я переварить не в силах.
93. ИЗ ПИСЬМА. В. А. ЖУКОВСКОМУ
31 октября 1824 г.
Вспыльчивость отца и раздражительность его мешали мне с ним откровенно изъясниться. Он плакал; жалея его, не желая видеть его слезы, я решился молчать… Ежели объявят правительству, что я поднял руку на отца, посуди, как там обрадуются. Мать согласна была с отцом, теперь она говорит: да он осмелился, говоря с отцом, непристойно размахивать руками — дело — да он убил его словами — это calembour [445] и только. Мать меня обняла, говоря: que deviendrais-je, si tu es à la forteresse [446]. Я показывал им письмо мое к тебе. Отец говорит: экой дурак, в чем оправдывается? Да он бы еще меня прибил… зачем же было обвинять в злодействе несбыточном? — шутка пахнет палачом и каторгой. Стыжусь, что доселе не имею духа исполнить пророческую весть, которая разнеслась недавно обо мне, и еще не застрелился. Глупо час от часу далее вязнуть в жизненной грязи.
149. ИЗ ПИСЬМА Н. Н. РАЕВСКОМУ-СЫНУ
Вторая половина июля (после 19) 1825 г.
La vraisemblance de situation et la vérité du dialogue — voilà la véritable règle de la tragédie. Shakespeare a saisi les passions; Goëthe le coutume… Chaque homme aime, hait, s’attriste, se réjouit — mais chacun à sa manière — et là-dessus lisez Shakespeare… Voyez le Haineux de Byron (la pagato), cette monotonie, cette affectation de laconisme… De là cette gène et cette timidité de dialogue. Lisez Shakespeare, c’est mon refrain… {183}
263. ИЗ ПИСЬМА П. А. ВЯЗЕМСКОМУ
1 сентября 1828 г.
Алексей Полторацкий сболтнул в Твери, что я шпион, получаю за то 2500 в месяц (которые очень бы мне пригодились благодаря крепсу), и ко мне уже являются троюродные братцы за местами и за милостями царскими.
544. ИЗ ПИСЬМА А. Х. БЕНКЕНДОРФУ
6 декабря 1833 г.
Я оставил вымысел и написал «Историю Пугачевщины»… Не знаю, можно ли мне будет ее напечатать, по крайней мере я по совести исполнил долг историка: изыскивал истину с усердием и излагал ее без криводушия, не стараясь льстить ни силе, ни модному образу мыслей.
682. Н. Г. РЕПНИНУ
5 февраля 1836 г.
(Первая черновая редакция)
On dit que M-r le Prince Repnine s’est permis des propos outrageants. La personne offensée prie M-r le Prince Repnine de vouloir bien rester neutre dans une affaire qui ne le concerne nullement. Cette démarche est dictée non par un sentiment de crainte ou même de prudence, mais uniquement par l’affectation et l’intérêt que la personne offensée porte à M-r le Prince Repnine — pour des motifs à elle connus. {184}
738. П. Я. ЧААДАЕВУ
19 октября 1836 г.
Pierre le Grand dompta la noblesse en publiant la Табель о рангах, le clergé — en abolissant le patriarchat (NB Napoléon disait à Alexandre: vous êtes pope chez vous; ce n’est pas si bête). Mais autre chose est de faire une révolution, autre chose est d’en consacrer les résultats.
Jusqu’à Catherine II on a continué chez nous la révolution de Pierre au lieu de la consolider. Catherine II craignait encore l’aristocratie; Alexandre était jacobin lui-même. Voilà déjà 140 ans que la Табель о рангах balaye la noblesse; et s’est l’empereur actuel, qui le premier a posé une digue (bien faible encore) contre le débordement d’une démocratie, pire que celle de l’Amérique (avez-vous lu Toqueville? je suis encore tout chaud et tout effrayé de son livre).
Quant au clergé il est en dehors de la société, il est encore barbu. On ne le voit nulle part ni dans nos salons, ni dans la littérature, il n’est pas de la bonne société. Il n’est pas au-dessus du peuple, ne veut pas être peuple. Nos souverains ont trouvé commode de le laisser là où ils l’ont trouvé. — Comme les eunuques, il n’a de passion que le pouvoir. Aussi est-il redouté. Et je connais quelqu’un qui malgré toute son énergie a plié devant lui dans une occasion grave. Ce dont j’ai enragé dans le temps.
La religion est étrangère à nos pensées, à nos habitudes, à la bonne heure, mais il ne fallait pas le dire.
Votre brochure a produit, à ce qu’il paraît, une grande sensation. Je n’en parle pas dans le monde, où je suis.
Ce qu’il fallait dire et ce que vous avez dit c’est que notre société actuelle est aussi méprisable que stupide; que cette absence d’opinion publique, cette indifférence pour tout ce qui est devoir, justice, droit et vérité; pour tout ce qui n’est pas nécessité. Ce mépris cynique pour la pensée et la dignité de l’homme. Il fallait ajouter (non comme concession, mais comme vérité) que le gouvernement est encore le seul Européen de la Russie, et que tout brutal et cynique qu’il est, il ne tiendrait qu’à lui de l’être cent fois plus. Personne n’y ferait la moindre attentation. {185}
ДЕЛОВЫЕ БУМАГИ
9. ИЗ ЧЕРНОВОЙ ЗАПИСКИ А. X. БЕНКЕНДОРФУ
Около (не позднее) 21 июля 1831 г.
Ныне, когда справедливое негодование и старая народная вражда, долго растравляемая завистию, соединила всех нас против польских мятежников, озлобленная Европа нападает покамест на Россию, не оружием, но ежедневной, бешеной клеветою. Конституционные правительства хотят мира, а молодые поколения, волнуемые журналами, требуют войны… Пускай позволят нам, русским писателям, отражать бесстыдные и невежественные нападения иностранных газет. Правительству легко будет извлечь из них всевозможную пользу, когда бог даст мир и государю досуг будет заняться устройством успокоенного государства, ибо Россия крепко надеется на царя; и истинные друзья Отечества желают ему царствования долголетнего.
Н а б р о с о к п л а н а.
Конец марта — первая половина мая 1831 г. (?)
Москва (?).
Что есть журнал европейский
Нынешние русские журналы
Каков может быть русский журнал
Часть политическая:
Внешняя политика
Происшествия
Политическая полемика
Предварительное изъявление мнений правительства
Внутреннее
Происшествия, указы
О мерах правительства
NB материалы от правительства
Внешняя литература — лучшие статьи из журналов.
Критика иностранных книг.
Внутренняя. Исторические материалы
Текучая литература
Объявления
Пособия: повеление министров.
Журнал мой предлагаю правительству — как орудие его действия на общее мнение.
Официальность. —
ПРИМЕЧАНИЯ
ПИСЬМА
1. Пиеса — послание «К Александру» (1815 г.). Граф Алексей Кириллович — Разумовский, министр народного просвещения.
2. Стихи Шапсля и Буало — стихи самого Вяземского в духе этих французских поэтов. «Россиада» — поэма М. М. Хераскова. Критика Мерзлякова — пространный разбор поэмы профессором и литератором А. Ф. Мерзляковым («Амфион», 1815). Погребать — участвовать в заседаниях общества «Арзамас», возникшего в противовес «Беседе». На заседаниях «Арзамаса» вновь принимаемые члены произносили шуточные погребальные речи членам Российской Академии и «Беседы». При этом каждый член «Арзамаса» получал прозвище из баллад Жуковского (так, «Асмодей» — арзамасское прозвище Вяземского). «Не всем быть…» — из послания Вяземского к Д. В. Давыдову. Князья-стихотворцы — осмеянные Вяземским князья А. А. Шаховской, С. А. Ширинский-Шихматов и П. И. Шаликов. «завоевал он Бову…» — по-видимому, Пушкин не закончил свою поэму «Бова» в связи с тем, что этот сюжет уже был взят Батюшковым. Ломоносов — О. Г., лицейский товарищ Пушкина.
3. «Опасный для певцов сосед» — каламбур: «Опасный сосед» — поэма В. Л. Пушкина. «Вот» — арзамасское прозвище В. Л. Пушкина (см. примеч. 2). Девятимесячная беременность пера — Пушкин не писал В. Л. Пушкину с начала апреля 1816 г. Шишков — А. С. «Шаховского клеймить…» — Пушкин имеет в виду стих из «Опасного соседа», где говорится о популярности комедий А. А. Шаховского в публичном доме («Прямой талант везде защитников найдет»). Шаховской — известный драматург; был членом «Беседы» (см. примеч. 2). Незабвенным — Вяземскому и Батюшкову. Шапель Андреевич — Вяземский (см. примеч. 2).
4. Девица Орлеанская — поэма Вольтера «Орлеанская девственница».
5. Письмо — часть коллективного, написанного группой лицеистов.
6. Луи — петербургский ресторатор. Уединенье — Михайловское, куда Пушкин уехал в начале июля 1817 г.
7. А. И. Тургенев служил в департаменте духовных дел, поэтому назван в письме «кардиналом». Оба Мирабо — братья Тургенева, Н. И. и С. И., отличавшиеся революционными взглядами. Орлов… гражданин — А. Ф., генерал-адъютант. Кавелин — Д. А., с февраля 1819 г. — директор Петербургского университета. Дон-Базилио — ловкий льстец из «Севильского цырюльника» Бомарше; здесь, вероятно, А. Н. Голицын, министр духовных дел и народного просвещения.
8. В 1818–1821 гг. Кривцов служил при русском посольстве в Англии.
9. Всеволожский — А. В., брат Н. В. Всеволожского. Чудо-Черкес — намек на сходство фамилии Мансурова с именем чеченского вождя Мансура. Кр., дева — танцовщица Крылова. Никита — Н. В. Всеволожский, Юрьев — Ф. Ф., член театрального и политического общества «Зеленая Лампа». Сосницкая — Е. Я., актриса. Шаховской — см. примеч. 3. Комедия его — «Пустодомы». Толстой — Я. Н. «Зеленая Лампа нагорела…» — намек на ослабление деятельности общества. Военные поселения — поселения крестьян в Новгороде и Старой Руссе, заведенные Аракчеевым и известные самыми грубыми формами военно-крепостнического угнетения и насилия над поселенными. Были главным
