557-559).
О ничтожестве литературы русской (стр. 407). Статья, датируемая 1834 г., обрывается в самом начале, на переходе от общеисторического введения к первой ее главе. О масштабах задуманной Пушкиным работы можно судить по дошедшим до нас нескольким ее планам (см. стр. 435-437). Как в этих планах, так и в самом тексте статьи широко использованы были более ранние заметки Пушкина на эту же тему, начиная с наброска «О французской словесности» (1822) в «О поэзии классической и романтической» (1825) и кончая историко-литературными обобщениями в разборе книги Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву» (1833-1834). Некоторые из основных положений статьи определились еще в полемике Пушкина с Бестужевым по поводу его «Взгляда на русскую словесность в 1824 и в начале 1825 годов» (см. стр. 260), но о том, что даже предварительная работа над статьей «О ничтожестве литературы русской» была далеко не закончена и в 1834 г., свидетельствуют дополнительные замечания Пушкина о литературе Петровской поры и о специфике русской сатиры XVIII столетия «Отчего первые стихотворения были сатиры…», набросанные им на обороте разорванного письма от 23 мая 1835 г. (см. стр. 436).
Историко-литературная концепция, развиваемая в статье «О ничтожестве литературы русской», некоторыми своими положениями была близка известной статье И. В. Киреевского «Обозрение русской словесности 1829 года» в альманахе «Денница». Рецензируя эту статью в «Литературной газете», Пушкин особенно сочувственно отметил ее заключительные строки (см. стр. 52).
Мыслями о будущем русской национально-демократической культуры была бы закончена, вероятно, и эта статья, если бы Пушкин довел ее до конца.
Но внутренняя жизнь порабощенного народа не развивалась. — В черновой редакции этих строк далее следовало: «Едва Россия успела свергнуть с себя иго татар, и уже ей должно было бороться с Польшей. Между тем царская власть ополчилась на боярство, а боярство домогалось аристократии».
Наконец явился Петр. — Далее зачеркнуто: «Крутой переворот, произведенный мощным самодержавием Петра, ниспровергнул все старое, и европейское влияние разлилось по всей России. Голландия и Англия образовали наши флоты, Пруссия — наши войска, Лейбниц начертал план гражданских учреждений».
Петр не успел довершить многое, начатое им. — В черновой редакции далее следовало: «Он умер в полную пору мужества, во всей силе своей творческой деятельности, еще только в полножны вложив победительный свой меч. Он умер, но движение, преданное мощною его рукою, долго продолжалось в огромных составах государства. Даже меры революционные, предпринятые им по необходимости, в минуту преобразования, и которые не успел он отменить, надолго еще возымели силу закона. Доныне, например: дворянство, даруемое порядком службы, мимо верховной власти, преимущества, данные старшему (замечательный неуспех)». И далее: «Наследники Великого пошли суеверно по его следам. Но высокомерие Долгоруких, пронырство Меншикова, наконец последние заговоры старшего боярства, пресеченные мощною рукою Бирона, слишком занимали русское дворянство, единственный класс, на который просвещение успело излить свои лучи. Но словесность между тем родилась».
Во второй черновой редакции статьи строки о Петре имели продолжение: «Петр Первый был нетерпелив. Став главою новых идей, он, может быть, дал слишком крутой оборот огромным колесам государства. В общем презрении ко всему старому народному включена и народная поэзия, столь живо проявившаяся в грустных песнях, сказках (нелепых) и в летописях».
Сын молдавского господаря — А. Д. Кантемир.
…тройственную поэму. — «Божественная комедия» Данте, состоящая из трех частей: «Ад», «Чистилище», «Рай».
Rima des triolets, fit fleurir la ballade. — Стих из «Поэтического искусства» Буало.
…в книге, исполненной смелой философии… — «Приключения Телемака» (1699).
…один из новейших писателей… — Имя его не установлено.
Он написал эпопею… — поэма «Генриада» (1728).
…и он, однажды в своей жизни, становится поэтом… в цинической поэме… — Пушкин использует здесь отзыв Жан-Поля о Вольтере как авторе поэмы «Орлеанская девственница» (1755). См. об этом стр. 224 и 509.
…приветствуя Новый Свет словами, дотоле неслыханными!.. — Вольтер, благословляя в 1778 г. внука Франклина, выразил свое сочувствие восставшим североамериканским колониям провозглашением лозунга: «Бог и свобода!»
…голос молодого Мирабо… глухо гремит из глубины темниц… — Мирабо Оноре-Габриель, граф (1749-1791) — французский государственный деятель и публицист. Его первые политические трактаты и памфлеты, в том числе и «Essay sur le despotisme» (1775), написаны были им в тюрьме и ссылке.
1) Слагал триолеты, способствовал процветанию баллады (франц.)
2) Наконец пришел Малерб и первый во Франции
Дал почувствовать в стихах точную гармонию,
Показал силу слова, помещенного на должном месте,
И подчинил музу правилам долга.
Исправленный этим мудрым писателем, язык
Перестал являть разборчивому уху что-либо грубое,
Строфы научились литься с изяществом,
И один стих не дерзал более вторгаться в другой (франц.)
О Байроне и о предметах важных (стр. 414). На обложке рукописи сохранилось название статьи (представляющее собой перифразу стиха из «Горе от ума»), за которым следует дата: «1835. Черная Речка, дача Миллера, 25 июля».
В основу статьи положены материалы мемуаров Байрона, переведенных на французский язык в 1830 г. («Memoires de Lord Byron, publiйs par Thomas Moore», Paris, 1830). Трудно сказать, в каком направлении развивалась бы эта статья, если бы Пушкин ее продолжал, но самое название ее свидетельствовало о том, что Пушкин не ограничился бы простым пересказом записок Байрона и воспоминаний о нем Томаса Мура.
1) В последнее время я много думал о Мэри Дефф.Как это странно, что я был так безгранично предан и так глубоко привязан к этой девушке, в возрасте, когда я не мог не только испытывать страсть, но даже понять значение этого слова. И, однако же, это была страсть! Моя мать имела обыкновение смеяться над этой детской любовью; и много лет спустя, — когда мне было примерно лет шестнадцать, — она мне сказала однажды: «Ах, Байрон, я получила письмо из Эдинбурга, от мисс Аберкромби; ваша бывшая любовь, Мэри Дефф, вышла замуж за господина С.». И что же я ей ответил? Я не могу постичь и объяснить то чувство, которое мною овладело в это мгновение. Со мною почти сделались судороги; моя мать была так этим встревожена, что потом, когда я оправился, она упорно избегала заговаривать со мной на эту тему, довольствуясь беседой об этом со своими приятельницами. И сейчас спрашиваю себя, что бы это значило? Я не виделся с нею больше с тех пор, когда, вследствие проступка ее матери в Абердине, она поселилась у своей бабушки в Банфе; мы оба были тогда детьми. Я раз пятьдесят с тех пор влюблялся; и тем не менее я помню все то, о чем мы говорили, помню наши ласки, ее черты, мое волнение, бессонницы и то, как я мучил горничную моей матери, заставляя ее писать Мэри письма от моего имени; и она в конце концов уступала, чтобы меня успокоить. Бедняжка считала меня сумасшедшим, и так как я в ту пору еще не умел как следует писать, она была моим секретарем. Я припоминаю также наши прогулки и то блаженство, которое я испытывал, сидя около Мэри в ее детской, в доме, где она жила, около Плестоуна, в Абердине, в то время как ее маленькая сестра играла в куклы, а мы с серьезностью, на свой лад, ухаживали друг за другом.
Но как же это чувство могло пробудиться во мне так рано? Какова была причина и источник этого? И в ту пору, и несколько лет спустя, я не имел никакого понятия о различии полов. И тем не менее, мои страдания, моя любовь к этой маленькой девочке были так сильны, что на меня находит иногда сомнение: любил ли я по-настоящему когда-либо с тех пор? Как бы то ни было, известие о ее замужестве как громом меня поразило. Я чуть не задохнулся, к великому ужасу моей матери и к неверию почти всех остальных. Это необычайное явление в моей жизни (ведь мне еще не было тогда полных восьми лет) заставило меня задуматься, и разрешение его будет меня мучить до конца моих дней. С некоторого времени, — сам не знаю почему, — воспоминание о Мэри (не чувство к ней) вновь пробудилось во мне с большей силой, чем когда-либо. Я хотел бы знать, помнит ли она об всем этом, как и вообще обо мне? И вспоминает ли, как жалела когда-то свою сестренку Эллен за то, что у той не было тоже своего поклонника? Какой очаровательный образ ее сохранился в моей душе! Ее каштановые волосы, ласковые светло-карие глаза — все, вплоть до ее костюма! Я был бы поистине несчастен, если бы увидел ее теперь. Действительность, как бы ни была она прекрасна, разрушила бы или по меньшей мере замутила бы черты восхитительной Пери, которою она тогда являлась и которая продолжает еще жить во мне, хотя с тех пор прошло более шестнадцати лет: ибо мне сейчас двадцать пять лет и несколько месяцев (франц.)
Множество слов и выражений… (стр. 421). Дата условно определяется 1835-1836 гг.
…справедливое о том рассуждение г. Шишкова… — Об этом А. С. Шишков писал в «Рассуждении о старом и новом слоге Российского языка» (1803).
Заметка к «Слову о полку Игореве» в переложении А. Ф. Вельтмана (стр. 422). Предположительно датируется 1834-1836 гг.
Г-н Сенковский с удивлением видит тут выражение рыцарское. — На это выражение впервые обратил внимание Каченовский, судя по следующей цитате из его лекции: «Хощу копие преломати… с вами. Фраза рыцарская! Rompre une lance avec и так же quelq’un. Смотри словари. Странная встреча!» («Ученые записки Московского университета», 1834, ч. V, стр. 457). Пушкин или ошибся, приписав Сенковскому мнение Каченовского, или не знал, что Сенковский заимствовал свое замечание у Каченовского.
«Песнь о полку Игореве» (стр. 422). Статья датируется последними месяцами 1836 г. на основании письма А. И. Тургенева к брату Николаю от 3 декабря 1836 г., в котором он сообщал, что Пушкин «хочет сделать критическое издание вроде Шлецерова Нестора и показать ошибки в толках Шишкова и других переводчиков и толкователей: но для этого ему нужно дождаться смерти Шишкова, чтобы преждевременно не уморить его критикою, а других смехом. Три или четыре места в оригинале останутся неясными, но многое пояснится, особливо начало. Он прочел несколько замечаний своих, весьма основательных и остроумных, все основано на знании наречий славянских и языка русского» (П. Е. Щеголев, Дуэль и смерть Пушкина, изд. 3-е, 1928, стр. 278). Об усиленном интересе Пушкина к «Слову о полку Игореве» в период 1833-1837 гг. свидетельствует и переписка Пушкина и воспоминания о нем С. П. Шевырева, И. М. Снегирева и И. П. Сахарова. В бумагах Пушкина сохранился рукописный перевод «Слова» на современный русский язык, сделанный В. А. Жуковским и снабженный многочисленными замечаниями и поправками Пушкина (см.
