Скотта Масальского,
Дона Мигуэля, короля португальского,
И господина городничего города Мосальского.
Надо помянуть, помянуть надо, непременно надо:
Покойной Беседы члена Кикина,
Российского дворянина Боборыкина
И известного в Банке члена Аникина,
Надобно помянуть и тех, которые, например, между прочими:
Раба божия Петрищева.
Известного автора Радищева,
Русского лексикографа Татищева,
Сенатора с жилою на лбу Ртищева,
Какого-то барина Станищева,
Пушкина, не Мусина, не Онегинского, а Бобрищева,
Ярославского актера Канищева,
Нашего славного поэта шурина Павлищева,
Сенатора Павла Ивановича Кутузова-Голенищева
И, ради Христа, всякого доброго нищего.
Надо еще помянуть, непременно надо:
Бывшего французского короля Дисвитского,
Бывшего варшавского коменданта Левицкого
И полковника Хвитского,
Американца Монрое,
Виконта Дарленкура и его Ипсибое
И всех спасшихся от потопа при Ное,
Музыкального Бетговена,
И таможенного Овена,
Александра Михайловича Гедеонова,
Всех членов старшего и младшего дома Бурбонова,
И супруга Берийского неизвестного, оного,
Камер-юнкера Загряжского,
Уездного заседателя города Ряжского,
И отцов наших, державшихся вина фряжского,
Славного лирика Ломоносова,
Московского статистика Андросова
И Петра Андреевича, князя Вяземского курносого,
Оленина Стереотипа
И Вигеля, Филиппова сына Филиппа,
Бывшего камергера Приклонского,
Господина Шафонского,
Карманный грош князя Григория Волконского
И уж Александра Македонского,
Этого не обойдешь, не объедешь, надо
Помянуть… покойника Винценгероде,
Саксонского министра Люцероде,
Графиню вице-канцлершу Нессельроде,
Покойного скрыпача Роде,
Хвостова в анакреонтическом роде,
Уж как ты хочешь, надо помянуть
Графа нашего приятеля Велегорского
(Что не любит вина горского),
А по-нашему Велеурского,
Покойного пресвитера Самбурского,
Дершау, полицмейстера с.-петербургского,
Почтмейстера города Василисурского;
Надо помянуть — парикмахера Эме,
Ресторатора Дюме,
Ланского, что губернатором в Костроме,
Доктора Шулера, умершего в чуме,
И полковника Бартоломе,
Повара али историографа Миллера,
Немецкого поэта Шиллера
И Пинети, славного ташеншпилера.
Надобно помянуть (особенно тебе) Арндта,
Да англичанина Warnta,
Известного механика Мокдуано,
Москетти, московского сопрано
И всех тех, которые напиваются рано,
Натуралиста Кювье
И суконных фабрикантов города Лувье,
Французского языка учителя Жиля,
Отставного английского министра Пиля,
И живописца-аматера Киля.
Жуковского балладника
И Марса, питерского помадника.
Господ: Чулкова,
Носкова,
Башмакова,
Сапожкова
Да при них и генерала Пяткина
И князя Ростовского-Касаткина.
«Коль ты к Смирдину войдешь…»
Коль ты к Смирдину войдешь,
Ничего там не найдешь,
Ничего ты там не купишь,
Лишь Сенковского толкнешь
Иль в Булгарина наступишь.
Пой в восторге, русский хор,
Вышла новая новинка.
Веселися, Русь! наш Глинка —
Уж не Глинка, а фарфор!
За прекрасную новинку
Нашего Орфея Глинку
От Неглинной до Невы.
Выпьем за здоровье Глинки
Мы глинтвеину стакан.
Слушая сию новинку,
Зависть, злобой омрачась,
Пусть скрежещет, но уж Глинку
ПРИПИСЫВАЕМОЕ ПУШКИНУ
Кнж. С. А. Урусовой
Не веровал я троице доныне:
Мне бог тройной казался всё мудрен;
Но вижу вас и, верой одарен,
Молюсь трем грациям в одной богине.
ПЕСНИ И СКАЗКИ
СОБРАННЫЕ И ЗАПИСАННЫЕ
ПУШКИНЫМ
I. ЗАПИСИ НАРОДНЫХ ПЕСЕН
1
ПЕСНЯ О СЫНЕ СЕНЬКИ РАЗИНА
В городе-то было во Астрахане,
Появился детина, незнамый человек.
Он щеголем по городу похаживает,
Черный бархатный кафтан на размашечку надет
Черна шляпа пуховая на его русых кудрях,
Свой персидский кушачок во правой руке несет.
Он боярам государевым не кланяется,
К астраханскому воеводе под суд нейдет.
Как увидел молодца воевода со крыльца,
Закричал он, воевода, громким голосом своим:
«Ой, есть ли у меня слуги верны молодцы?
Вы сходите, приведите удалого молодца».
Как поймали молодца во цареве-кабаке,
Приводили удалого к воеводе на двор;
А уж стал воевода его спрашивати:
«Ты скажи, скажи, детина, незнамый человек,
Чьего рода, чьего племени, чей отеческий сын?
Иль из нашего города, из Астрахани?
Иль со Дону казак иль казацкий сын?»
— Я не с вашего городу, не с Астрахани,
Я не с Дону казак, не казацкий сын.
Я со Камы со реки, Сеньки Разина сынок.
Взялся батюшка у вас завтра в гости побывать,
Ты умей его приняти, умей подчивати.
Рассердился воевода на удалого молодца,
Закричал тут воевода громким голосом своим;
«Что есть ли у меня слуги верны молодцы?
Вы возьмите, отведите удалого молодца.
Посадите удалого в белу-каменну тюрьму».
2
Как на утренней заре, вдоль по Каме по реке,
Вдоль по Каме по реке легка лодочка идет,
Во лодочке гребцов ровно двести молодцов.
Посреди лодки хозяин Сенька Разин атаман.
Закричал тут хозяин громким голосом своим:
«А мы счерпнемте воды изо Камы со реки».
Мы исчерпнули воды изо Камы со реки,
Припечалился хозяин Сенька Разин атаман:
«Знать-то знать, что мой сыночек во неволюшке сидит,
Во неволюшке сидит в белокаменной тюрьме».
— Не печалься, наш хозяин, Сенька Разин атаман;
Белокаменну тюрьму по кирпичу разберем,
Твоего милого сына из неволи уведем,
Астраханского воеводу под суд возьмем.
3
Во славном городе во Киеве,
У славного царя у Владимира,
Десятая дочь любезная:
Поили, кормили, пелегали [29] —
Девять сынов под разбой пошли,
По край моря, за Морьянина.
Они прижили малого детища.
Она год живет и другой живет,
На третий год стосковалася.
Стала она Морьянина в гости звать:
«Пойдем, Морьянин-свет,
Ты к теще, а я к матушке,
Ты к шурьям, а я к милым братьям».
Нарубили [30] огонечек малёшенек,
Пустили дымочек тонёшенек.
Напали воры, разбойники,
Они Морьянина зарезали,
Морьянинка в воду бросили,
Морьянинку во полон взяли.
Как все-то разбойнички стали пить и есть,
Один-то разбойничек ни пьет, ни ест,
Ни пьет, ни ест, богу молится.
Все разбойнички спать легли,
Один-то разбойничек ни спит, ни лежит.
Господу богу молится.
И стал он у Морьянинки расспрашивать:
«Ты скажи, скажи, Морьянинка.
С какого ты села-города?
И которого отца-матери?»
Стала ему Морьянинка рассказывать:
«У славного царя у Владимира
Десятая дочь любезная:
Поили, кормили, пелегали,
Девять сынов под разбой пошли,
По край моря за Морьянина».
— Вставайте, братцы родимые!
Не Морьянина мы зарезали,
Не Морьянинка в воду бросили,
Не Морьянинку во полон взяли:
Мы зарезали зятя любезного,
В воду бросили племянника,
Родну сестру взяли во полон.—
Вставали братцы родимые,
Просили у сестры прощеньица:
«Отчего ты нам не сказалася,
Что ты нам родна сестра?»
Пошли братцы к родной матушке,
Становились на коленки все
И просили у нее прощеньица:
«Прости нас, родная матушка,
Не знавши зарезали зятя любезного.
В воду бросили племянника,
Родну сестру взяли во полон».
4
Как за церковью, за немецкою,
Как не дай боже хорошу жену,—
Хорошу жену в честный пир зовут,
Меня молодца не примолвили. [31]
Мою жену — в новы саночки,
Меня молодца — на запяточки.
Меня молодца — за вороточки.
5
Друг мой милый, красно солнышко мое,
Сокол ясный, сизокрылый мой орел,
Уж неделю не видалась я с тобой,
Ровно семь дней как спозналась с горем я
Мне не взмилились подруженьки мои,
Игры, пляски, хороводы и мячи,
Не по нраву, не по мысли мне пришли.
Я скиталася по темныим лесам,
В темном лесе кинареички поют,
Мне, девчонке, грусть-назолу придают.
Ты не пой, кинареичка, в саду,
Не давай тоски сердечку моему.
6
Во лесах во дремучих
Тут брала девка ягоды,
Брамши-то, она в лесу заблудилася,
Заблудимши, она приаукнулась:
«Ты ау, ау, мой любезный друг,
Мой любезный друг, жизнь душа моя».
— Уж я рад бы тебе откликнулся,
За мной ходят трое сторожей:
Первый сторож — родной батюшка,
А третий сторож — молода жена.
7
Не беленька березанька к земле клонится,
Не камыш трава во чистом поле расшаталася,—
Зашатался, загулялся добрый молодец,
В одной тоненькой кармазиновой черкешучке.
У черкешучки рукавички назад закинуты,
Камчатные его полочки назад загнуты,
За плечьми несет ружьецо знать турецкое,
Во правой руке он присошечек карновенький,
Он присошечком, добрый молодец, подпирается,
Горючьми слезми разудаленький заливается.
Вдруг несчастьице над молодцом случилось,
Поднималася с гор погорушка всё хурта вьюга,
Всё хурта подымалась с гор, погорушка полуденная,
Собивала-то она добра молодца со дороженьки,
Прибивала-то она молодца ко городу,
Ко тому же то ко городу ко незнамому.
8
Один-то был у отца у матери единый сын,
И того-то берут разудаленького в службу царскую,
По указу его берут, разудаленького, государеву.
Он со вечера стал, разудаленький, коня седлать,
Ко полуночи стал, разудаленький, с двора съезжать,
Отец-то и мать его, разудаленького, провожать пошли
Провожали его, разудаленького, весь и род племя.
Позади-то его идет горюшенька молода жена;
Молоду жену, белую лебедушку, уговаривает:
«Воротись ты, жена, воротись, душа, лебедушка белая,
Впереди-то у нас всё огни горят, огни неугасимые».
— Разудаленький добрый молодец, меня не обманывай,
Горит у тебя, молодца, ретиво сердце.
9
Как у нас было на улице,
У нас на широкой,
Красны девки разыгрались,
Молодушки расплясались.
Одна девка лучше всех.
На ней лента шире всех.
Девка парню говорила
И всю правду объявила:
«Послушай-ка, мой милой,
ЗАПИСИ ПЕСЕН, СОХРАНИВШИЕСЯ В КОПИЯХ В СОБРАНИИ ПЕСЕН П. В. КИРЕЕВСКОГО
А. ПЕСНИ СВАДЕБНЫЕ
1
— Береза белая!
Береза кудрявая!
Куда ты клонишься?
Куда поклоняешься?
— Я туда клонюсь,
Туда поклоняюся,
Куда ветер повеет.
Куда ты ладишься?
— Туда я лажуся,
Куда батюшко отдает
С родимой матушкой.
2
Дни за два перед девичником кладут на блюдо ленты из косы невестиной. Брат ее или ближний родственник носит его по улице. Это называют: красу носить. Между тем поют:
Трубчистая коса
Вдоль по улице шла,
Жемчужная пчелочка
За нею гонялася,
За нею гонялася,
За косу хваталася:
«Коса ты, косынька!
Ужели ты моя?»
— Я тогда буду твоя,
Как в божью церковь вступлю,
3
Невесту ведут в баню, в девичник, накануне свадьбы:
Затопися, баненька,
Раскалися, каменка!
По своей сторонушке,
По родимой матушке,
По родимому батюшке, и проч.
4
В бане девушки, моя невесту, поют и пляшут, пьют и пивом поддают. Невеста между тем плачет голосом, приговаривая:
Как-то мне будет в чужие люди идти?
Что как будет назвать свёкра батюшкой?
А как будет назвать свекровь матушкой?
(т. е. стыдно)
Бог тебе судья, свет мой, родимый батюшко!
Али я тебе, молодёшенька, принаскучила? и пр.
Из бани пришед, девушки чешут ей голову, оденут, посадят за стол.— Жених приезжает со своими холостыми товарищами. Они друг друга дарят.
В день свадьбы девушки с пеньем одевают ее; потом сажают одну за стол перед блюдом, куда все кладут деньги, за что она молча кланяется. Потом отец ее и мать выводят ее посередь комнаты и начинают благословлять, после чего идет невеста, крестясь, садится, чтоб ехать к венцу. Все девушки за нею; также крестятся.
5
Собрала невеста подружек,
Посадила подружек высоко,
А сама села выше всех,
Наклонила головушку ниже всех,
Думает думушку крепче всех:
«Что долго нет Ивана?
Мне самой идтить — некогда.
Я хотя пойду,— не дойду;
Я хотя дойду,— не найду;
Я хотя найду его,—
Позвать к себе не смею».
6
Поется, если жених приехал издалеча:
Как при вечере, вечере,
При последнем часу времечке,
При княгинином девичнике
Вылетал же млад ясён сокол;
Он садился на окошечко
На серебряну решеточку.
На шелкову занавесочку.
Как увидела да узрела
«Ты дитя мое, дитятко,
Приголубь ты ясного сокола,
Ясного сокола залетного.
Доброго молодца заезжего!
Свет Ивана Александровича!»
Государыня матушка!
Я бы рада приголубить его;
Скоры ножки подломилися,
Белы руки опустилися,
Красота с лица сменилася.
7
Мимо дворика батюшкина,
Мимо терема матушкина,
Пролегла тут дороженька;
За конем бежит добрый молодец,
Как возговорит добрый молодец:
«Перейми коня, красна девица!»
У меня травой ноги спутаны,
Росой глаза замочены.—
«Не приманывай, красна девица:
Не травой ноги спутаны,
Не росой глаза замочены:
Ноги спутаны кручинушкой,
Глаза замочены горючьми слезами!»
8
Про жениха, как взойдет к невесте:
Как сказали-то, Иванушко хорош да хорош!
Черт у него, не хорошество!
Сам шестом,
Голова пестом,
Уши ножницами,
Руки грабельками,
Ноги вилочками,
Глаза дырочками.
Соловьины-то глаза
По верхам глядят;
По верхам глядят,
Они каши хотят.
Вчера каша сварена,
Вчера съедена была.
Шея-то синяя
Будто в петле была!
Нос-от синь,—
Это свахин сын!
9
Ты, невеста, перед кем стоишь?
Перед кем стоишь, на кого глядишь?
Он тебе чуж чуженек,
У него поросячий душок!
Он с курами клевал,
С поросятами едал!
10
Как в долу-то берёзынька белёхонька стоит.
А наша невеста белее ее,
Белее ее снегу белого лицо.
Шла наша невеста с высокого терема,
Несла она золоту чару вина;
Она чару расшибла, вино всё пролила,
Всё глядючи на Ивана своего,
На Ивана своего, на кудерушки его:
«Видать ли мне, кудерушки, вас у себя?
На правой на ручушке на золотом перстеньке?»
11
То невестино!
Ты невестушка,
Ты ластушка!
Оглянись-ко ты
