рекою
Он устремлял на путь далекой,
Булатной шашкою сверкал,
И грозно в тишине глубокой
Своей добычи ожидал.
Питомец горных табунов,
В тени древес, у берегов.
II
Прохлада веет над водами.
Оделся тенью небосклон…
И вдруг пустыни мертвый сон
Прервался… пыль взвилась клубами,
Чу! Гром колес! Черкес кипит,
Уж он верхом, уж он летит.
III
Зачем, о юноша несчастный,
Навстречу гибели спешишь?
Порывом смелости напрасной
Своей главы не защитишь!
Несчастный пал на чуждый брег.
И слабого питомца нет
Помчался конь меж диких гор
На крыльях огненной отваги…
Кусты, утесы и овраги…
И гул пустынный раздается.
Он в глубь кипящую несется…
IV
На темной синеве небес
Луна вечерняя блеснула.
Вот хаты ближнего аула
Во тьме белеют меж древес.
С полей под желтыми скалами
Влекутся с праздными сохами
Четы медлительных волов,
И глухо вторится горами
Веселый топот табунов.
В косматых бурках, с чубуками
Черкесы дружными толпами
В дыму сидели вкруг огней.
В черновой рукописи имеются стихи, отброшенные при переработке:
Стр. 108. После стиха «Его закованные ноги…»:
Он раб. Усталою главой
К земле чужой припал он снова,
Как будто в ней от скорби злой
Искал приюта гробового.
Не льются слезы из очей,
Нет ропота в устах дрожащих,
И в мыслях темных и бродящих
Теряясь, — видит он одно:
Погиб! мне рабство суждено.
Родился он среди снегов,
Но в нем пылал сокрытый пламень.
В минуты счастья — друг пиров,
Во дни гоненья — хладный камень.
Стр. 118. После стиха «Он время то воспоминал»:
Когда, друзьями окруженный,
Он пенил праздничный бокал,
Когда роскошных дев веселья
Младыми розами венчал
И жар безумства и похмелья
Минутной страсти посвящал.
Стр. 121. После стиха «И упоительным мечтам!»:
Но поздно, поздно!.. неба ярость
Меня преследует, разит,
Души безвременная старость
Во цвете лет меня мертвит.
Вот скорбный след любви напрасной.
Во цвете невозвратных дней
Минутной бурною порою
Утраченной весны моей,
Плененный жизнию младою,
Не зная света, ни людей,
Я верил счастью: в упоеньи
Летели дни мои чредой,
И сердце, полное мечтой,
Дремало в милом заблужденьи.
Я наслаждался; блеск и шум
Пленяли мой беспечный ум,
И, чуждое младых пиров,
К иному счастью призывало.
Услышал я неверный зов,
Я полюбил — и сны младые
Слетели с изумленных вежд,
С тех пор исчезли дни златые,
С тех пор не ведаю надежд…
О, милый друг, когда б ты знала,
Когда бы видела черты
Неотразимой красоты,
Когда бы их воображала,—
Но нет… словам не передать
Красу души ее небесной.
О, если б мог я рассказать
Ты плачешь?.. Но зачем об ней
Тревожу я воспоминанья?
Увы, тоска без упованья
Осталась от любви моей.
Стр. 123–124. Вместо стихов от «Светила ночи затмевались» до «Вотще свободы жаждет он»:
Светила ночи затмевались,
Шумя, яснел дремучий бор,
В дали прозрачной означались
Громады белоснежных гор.
Рождался день… Они расстались.
За днями новы дни возводит,
За ночью ночь вослед приходит,
Любовницы не видит он.
Окованный, в горах он бродит,
Забыли очи легкий сон.
Задумчивый, воссев у брега,
Напрасно жаждет он побега,
Он скован, цепь его тяжка,
Быстра глубокая река.
Стр. 125. Черкесская песня (последняя, отброшенная строфа):
4
Его палит полдневный зной,
И тихий сон невольно клонит.
Он спит, а с верною стрелой
Чеченец ходит над рекой.
БРАТЬЯ РАЗБОЙНИКИ
Черновые наброски к сохранившемуся плану поэмы
I
Молдавская песня
Нас было два брата — мы вместе росли
И жалкую младость в нужде провели…
Но алчная страсть овладела душой,
И вместе мы вышли на первый разбой.
Курган серебрился при ясной луне
Купец обробелый скакал на коне
Его мы настигли ………………
И первою кровью умыли кинжал.
Мы…. к убийству привыкли погром,
И стали селеньям ужасны кругом.
II
На Волге, в темноте ночной
Ветрило бледное белеет,
Бразда сверкает за кормой,
Недвижны веслы, руль заснул,
Плывут ребяты удалые —
………… песню ………….
Заключительные стихи отрывка, не введенные в печатный текст
Умолк и буйной головою
Разбойник в горести поник,
И слез горючею рекою
Свирепый оросился лик.
Смеясь, товарищи сказали:
«Ты плачешь! полно, брось печали,
Зачем о мертвых вспоминать?
Мы живы: станем пировать,
Ну, потчевай сосед соседа!»
На миг утихшая беседа
Вновь оживляется вином;
Всяк хвалит меткий свой кистень.
Шум, крик. В их сердце дремлет совесть:
Она проснется в черный день.
БАХЧИСАРАЙСКИЙ ФОНТАН
Вступление к поэме
Н.Н Р.
Исполню я твое желанье,
Начну обещанный рассказ.
Поведали сие преданье,
Мне стало грустно, пылкий ум
Был омрачен невольной думой,
Но скоро пылких оргий шум
Развеселил мой сон угрюмый.
Как быстро легкой чередой
Тогда сменялись впечатленья:
Восторги — тихою тоской,
Печаль — порывом упоенья!
В черновой рукописи имеются стихи, пропущенные в окончательном тексте:
Стр. 192. После стиха «Средь опустелого гарема»:
Иль только сладостный предмет
Любви таинственной, унылой —
Тогда… но полно! вас уж нет,
Мечты невозвратимых лет.
Во глубине души остылой
Стр. 192. После стиха «Свое безумство разглашать»:
Ты возмужал средь испытаний,
Забыл проступки ранних лет,
Постыдных слез, воспоминаний
И безотрадных ожиданий
Забудь мучительный предмет.
ЦЫГАНЫ
Стр. 215. Отрывок, не вошедший в окончательную редакцию после стиха: «В шатре и тихо и темно»:
Бледна, слаба Земфира дремлет —
Алеко с радостью в очах
Младенца держит на руках
И крику жизни жадно внемлет:
Неоцененный дар свободы!..
Останься посреди степей;
Безмолвны здесь предрассужденья,
И нет их раннего гоненья
Над дикой люлькою твоей;
Расти на воле без уроков;
Не знай стеснительных палат
И не меняй простых пороков
На образованный разврат;
Под сенью мирного забвенья
Лишен и неги просвещенья
И пышной суеты наук —
Зато беспечен, здрав и волен,
Тщеславных угрызений чужд,
Он будет жизнию доволен,
Не зная вечно-новых нужд.
Нет, не преклонит он колен
Не будет вымышлять измен,
Трепеща тайно жаждой мести,—
Не испытает мальчик мой,
Сколь ……… жестоки пени,
Сколь черств и горек хлеб чужой —
Сколь тяжко медленной ногой
Всходить на чуждые ступени;
Отъемлю ныне гражданина,—
Что нужды, — я спасаю сына,
Меня родила в чаще леса
Или под юртой остяка
Или в расселине утеса.
О, сколько б едких угрызений,
Тяжелых снов, разуверений
Тогда б я в жизни не узнал,—
О, сколько ……………
Стихи, находящиеся в рукописи и отброшенные Пушкиным при обработке:
Стр. 207. После стиха «И сон меня невольно клонит…»:
Моей любовью насладись,
В молчаньи ночи безмятежной,
Приди, я таю, друг мой нежный,
Не изменись, не изменись.
Стр. 211. После стиха «Ни вешним запахом лугов»:
Ночлеги покупают златом;
Балуя прихоть суеты,
Торгуют вольностью, развратом
И кровью бледной нищеты.
Стр. 222. После стиха «Не плачь: тоска тебя погубит»:
Весна блистает ли там доле?
И девы краше ли собой?
Стр. 233. После стиха «Я имя нежное твердил»:
В пустынях не остался я,
Почто за прежними мечтами
Меня влекла судьба моя!
ГРАФ НУЛИН
В первоначальной редакции имеются стихи, устраненные ив окончательного текста:
Стр. 238. После стиха «У эмигрантки Фальбала»:
(Та, что мадамою была
При маленьком Наполеоне).
Стр. 238. После стиха «Отменно длинный, длинный, длинный»:
Отрада девушки невинной
Покойной тетушки моей.
Стр. 240. После стиха «И настежь отворяют дверь»:
Уж ободрясь вина стаканом,
Кряхтит Пикар над чемоданом,
Уж из передней двое слуг
Несут отвинченный сундук,
Пока весь дом кругом хлопочет,
и т. д.
Стр. 243. Вместо стиха «Изношенных капотов просит» и трех следующих:
Соседок завсегда бранит,
Порой за слуг опальных просит,
Но чаще на весь дом ворчит,
При нужде с барином кричит
И лжет за барыню отважно.
Стр. 244. После стиха «Не спится графу. Бес не дремлет»:
Вертится Нулин — грешный жар
Его сильней, сильней объемлет,
Пока не отвернула крана
Хозяйка нежною рукой,
Иль как отверстие вулкана,
Или… сравнений под рукой
У нас довольно, — но сравнений
Живей без них рассказ простой.
Теперь воображает живо
Хозяйки взор красноречивый
Стр. 244. После стиха «Отправился на все готовый»:
Имел по Галевой примете,
Он в темноте, как и при свете,
Он чуть дыханье переводит,
Желаньем пламенным томим
(Или боязнью). Пол под ним
Скрыпит. Украдкой он подходит
К безмолвной спальне. «Здесь она!
Ждет, нетерпением полна,
Ее склонить не будет трудно!..»
Глядит, однако ж это чудно:
Жмет ручку медную замка
и т. д.
Стр. 246. После стиха «Не гладит стриженых кудрей»:
К хозяйке как ему явиться,
Не покраснев? Что скажет ей?
Не лучше ль, мыслит, в путь пуститься?
Да не готово колесо.
Какая мука это всё!
За чьи грехи я погибаю?
Но вот его позвали к чаю
и т. д.
ПОЛТАВА
ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ «ПОЛТАВЫ»
Полтавская битва есть одно из самых важных и самых счастливых происшествий царствования Петра Великого. Она избавила его от опаснейшего врага; утвердила русское владычество на юге; обеспечила новые заведения на севере, и доказала государству успех и необходимость преобразования, совершаемого царем.
Ошибка шведского короля вошла в пословицу. Его упрекают в неосторожности, находят его поход в Украйну безрассудным. На критиков не угодишь, особенно после неудачи. Карл однако ж сим походом избегнул славной ошибки Наполеона: он не пошел на Москву. И мог ли он ожидать, что Малороссия, всегда беспокойная, не будет увлечена примером своего гетмана и не возмутится противу недавнего владычества Петра, что Левенгаупт три дня сряду будет разбит, что наконец 25 тысяч шведов, предводительствуемых своим королем, побегут перед нарвскими беглецами? Сам Петр долго колебался, избегая главного сражения, яко зело опасного дела. В сем походе Карл XII менее, нежели когда-нибудь, вверялся своему счастию; оно уступило гению Петра.
Мазепа есть одно из самых замечательных лиц той эпохи. Некоторые писатели хотели сделать из него героя свободы, нового Богдана Хмельницкого. История представляет его честолюбцем, закоренелым в коварствах и злодеяниях, клеветником Самойловича, своего благодетеля, губителем отца несчастной своей любовницы, изменником Петра перед его победою, предателем Карла после его поражения: память его, преданная церковию анафеме, не может избегнуть и проклятия человечества.
Некто в романической повести изобразил Мазепу старым трусом, бледнеющим пред вооруженной женщиною, изобретающим утонченные ужасы, годные во французской мелодраме, и пр. Лучше было бы развить и объяснить настоящий характер мятежного гетмана, не искажая своевольно исторического лица.
1 января 1829.
Отрывки, исключенные из печатного текста
Стр. 263. После стиха «Над ним привычные права»:
Убитый ею, к ней одной
Стремил он страстные желанья,
Души кипящей и больной…
Еще хоть раз ее увидеть
Безумной жаждой он горел;
Ни презирать, ни ненавидеть
Ее не мог и не хотел.
Мазепу он воображал,
То все черты его угрюмы
Стр. 300. После стиха «Но, вихрю мыслей предана»:
«Ей богу, — говорит она,—
Там в башне спрятался. Пойдем,
Не будем горевать о нем.
Пойдем, какой сегодня праздник!
Пойду за ними; я на воле.
Меня никто не стережет…
Но вдруг, потупя взор безумный,
Виденья страшного полна,—
«Однако ж; — говорит она, —
и т. д.
Кроме того, в рукописи имеются следующие стихи, опущенные в печати:
Стр. 254. После стиха «Мазепа ведает любовь»:
Другие тайные заботы
Точили медленным огнем
Стр. 256. К стиху «И вскоре слуха Кочубея» и след.:
Еще поспорим мы с Мазепой,
Тебя забудет — и другой
Стр. 257. После стиха «Ей дан учитель: не один»:
Гроза младенческой державы,
Сих
