значит, Ротенфельд? они ни с места.
Р о т е н ф е л ь д.
А вот, пришпорим лошадей да потопчем их порядком…
К о с а р и.
(Лошади раненые падают с седоками, другие бесятся.)
Ф р а н ц (бросается из засады).
Вперед, ребята! У! у!..
О д и н р ы ц а р ь (другому).
Плохо, брат,— их более ста человек…
Д р у г о й.
Ничего, нас еще пятеро верхами…
Р ы ц а р и.
Подлецы, собаки, вот мы вас!
В а с с а л ы.
У! у! у!..
(Сражение. Все рыцари падают один за другим.)
В а с с а л ы (бьют их дубинами, косами).
Наша взяла.. Кровопийцы! разбойники! гордецы поганые! Теперь вы в наших руках…
Ф р а н ц.
Который из них Ротенфельд?— Друзья! подымите забрала,— где Альбер?
(Едет другая толпа рыцарей.)
О д и н и з н и х.
Господа! посмотрите, что это значит? Здесь дерутся…
Д р у г о й.
Это бунт — подлый народ бьет рыцарей…
Р ы ц а р и.
Господа! господа!.. Копья в упор!.. Пришпоривай!..
(Наехавшие рыцари нападают на вассалов.)
В а с с а л ы.
(Разбегаются.)
Ф р а н ц.
Куда вы! Оглянитесь, их нет и десяти человек!..
(Он ранен; рыцарь хватает его за ворот.)
Р ы ц а р ь.
Постой! брат… успеешь им проповедать.
Д р у г о й.
И эти подлые твари могли победить благородных рыцарей! смотрите, один, два, три… девять рыцарей убито. Да это ужас.
(Лежащие рыцари встают один за другим.)
Р ы ц а р и.
Как! вы живы?
А л ь б е р.
Благодаря железным латам… (Все смеются.) Ara! Франц, это ты, дружок! Очень рад, что встречаю тебя… Господа рыцари! благодарим за великодушную помощь.
О д и н и з р ы ц а р е й.
Не за что; на нашем месте вы бы сделали то же самое.
Р о т е н ф е л ь д.
Смею ли просить вас в мой замок дни на три, отдохнуть после сражения и дружески попировать?..
Р ы ц а р ь.
Извините, что не можем воспользоваться вашим благородным гостеприимством. Мы спешим на похороны Эльсбергского принца — и боимся опоздать…
Р о т е н ф е л ь д.
По крайней мере сделайте мне честь у меня отужинать…
Р ы ц а р ь.
С удовольствием.— Но у вас нет лошадей,— позвольте предложить вам наших… мы сядем за вами, как освобожденные красавицы. (Садятся.) А этого молодца, так и быть, довезем уж до первой виселицы… Господа, помогите его привязать к репице моей лошади…
__________
ЗАМОК РОТЕНФЕЛЬДА
(Рыцари ужинают.)
О д и н р ы ц а р ь.
Славное вино!
Р о т е н ф е л ь д.
Ему более ста лет… Прадед мой поставил его в погреб, отправляясь в Палестину, где и остался; этот поход ему стоил двух замков и ротенфельдской рощи, которую продал он за бесценок какому-то епископу.
Р ы ц а р ь.
Славное вино! — За здоровье благородной хозяйки!..
Р ы ц а р и.
За здоровье прекрасной и благородной хозяйки!..
К л о т и л ь д а.
Благодарю вас, рыцари… За здоровье ваших дам…
(Пьет.)
Р о т е н ф е л ь д.
За здоровье наших избавителей!
Р ы ц а р и.
За здоровье наших избавителей!
О д и н и з р ы ц а р е й.
Ротенфельд! праздник ваш прекрасен; но ему чего-то недостает…
Р о т е н ф е л ь д.
Знаю, кипрского вина; что делать — всё вышло на прошлой неделе.
Р ы ц а р ь.
Нет, не кипрского вина; недостает песен миннезингера…
Р о т е н ф е л ь д.
Правда, правда… Нет ли в соседстве миннезингера; ступайте-ка в гостиницу…
А л ь б е р.
Да чего ж нам лучше? Ведь Франц еще не повешен — кликнуть его сюда…
Р о т е н ф е л ь д.
И в самом деле, кликнуть сюда Франца!
Р ы ц а р ь.
Кто этот Франц?
Р о т е н ф е л ь д.
Да тот самый негодяй, которого вы взяли сегодня в плен.
Р ы ц а р ь.
Так он и миннезингер?
А л ь б е р.
О! всё, что вам угодно. Вот он.
Р о т е н ф е л ь д.
Франц! рыцари хотят послушать твоих песен, коли страх не отшиб у тебя памяти, а голос еще не пропал.
Ф р а н ц.
Чего мне бояться? Пожалуй, я вам спою песню моего сочинения. Голос мой не задрожит, и язык не отнялся.
Р о т е н ф е л ь д.
Посмотрим, посмотрим. Ну — начинай…
Ф р а н ц (поет).
Он имел одно виденье,
Непостижное уму,
И глубоко впечатленье
В сердце врезалось ему.
С той поры, сгорев душою,
Он на женщин не смотрел,
Он до гроба ни с одною
Молвить слова не хотел.
Он себе на шею четки
Вместо шарфа навязал,
И с лица стальной решетки
Ни пред кем не подымал.
Полон чистою любовью,
Верен сладостной мечте,
A. M. D. [38] своею кровью
Начертал он на щите.
И в пустынях Палестины,
Между тем как по скалам
Мчались в битву паладины,
Именуя громко дам,—
Lumen coelum, sancta rosa! [39]
Восклицал он, дик и рьян,
И как гром его угроза
Поражала мусульман.
Возвратясь в свой замок дальный,
Жил он строго заключен;
Всё безмолвный, всё печальный,
Как безумец умер он.
(Восклицанья.)
Р ы ц а р и.
Славная песня; да она слишком заунывна. Нет ли чего повеселее?
Ф р а н ц.
Извольте; есть и повеселее.
Р о т е н ф е л ь д.
Люблю за то, что не унывает!— Вот тебе кубок вина.
Ф р а н ц.
— Жонка! что за сапоги?
— Ах ты, пьяница, бездельник!
Где ты видишь сапоги?
Иль мутит тебя лукавый?
Это ведра.— Ведра? право?—
Вот уж сорок лет живу,
Ни во сне, ни на яву
Не видал до этих пор
Я на ведрах медных шпор.
Р ы ц а р и.
Славная песня! прекрасная песня!— ай-да миннезингер!
Р о т е н ф е л ь д.
А все-таки я тебя повешу.
Р ы ц а р и.
Конечно — песня песнею, а веревка веревкой. Одно другому не мешает.
К л о т и л ь д а.
Господа рыцари! я имею просьбу до вас — обещайтесь не отказать.
Р ы ц а р ь.
Что изволите приказать?
Д р у г о й.
Мы готовы во всем повиноваться.
К л о т и л ь д а.
Нельзя ли помиловать этого бедного человека?.. он уже довольно наказан и раной и страхом виселицы.
Р о т е н ф е л ь д.
Помиловать его!.. Да вы не знаете подлого народа. Если не пугнуть их порядком да пощадить их предводителя, то они завтра же взбунтуются опять…
К л о т и л ь д а.
Нет, я ручаюсь за Франца. Франц! Не правда ли, что если тебя помилуют, то уже более бунтовать не станешь?
Ф р а н ц (в чрезвычайном смущении).
Сударыня… Сударыня…
Р ы ц а р ь.
Ну, Ротенфельд… что дама требует, в том рыцарь не может отказать. Надобно его помиловать.
Р ы ц а р и.
Надобно его помиловать.
Р о т е н ф е л ь д.
Так и быть: мы его не повесим,— но запрем его в тюрьму, и даю мое честное слово, что он до тех пор из нее не выйдет, пока стены замка моего не подымутся на воздух и не разлетятся…
Р ы ц а р и.
Быть так…
К л о т и л ь д а.
Однако…
Р о т е н ф е л ь д.
Сударыня, я дал честное слово.
Ф р а н ц.
Как, вечное заключение! Да по мне лучше умереть.
Р о т е н ф е л ь д.
Твоего мнения не спрашивают… Отведите его в башню…
(Франца уводят.)
Ф р а н ц.
Однако ж я ей обязан жизнию!
……………………..
ОТРЫВКИ И НАБРОСКИ
I
ВАДИМ
В а д и м.
Я ждал тебя, Рогдай; скажи, какую весть
О нашей родине ты можешь мне принесть.
Ты видел Новгород; ты слышал глас народа;
Скажи, Рогдай, жива ль славянская свобода,
Иль князя чуждого покорные рабы
Решились оправдать гонения судьбы?
Р о г д а й.
Вадим, надежда есть, народ нетерпеливый,
Старинной вольности питомец горделивый.
Досадуя, влачит позорный свой ярем;
Как иноземный гость, неведомый никем,
Являлся я в домах, на стогнах и на вече.
Вражду к правительству я зрел на каждой встрече…
Уныние везде, торговли глас утих,
Умы встревожены, таится пламя в них.
Младые граждане кипят и негодуют —
Вадим, они тебя с надеждой именуют…
В а д и м.
Безумные! Давно ль они в глазах моих
Встречали торжеством властителей чужих
И вольные главы под иго преклоняли?
Изгнанью моему давно ль рукоплескали?..
Теперь зовут меня,— а завтра, может, вновь…
Неверна их вражда! неверна их любовь!
Но я не изменю — ……………….
II
— Скажи, какой судьбой друг другу мы попались?
В одном углу живем, а месяц не видались.
Откуда и куда? — Я шел к тебе, сестра.
Хотелось мне с тобой увидеться. — Пора.
— Ей-богу, занят был. — Да чем: делами, службой?—
— Я, право, дорожу, сестра, твоею дружбой.
Люблю тебя душой, и рад бы иногда
С тобою посидеть… Но, видишь ли, беда —
Ты дома — я в гостях, я дома — ты в карете —
Никак не съедемся. — Но мы могли бы в свете
Видаться каждый день. — Конечно! я бы мог
Пуститься в свет, как ты. Нет, нет, избави бог!
По счастью, модный круг совсем теперь не в моде.
Мы, знаешь ли, мы жить привыкли на свободе.
Не ездим в общества, не знаем наших дам.
Мы их оставили на жертву старикам,
Любезным баловням осьмнадцатого века.
А впрочем, не найдешь живого человека
В отборном обществе. — Хвалиться есть ли чем?
Что тут хорошего? Ну, я прощаю тем,
Которые, пустясь в пятнадцать лет на волю,
Привыкли — как же быть? — лишь к пороху да к полю.
Казармы нравятся им больше наших зал.
Но ты, который в век в биваках не бывал.
Который не видал походной пыли сроду…
Зачем перенимать у них пустую моду?
Какая нужда в том? — В кругу своем они
О дельном говорят, читают Жомини.
— Да ты не читывал с тех пор, как ты родился.
Ты шлафорком одним да трубкою пленился.
Ты жить не можешь там, где должен быть одет,
Где вечно не курят, где только банка нет —
………………………………
III
— Насилу выехать решились из Москвы.
— Здорова ль, душенька? — Здоровы ль, сударь, вы?
______
— Смешно: ни надписи, ни подписи — кому же?
Вдове? не может быть! Ну, кто ж соперник мой?
А! верно Сонюшке! смиреннице такой.
______
— Ну, как живете
