башни без вассалов, которая бродит под сводами,
Произнося чье-то имя; спускается в рыцарские гробницы;
Склоняя колени, широко покрывает плиты бархатом платья
И, приникнув челом к мрамору, изливает со слезами,
В мелодичном гимне свои благородные несчастия,
Нет. — Но, когда ваша скорбь одиноко бредет по лесу,
Видали ли вы там, в глубине, хижину
Под высохшим деревом? Рядом с нею вырыта канава;
Девушка постоянно стирает там ветхое белье.
Может быть, при виде вас, она опустила голову,
Так как, при всей своей бедности, она из хорошей семьи;
Она могла бы, как и другая, в более счастливые дни
Блистать в свете и цвести для любви;
Мчаться в экипаже; бывать на балах, на гуляньях;
Вдыхать на балконе ароматы и серенады;
Или, своей золотой арфой возбуждая сотни соперников,
Видеть лишь одну улыбку среди бесчисленных рукоплесканий.
Но небо с самого начала потемнело над нею,
И деревцо, едва родившись, было побито градом:
Она прядет, шьет и ухаживает дома
За старым, слепым и безумным отцом.
Стр. 70 …………………….. раздирающий кашель
Прерывает ее песню, испускает крик со свистом
И извергает кровяные сгустки из ее больной груди.
Стр. 70-71 Я всегда знавал ее задумчивой и строгой;
Ребенком она редко принимала участие
В забавах веселого детства; она уже была рассудительна,
И когда ее маленькие сестры бегали по траве,
Она первая напоминала им о часе,
О том, что пора уже идти домой,
Что она услышала звон колокола,
Что запрещено подходить к каналу,
Играя, подбегать слишком близко к птичнику,
И сестры слушались ее. Скоро ей исполнилось пятнадцать лет.
И ее разум украсился очарованиями, более привлекательными:
Прикрытая грудь, ясное чело, на котором почиет спокойствие,
Розовое лицо под прекрасными темными волосами,
Скромные губы со сдержанной улыбкой.
Холодный и трезвый разговор, который, однако, нравится,
Нежный и твердый голос, никогда не дрожащий,
И черные, сходящиеся брови,
Чувство долга рождало в ней важное усердие,
Она держалась рассудительно, выдержанно, не рассеянно;
Она не мечтала, как молодая девушка,
Рассеянно роняющая из рук иглу
И думающая от вчерашнего до завтрашнего бала
О прекрасном незнакомце, пожавшем ей руку.
Никогда не видел никто, чтобы, облокотившись на окно
И позабыв работу, она следила сквозь ветви
Прерывный бег вечерних облаков,
А потом внезапно прятала бы лицо в платок,
Нет, она говорила себе, что счастливое будущее
Внезапно изменилось со смертью отца,
Что она — старшая дочь и потому должна
Принимать деятельное участие в домашних заботах.
Это юное и строгое сердце не знало власти
Тоски, от которой вздыхает и волнуется невинность.
Оно всегда подавляло разнеживающую грусть,
Возникающую бессознательно, очаровательные тревоги
И темные желания, все те смутные волнения,
Этих естественных пособников любви.
Владея вполне собой, она в самые нежные мгновения,
Обнимая свою мать, говорила ей вы.
Приторные комплименты и пылкие фразы
Праздных молодых людей для нее тратились попусту.
Но когда измученное сердце рассказывало ей свое горе,
Ее ясное чело тотчас омрачалось:
Она умела говорить о страданиях, о горькой жизни
И давала советы, как молодая мать.
Но это скорее по рассудку, чем по любви.
Ее мирное счастье умеряется уважением;
Ее муж, уже не молодой, мог бы быть для нее отцом;
Она не знала забвенья первого месяца,
Медового месяца, сияющего только однажды,
И чело ее, и глаза сохранили ото всех
Целомудренные тайны, о которых женщина должна молчать.
Счастливая по-прежнему, она сообразует свою жизнь
С новыми обязанностями… Отрадно видеть ее,
Когда, освободившись от хозяйства, вечером в будни,
Часов около шести, не наряжаясь, летом, она выходит погулять
И садится в тени от палящего солнца,
На траву, с своей прекрасной дочкой.
Так текут ее дни с ранних лет,
Как безыменные волны под безоблачным небом,
Медленным, однообразным, но торжественным потоком.
Ибо они знают, что стремятся к вечному берегу.
И при виде того, как тихо течет эта скромная доля,
Кротко уступая влечению долга,
Эти чистые, прозрачные, спокойные, молчаливые дни,
Которые успокаивают от шума и на которых отдыхают глаза.
Невольно, увы, я вновь впадаю в грусть;
Я думаю о моих быстро ушедших долгих днях,
Бурных, бессчастных, потерянных для долга,
И, о боже, я думаю о том, что скоро настанет вечер!
2 Остерегайтесь, как бы в слишком поспешном беге одна гласная не столкнулась на своем пути с другою (франц.)
3 будем религиозны, будем политиками… будем сумасбродами (франц.)
Торжество дружбы, или Оправданный А. А. Орлов (стр. 76). Опубликовано в журнале «Телескоп», 1831, .Э 13, с подписью: Феофилакт Косичкин. Этим же псевдонимом подписана статья «Несколько слов о мизинце г. Булгарина и о прочем» (см. стр. 492).
Орлов Александр Анфимович (1791-1840) — московский литератор, автор сатирических рассказов и повестей, издававшихся отдельными брошюрами, учебных компиляций и пр. Спекулируя на успехе «Ивана Выжигина» Булгарина, Орлов выпустил весною 1831 г. три брошюры: «Смерть Ивана Выжигина», «Хлыновские свадьбы Игната и Сидора, детей Ивана Выжигина» и «Хлыновские степняки, или Дети Ивана Выжигина». Эти публикации совпали с выходом в свет подлинного продолжения первого романа Булгарина — «Петр Иванович Выжигин». Н. И. Надеждин, литературный враг Булгарина, не упустил случая в своей рецензии («Телескоп», 1831, Э 9) связать в полемических целях произведения Булгарина и А. А. Орлова как явления якобы одинаковой общественно-литературной значимости. Это сопоставление было особенно оскорбительно потому, что в газете Булгарина «Северная пчела» А. А. Орлов неоднократно квалифицировался как ничтожный лубочный писака «на потребу толкучего рынка». В защиту Булгарина выступил Н. И. Греч, резко протестуя против практикуемых Надеждиным методов литературной борьбы. Ответом на выступление Греча и явился критический памфлет Пушкина на страницах «Телескопа». О начале борьбы Пушкина с Булгариным см. статью «О записках Видока», стр. 63-65.
…он живет в своей деревне, близ Сокольников… — Пушкин пародирует заключительные строки статьи Греча в «Сыне отечества»: «Булгарин живет в деревне своей подле Дерпта и не читает «Телескопа» (он просил меня не посылать к нему вздоров)».
…бегать ли им под орлом французским… — Булгарин во время Отечественной войны 1812 г. служил во французской армии.
…подражания «Совестдралу» и «Английскому милорду»… — Пушкин имеет в виду лубочные повести: «Похождение ожившего нового увеселительного шута и великого в делах любовных плута Совестдрала — Большого Носа» (1781) и «Повесть о приключении английского милорда Георга и бранденбургской маркграфини Фредерики Луизы» (1782).
Он не задавал обедов иностранным литераторам… — Намек на обед, устроенный Булгариным и Гречем в честь французского литератора Ансело, который затем расхвалил романы Булгарина и грамматику Греча в своей книге «Six mois en Russia» (1827) (см. об этом стр. 474).
Но разве А. С. Пушкин не дерзнул вывести в своем «Борисе Годунове» все лица романа г. Булгарина… — Пушкин иронизирует по поводу использования в романе Булгарина «Димитрий Самозванец» (1829) некоторых страниц рукописи «Бориса Годунова» (1825) (см. стр. 350 и 556).
1) На арену я вышел вместе с равными мне. Цицерон (лат.)
2) глас народа — глас божий (лат.)
3) где хорошо, там и родина (лат.)
Несколько слов о мизинце г. Булгарина и о прочем (стр. 84). Опубликовано в журнале «Телескоп», 1831, Э 15, с подписью: Ф. Косичкин.
Ведь, кажется, у нас по полной оплеухе. — Стих из комедии Княжнина «Чудаки» (реплика лакея Высоноса после его драки с Пролазом).
…у него в одном мизинце более ума и таланта, нежели во многих головах рецензентов. — На эти строки Н. И. Греча обратил внимание Пушкина кн. П. А. Вяземский в своем письме от 27 июля 1831 г. Отвечая Вяземскому, Пушкин 3 августа 1831 г. писал: «Твое замечание о мизинце Булгарина не пропадет; обещаюсь тебя насмешить».
Письма Бригадирши. — Пушкин имеет в виду сводку отрицательных отзывов о Н. А. Полевом, опубликованную А. Ф. Воейковым в «Славянине», 1829, под названием «Венок, сплетенный Бригадиршею из журнальных листов для Издателя «Московского телеграфа».
Славный Грипусье — прозвище Н. А. Полевого, в журнале которого напечатана была статья о модных платьях «цветов голубого, розового и грипусье» («Московский телеграф», 1825, прибавл. к Э 14, стр. 309). Этот ляпсус («gris-poussiere» следовало бы перевести пыльно-серый) использован был в «Северной пчеле» для вышучивания издателя нового журнала.
…я не похожу на того китайского журналиста… — Намек на Н. И. Греча, который в частных беседах всячески отмежевывался от Булгарина, подчеркивая вынужденный характер своих деловых отношений с последним.
Настоящий Выжигин. — В этом проспекте проектируемого якобы им романа Пушкин давал памфлетную общественно-политическую и литературную биографию Булгарина («Выжигина»), основанную на хорошем знакомстве с самыми темными сторонами его жизненного пути.
1) Где хорошо, там и родина (лат.)
Письмо к издателю «Литературных прибавлений к Русскому инвалиду» (стр. 88). Опубликовано в «Литературных прибавлениях к Русскому инвалиду», 1831, Э 79, как цитата в рецензии Л. А. Якубовича на первую книжку «Вечеров на хуторе близ Диканьки» Гоголя. Цитате предшествовали строки: «Вот что говорит А. С. Пушкин в письме своем к издателю «Литературных прибавлений» о сей книге». Письмо это не сохранилось. Об отклике Пушкина на второе издание «Вечеров» (1836) см. стр. 108.
«Les precieuses ridicules» — комедия Мольера. О «смешной стыдливости и жеманстве» некоторых русских критиков см. гневные замечания Пушкина в полемических набросках по поводу «Графа Нулина» (стр. 318-319 и 331-333).
1) смешных жеманниц (франц.).
Сочинения и переводы в стихах Павла Катенина (стр. 89). Опубликовано в «Литературных прибавлениях к Русскому инвалиду» от 1 апреля 1833 г., Э 26.
Катенин Павел Александрович (1792 — 1853) — поэт и критик, литературный единомышленник Грибоедова и Кюхельбекера, противник Карамзина и его школы, один из видных деятелей ранних декабристских организаций, высланный в 1822 г. из Петербурга. Откликом на эту высылку является дружеское упоминание о Катенине в первой главе «Евгения Онегина». В феврале 1826 г. Пушкин писал ему: «Голос истинной критики необходим у нас, кому же, как не тебе, забрать в руки общее мнение и дать нашей словесности новое, истинное направление… Многие (в том числе и я) много тебе обязаны; ты отучил меня от односторонности в литературных мнениях, а односторонность есть пагуба мысли» (см. т. 9). О столкновении Пушкина с Катениным в 1828 г. в связи с балладой «Старая быль» см. в исследовании Ю. Н. Тынянова «Архаисты и Пушкин» («Пушкин в мировой литературе», Л. 1926, стр. 260-265). Другие отзывы о нем см. выше, стр. 291-292.
Если публика может довольствоваться тем, что называют у нас критикою… мы еще не имеем нужды ни, в Шлегелях, ни даже в Лагарпах. — Это суждение впервые сформулировано было в 1830 г. в набросках «Опыта отражения некоторых нелитературных обвинений» (см. стр. 325). Шлегель Август-Вильгельм (1767 1845) — поэт и критик, автор работ по истории и теории драмы, один из основоположников немецкой романтической школы; Лагарп Франсуа (1739 — 1803) — французский историк и теоретик литературы, апологет классицизма, автор шестнадцатитомного труда «Лицей, или Курс древней и новой литературы».
…он написал «Ольгу». — Баллада «Ольга» опубликована была в 1816 г. В рецензии на нее Н. И. Гнедича отмечалось, что стихи Катенина «оскорбляют слух, вкус и рассудок» («Сын отечества», 1816, Э 27). В защиту Катенина выступил в том же журнале Грибоедов. К концу 1819 г. относится отзыв
