Мне счастья нет. Я думал свой народ
В довольствии, во славе успокоить,
Щедротами любовь его снискать —
Но отложил пустое попеченье:
Живая власть для черни ненавистна.
Они любить умеют только мертвых —
Безумцы мы, когда народный плеск
Иль ярый вопль тревожит сердце наше!
Бог насылал на землю нашу глад,
Народ завыл, в мученьях погибая;
Я отворил им житницы, я злато
Рассыпал им, я им сыскал работы —
Они ж меня, беснуясь, проклинали!
Пожарный огнь их домы истребил,
Я выстроил им новые жилища.
Они ж меня пожаром упрекали!
Вот черни суд: ищи ж ее любви.
В семье моей я мнил найти отраду,
Я дочь мою мнил осчастливить браком —
Как буря, смерть уносит жениха…
И тут молва лукаво нарекает
Виновником дочернего вдовства —
Меня, меня, несчастного отца!..
Кто ни умрет, я всех убийца тайный:
Я ускорил Феодора кончину,
Я отравил свою сестру царицу —
Монахиню смиренную… всё я!
Ах! чувствую: ничто не может нас
Среди мирских печалей успокоить;
Ничто, ничто… едина разве совесть.
Так, здравая, она восторжествует
Над злобою, над темной клеветою.
Но если в ней единое пятно,
Единое, случайно завелося,
Тогда — беда! как язвой моровой
Душа сгорит, нальется сердце ядом,
Как молотком стучит в ушах упрек,
И всё тошнит, и голова кружится,
И мальчики кровавые в глазах…
И рад бежать, да некуда… ужасно!
Да, жалок тот, в ком совесть нечиста.
КОРЧМА НА ЛИТОВСКОЙ ГРАНИЦЕ
МИСАИЛ И ВАРЛААМ, бродяги-чернецы; ГРИГОРИЙ ОТРЕПЬЕВ, мирянином; ХОЗЯЙКА.
Х о з я й к а.
Чем-то мне вас потчевать, старцы честные?
В а р л а а м.
Чем бог пошлет, хозяюшка. Нет ли вина?
Х о з я й к а.
Как не быть, отцы мои! сейчас вынесу.
(Уходит.)
М и с а и л.
Что ж ты закручинился, товарищ? Вот и граница литовская, до которой так хотелось тебе добраться.
Г р и г о р и й.
Пока не буду в Литве, до тех пор не буду спокоен.
В а р л а а м.
Что тебе Литва так слюбилась? Вот мы, отец Мисаил, да я, грешный, как утекли из монастыря, так ни о чем уж и не думаем. Литва ли, Русь ли, что гудок, что гусли: всё нам равно, было бы вино… да вот и оно!..
М и с а и л.
Складно сказано, отец Варлаам.
Х о з я й к а (входит).
Вот вам, отцы мои. Пейте на здоровье.
М и с а и л.
Спасибо, родная, бог тебя благослови.
(Монахи пьют; Варлаам затягивает песню: Как во городе было во Казани…)
В а р л а а м (Григорию).
Что же ты не подтягиваешь, да и не потягиваешь?
Г р и г о р и й.
Не хочу.
М и с а и л.
Вольному воля…
В а р л а а м.
А пьяному рай, отец Мисаил! Выпьем же чарочку за шинкарочку…
Однако, отец Мисаил, когда я пью, так трезвых не люблю; ино дело пьянство, а иное чванство; хочешь жить, как мы, милости просим — нет, так убирайся, проваливай: скоморох попу не товарищ.
Г р и г о р и й.
Пей да про себя разумей, отец Варлаам! Видишь, и я порой складно говорить умею.
В а р л а а м.
М и с а и л.
Оставь его, отец Варлаам.
В а р л а а м.
Да что он за постник? Сам же к нам навязался в товарищи, неведомо кто, неведомо откуда,— да еще и спесивится; может быть, кобылу нюхал…
(Пьет и поет: Молодой чернец постригся.)
Г р и г о р и й (хозяйке).
Куда ведет эта дорога?
Х о з я й к а.
В Литву, мой кормилец, к Луёвым горам.
Г р и г о р и й.
А далече ли до Луёвых гор?
Х о з я й к а.
Недалече, к вечеру можно бы туда поспеть, кабы не заставы царские да сторожевые приставы.
Г р и г о р и й.
Как, заставы! что это значит?
Х о з я й к а.
Кто-то бежал из Москвы, а велено всех задерживать да осматривать.
Г р и г о р и й (про себя).
Вот тебе, бабушка, Юрьев день.
В а р л а а м.
Эй, товарищ! да ты к хозяйке присуседился. Знать, не нужна тебе водка, а нужна молодка, дело, брат, дело! у всякого свой обычай; а у нас с отцом Мисаилом одна заботушка: пьем до донушка, выпьем, поворотим и в донушко поколотим.
М и с а и л.
Складно сказано, отец Варлаам….
Г р и г о р и й.
Да кого ж им надобно? Кто бежал из Москвы?
Х о з я й к а.
А господь его ведает, вор ли, разбойник — только здесь и добрым людям нынче прохода нет — а что из того будет? ничего; ни лысого беса не поймают: будто в Литву нет и другого пути, как столбовая дорога! Вот хоть отсюда свороти влево, да бором иди по тропинке до часовни, что на Чеканском ручью, а там прямо через болото на Хлопино, а оттуда на Захарьево, а тут уж всякий мальчишка доведет до Луёвых гор. От этих приставов только и толку, что притесняют прохожих да обирают нас бедных. (Слышен шум). Что там еще? ах, вот они, проклятые! дозором идут.
Г р и г о р и й.
Хозяйка! нет ли в избе другого угла?
Х о з я й к а.
Нету, родимый. Рада бы сама спрятаться. Только слава, что дозором ходят, а подавай им и вина, и хлеба, и неведомо чего — чтоб им издохнуть, окаянным! чтоб им…
(Входят приставы.)
П р и с т а в.
Х о з я й к а.
Добро пожаловать, гости дорогие, милости просим.
О д и н п р и с т а в (другому).
Ба! да здесь попойка идет; будет чем поживиться. (Монахам). Вы что за люди?
В а р л а а м.
Мы божии старцы, иноки смиренные, ходим по селениям да собираем милостыню христианскую на монастырь.
П р и с т а в (Григорию).
А ты?
М и с а и л.
Наш товарищ…
Г р и г о р и й.
Мирянин из пригорода; проводил старцев до рубежа, отселе иду восвояси.
М и с а и л.
Так ты раздумал…
Г р и г о р и й (тихо).
Молчи.
П р и с т а в.
Хозяйка, выставь-ка еще вина — а мы здесь со старцами попьем да побеседуем.
Д р у г о й п р и с т а в (тихо).
Парень-то, кажется, гол, с него взять нечего; зато старцы…
П е р в ы й.
Молчи, сейчас до них доберемся.— Что, отцы мои? каково промышляете?
В а р л а а м.
Плохо, сыне, плохо! ныне христиане стали скупы; деньгу любят, деньгу прячут. Мало богу дают. Прииде грех велий на языцы земнии. Все пустилися в торги, в мытарства; думают о мирском богатстве, не о спасении души. Ходишь, ходишь; молишь, молишь; иногда в три дни трех полушек не вымолишь. Такой грех! Пройдет неделя, другая, заглянешь в мошонку, ан в ней так мало, что совестно в монастырь показаться; что делать? с горя 215 и остальное пропьешь; беда да и только.— Ох плохо, знать пришли наши последние времена…
Х о з я й к а (плачет).
Господь помилуй и спаси!
(В продолжение Варлаамовой речи первый пристав значительно всматривается в Мисаила.)
П е р в ы й п р и с т а в.
Алеха! при тебе ли царский указ?
В т о р о й.
При мне.
П е р в ы й.
Подай-ка сюда.
М и с а и л.
Что ты на меня так пристально смотришь?
П е р в ы й п р и с т а в.
А вот что: из Москвы бежал некоторый злой еретик, Гришка Отрепьев, слыхал ли ты это?
М и с а и л.
Не слыхал.
П р и с т а в.
Не слыхал? ладно. А того беглого еретика царь приказал изловить и повесить. Знаешь ли ты это?
М и с а и л.
Не знаю.
П р и с т а в (Варлааму).
Умеешь ли ты читать?
В а р л а а м.
Смолоду знал, да разучился.
П р и с т а в (Мисаилу).
А ты?
М и с а и л.
Не умудрил господь.
П р и с т а в.
Так вот тебе царский указ.
М и с а и л.
На что мне его? —
П р и с т а в.
Мне сдается, что этот беглый еретик, вор, мошенник — ты.
М и с а и л.
Я ! помилуй! что ты?
П р и с т а в.
Постой! держи двери. Вот мы сейчас и справимся.
Х о з я й к а.
Ах, они окаянные мучители! и старца-то в покое не оставят!
П р и с т а в.
Г р и г о р и й (выступает вперед).
Я грамотный.
П р и с т а в.
Вот на! А у кого же ты научился?
Г р и г о р и й.
У нашего пономаря.
П р и с т а в (дает ему указ).
Читай же вслух.
Г р и г о р и й (читает).
«Чюдова монастыря недостойный чернец Григорий, из роду Отрепьевых, впал в ересь и дерзнул, наученный диаволом, возмущать святую братию всякими соблазнами и беззакониями. А по справкам оказалось, отбежал он, окаянный Гришка, к границе литовской…»
П р и с т а в (Мисаилу).
Как же не ты?
Г р и г о р и й.
«И царь повелел изловить его…»
П р и с т а в.
И повесить.
Г р и г о р и й.
Тут не сказано повесить.
П р и с т а в.
Врешь: не всяко слово в строку пишется. Читай: изловить и повесить.
Г р и г о р и й.
«И повесить. А лет ему вору Гришке отроду… (смотря на Варлаама) за 50. А росту он среднего, лоб имеет плешивый, бороду седую, брюхо толстое…»
(Все глядят на Варлаама.)
П е р в ы й п р и с т а в.
Ребята! здесь Гришка! держите, вяжите его! Вот уж не думал, не гадал.
В а р л а а м (вырывая бумагу).
Отстаньте, сукины дети! Что я за Гришка?— как! 50 лет, борода седая, брюхо толстое! нет, брат! молод еще надо мною шутки шутить. Я давно не читывал и худо разбираю, а тут уж разберу, как дело до петли доходит. (Читает по складам). «А лет ему от роду… 20».— Что, брат? где тут 50? видишь? 20.
В т о р о й п р и с т а в.
Да, помнится,
