волной,

Так непрестанно

Непостоянный

Страстью играл,

Лилу, Темиру,

Всех обожал,

Сердце и лиру

Всем посвящал.

Что же? – напрасно

С груди прекрасной

Шаль я срывал

Тщетны измены!

Образ Елены

В сердце пылал!

Ах! возвратися,

Радость очей,

Хладна, тронися

Грустью моей.

Тщетно взывает

Бедный певец!

Нет! не встречает

Мукам конец…

Так! до могилы,

Грустен, унылый,

Крова ищи!

Всеми забытый,

Терном увиты

Цепи влачи…

1815

Рассудок и любовь

Младой Дафнис, гоняясь за Доридой,

«Постой, – кричал, – прелестная, постой!

Скажи: «Люблю» – и бегать за тобой

Не стану я – клянуся в том Кипридой!»

«Молчи, молчи!» – Рассудок говорил,

А плут Эрот: «Скажи: „Ты сердцу мил!”»

«Ты сердцу мил!» – пастушка повторила,

И их сердца огнем любви зажглись,

И пал к ногам красавицы Дафнис,

И страстный взор Дорида потупила.

«Беги, беги!» – Рассудок ей твердил,

А плут Эрот: «Останься!» – говорил.

Осталася – и трепетной рукою

Взял руку ей счастливый пастушок.

«Взгляни, – сказал, – с подругой голубок

Там обнялись под тенью лип густою».

«Беги! беги!» – Рассудок повторил,

«Учись от них!» – Эрот ей говорил.

И нежная улыбка пробежала

Красавицы на пламенных устах,

И вот она с томлением в глазах

К любезному в объятия упала…

«Будь счастлива!» – Эрот ей прошептал,

Рассудок что ж? Рассудок уж молчал.

1814

«Орлов с Истоминой в постеле…»

Орлов с Истоминой в постеле

В убогой наготе лежал:

Не отличился в жарком деле

Непостоянный генерал.

Не думав милого обидеть,

Взяла Лаиса микроскоп

И говорит: «Позволь увидеть,

Чем ты меня, мой милый, е…»

1817?

К ней

Эльвина, милый друг, приди, подай мне руку,

Я вяну, прекрати тяжелый жизни сон;

Скажи, увижу ли… на долгую ль разлуку

Любовник осужден?

Ужели никогда на друга друг не взглянет?

Иль вечной темнотой покрыты дни мои?

Ужели никогда нас утро не застанет

В объятиях любви?

Эльвина, почему в часы глубокой ночи

Я не могу тебя с восторгом обнимать,

На милую стремить томленья полны очи

И страстью трепетать?

И в радости немой, в блаженствах упоенья

Твой шепот сладостный и томный стон

внимать

И в неге в скромной тьме для неги

пробужденья

Близ милой засыпать?

1815

На Пучкову

Зачем кричишь ты, что ты дева,

На каждом девственном стихе?

О, вижу я, певица Эва,

Хлопочешь ты о женихе.

1816

Экспромт на Огареву

В молчаньи пред тобой сижу.

Напрасно чувствую мученье,

Напрасно на тебя гляжу:

Того уж верно не скажу,

Что говорит воображенье.

1816

Фавн и пастушка

Картины

I. Пастушка

С пятнадцатой весною,

Как лилия с зарею,

Красавица цветет;

Все в ней очарованье:

И томное дыханье,

И взоров томный свет,

И груди трепетанье,

И розы нежный цвет.

Все юность изменяет!

Уж Лилу не пленяет

Веселый хоровод;

Одна, у сонных вод,

В лесах она таится,

Вздыхает и томится,

И с нею там Эрот.

Когда же, ночью темной,

Ее в постеле скромной

Застанет тихий сон,

В полуночном молчаньи,

При месячном сияньи,

Слетает Купидон

С волшебною мечтою,

И тихою тоскою

Исполнит сердце он —

И Лила в сновиденьи

Вкушает наслажденье

И шепчет: «О Филон!»

II. Пещера

Кто там в пещере темной,

Вечернею порой,

Окован ленью томной,

Покоится с тобой?

Итак, уж ты вкусила

Все радости любви;

Ты чувствуешь, о Лила,

Волнение в крови,

И с трепетным смятеньем,

С пылающим лицом,

Ты дышишь упоеньем

Амура под крылом.

О жертва страсти нежной,

В безмолвии гори!

Покойтесь безмятежно

До пламенной зари!

Для вас поток игривый

Угрюмой тьмой одет

И месяц молчаливый

Туманный свет лиет;

Здесь розы наклонились

Над вами в темный кров,

И ветры притаились,

Где царствует любовь…

III. Фавн

Но кто там, близь пещеры,

В густой траве лежит?

На жертвенник Венеры

С досадой он глядит;

Нагнулась меж цветами

Косматая нога,

Над грустными очами

Нависли два рога.

То Фавн, угрюмый житель

Лесов и гор крутых,

Докучливый гонитель

Пастушек молодых.

Любимца Купидона —

Прекрасного Филона

Давно соперник он…

В приюте сладострастья

Он слышит вздохи счастья

И неги томный стон.

В безмолвии несчастный

Страданья чашу пьет

И в ревности напрасной

Горючи слезы льет.

Но вот ночей царица

Скатилась за леса,

И тихая денница

Румянит небеса;

Зефиры прошептали —

И Фавн в дремучий бор

Бежит сокрыть печали

В ущельях диких гор.

IV. Река

Одна поутру Лила

Нетвердою ногой

Средь рощицы густой

Задумчиво ходила.

«О, скоро ль, мрак ночной,

С прекрасною луной

Ты небом овладеешь?

О, скоро ль, темный лес,

В туманах засинеешь

На западе небес?»

Но шорох за кустами

Ей слышится глухой,

И вдруг – сверкнув очами,

Пред нею бог лесной!

Как вешний ветерочек,

Летит она в лесочек,

Он гонится за ней —

И трепетная Лила

Все тайны обнажила

Младой красы своей;

И нежна грудь открылась

Лобзаньям ветерка,

И стройная нога

Невольно обнажилась.

Порхая над травой,

Пастушка робко дышит,

К реке летя стрелой,

Бег Фавна за собой

Все ближе, ближе слышит.

Отчаянья полна,

Уж чувствует она

Огонь его дыханья…

Напрасны все старанья:

Ты Фавну суждена!

Но шумная волна

Красавицу сокрыла;

Река – ее могила…

Нет! – Лила спасена.

V. Чудо

Эроты златокрылы

И нежный Купидон

На помощь юной Лилы

Летят со всех сторон;

Все бросили Цитеру,

И мирных сел Венеру

По трепетным волнам

Несут они в пещеру —

Любви пустынный храм.

Счастливец был уж там…

И вот уже с Филоном

Веселье пьет она,

И страсти тихим стоном

Прервалась тишина.

Спокойно дремлет Лила

На розах нег и сна,

И луч свой угасила

За облаком луна.

VI. Фиал

Поникнув головою,

Несчастный бог лесов

Один с вечерней тьмою

Бродил у берегов:

«Прости, любовь и радость! —

Со вздохом молвил он, —

В печали тратить младость

Я роком осужден!»

Вдруг из лесу румяный,

Шатаясь, перед ним

Сатир явился пьяный

С кувшином круговым;

Он мутными глазами

Пути домой искал

И козьими ногами

Едва переступал;

Шел, шел и натолкнулся

На Фавна моего, —

Со смехом отшатнулся,

Склонился на него…

«Ты ль это, брат любезный? —

Вскричал Сатир седой, —

В какой стране безвестной

Я встретился с тобой?»

«Ах! – молвил Фавн уныло, —

Завяли дни мои!

Все, все мне изменило,

Несчастен я в любви».

«Что слышу? от Амура

Ты страждешь и грустишь,

Малютку-бедокура

И ты боготворишь?

Возможно ль? Так забвенье

В кувшине почерпай

И чашу в утешенье

Наполни через край!»

И пена засверкала

И на краях шипит,

И с первого фиала —

Амур уже забыт.

VII. Измена

Кто ж, дерзостный, владеет

Твоею красотой?

Неверная, кто смеет

Пылающей рукой

Бродить по груди страстной,

Томиться, воздыхать

И с Лилою прекрасной

В восторгах умирать?

Итак, ты изменила?

Красавица, пленяй,

Спеши любить, о Лила!

И снова изменяй.

VIII. Очередь

Что, Лила, что с тобою?

В пещерной глубине,

Сокрытая тоскою,

Ты плачешь в тишине;

Грустишь уединенно,

И свет тебе постыл.

Где ж сердца друг бесценный?

Увы, он изменил!

Прошли восторги, счастье,

Как с утром легкий сон;

Где тайны сладострастья?

Где нежный Палемон?

О Лила! вянут розы

Минутныя любви:

Познай же грусть и слезы —

И ныне терны рви!

IX. Философ

В губительном стремленьи

За годом год летит,

И старость в отдаленьи

Красавице грозит.

Амур уже с поклоном

Расстался с красотой,

И вслед за Купидоном

Веселья скрылся рой.

В лесу пастушка бродит

Печальна и одна.

Кого же там находит?

Вдруг Фавна зрит она.

Философ козлоногий

Под липою лежал

И пенистый фиал,

Венком украсив роги,

Лениво осушал.

Хоть Фавн и не находка

Для Лилы прежних лет,

Но вздумала красотка

Любви раскинуть сеть:

Подкралась, устремила

На Фавна томный взор

И, слышал я, клонила

К развязке разговор.

Но Фавн с улыбкой злою,

Напеня свой фиал,

Качая головою,

Красавице сказал:

«Нет, Лила! я в покое —

Других, мой друг, лови;

Есть время для любви,

Для мудрости другое.

Бывало, я тобой

В безумии пленялся;

Бывало, восхищался

Коварной красотой,

И сердце, тлея страстью,

К тебе меня влекло;

Бывало… но, по счастью —

Что было, то прошло».

1816

Ты и я

Ты богат, я очень беден;

Ты прозаик, я поэт;

Ты румян как маков цвет,

Я как смерть и тощ и бледен.

Не имея ввек забот,

Ты живешь в огромном доме;

Я ж средь горя и хлопот

Провожу дни на соломе.

Ешь ты сладко всякий день,

Тянешь вина на свободе,

И тебе нередко лень

Нужный долг отдать природе;

Я же с черствого куска,

От воды сырой и пресной,

Сажен за сто с чердака

За нуждой бегу известной.

Окружен рабов толпой,

С грозным деспотизма взором,

Афедрон ты жирный свой

Подтираешь коленкором;

Я же грешную дыру

Не балую детской модой

И Хвостова жесткой одой,

Хоть и морщуся, да тру.

1817–1820

К портрету Каверина

В нем пунша и войны кипит всегдашний жар,

На Марсовых полях он грозный был воитель,

Друзьям он верный друг, в бордели он е…ака,

И всюду он гусар.

1817

На Аракчеева

Всей России притеснитель,

Губернаторов мучитель

И Совета он учитель,

И царю он – друг и брат.

Полон злобы, полон мести,

Без ума, без чувств, без чести,

Кто ж он? Преданный без лести,

Б..яди грошевой солдат.

1817–1820

На кн. А. Н. Голицына

Вот Хвостовой покровитель,

Вот холопская душа,

Просвещения губитель,

Покровитель Бантыша!

Напирайте, бога ради,

На него со всех сторон!

Не попробовать ли сзади?

Там всего слабее он.

1824

Письмо к Лиде

Лишь благосклонный мрак раскинет

Над нами тихий свой покров,

Лишь только время передвинет

Стрелу медлительных часов,

В счастливой тишине природы

Когда не спит одна любовь, —

Тогда моей темницы вновь

Покину я глухие своды,

И я в обители твоей…

По скорой поступи моей,

По сладострастному молчанью,

По смелым, трепетным рукам,

По воспаленному дыханью

И жарким, ласковым устам

Узнай любовника – настали

Восторги, радости мои!

О Лида, если б умирали

С восторгов пламенной любви!

1817

Прелестнице

К чему нескромным сим убором,

Умильным голосом и взором

Младое сердце распалять

И тихим, сладостным укором

К победе легкой вызывать?

К чему обманчивая нежность,

Стыдливости притворный вид,

Движений томная небрежность

И трепет уст и жар ланит?

Напрасны хитрые старанья:

В порочном сердце жизни нет…

Невольный хлад негодованья

Тебе мой роковой ответ.

Твоею прелестью надменной

Кто не владел во тьме ночной?

Скажи: у двери оцененной

Твоей обители презренной

Кто смелой не стучал рукой?

Нет, нет, другому свой завялый

Неси, прелестница, венок;

Ласкай неопытный порок,

В твоих объятиях усталый;

Но гордый замысел забудь:

Не привлечешь питомца музы

Ты на предательскую грудь.

Неси другим наемны узы,

Своей любви постыдный торг,

Корысти хладные лобзанья,

И принужденные желанья,

И златом купленный восторг!

1818

N. N

(В. В. Энгельгардту)

Я ускользнул от Эскулапа

Худой, обритый – но живой;

Его мучительная лапа

Не тяготеет надо мной.

Здоровье, легкий друг Приапа,

И сон, и сладостный покой,

Как прежде, посетили снова

Мой угол тесный и простой.

Утешь и ты полубольного!

Он жаждет видеться с тобой,

С тобой, счастливый беззаконник,

Ленивый Пинда гражданин,

Свободы, Вакха верный сын,

Венеры набожный поклонник

И наслаждений властелин!

От суеты столицы праздной,

От хладных прелестей Невы,

От вредной сплетницы молвы,

От скуки, столь разнообразной,

Меня зовут холмы, луга,

Тенисты клены огорода,

Пустынной речки берега

И деревенская свобода.

Дай руку мне. Приеду я

В начале мрачном сентября:

С тобою пить мы будем снова,

Открытым сердцем говоря

Насчет глупца, вельможи злого,

Насчет холопа записного,

Насчет небесного царя,

А иногда насчет земного.

1819

Дорида

В Дориде нравятся и локоны златые,

И бледное лицо, и очи голубые.

Вчера, друзей моих оставя пир ночной,

В ее объятиях я негу пил душой;

Восторги быстрые восторгами сменялись,

Желанья гасли вдруг и снова разгорались;

Я таял; но среди неверной темноты

Другие милые мне виделись черты,

И весь я полон был таинственной печали,

И имя чуждое уста мои шептали.

1819

Мансурову

Мансуров, закадычный друг,

Надень венок терновый,

Вздохни – и рюмку выпей вдруг

За здравие Крыловой.

Поверь, она верна тебе,

Как девственница Ласси,

Она покорствует судьбе

И госпоже Казасси.

Но скоро счастливой рукой

Набойку школы скинет,

На бархат ляжет пред тобой

И ноженьки раздвинет.

1819

«Недавно тихим вечерком…»

Недавно тихим вечерком

Пришел гулять я в рощу нашу

И там у речки под дубком

Увидел спящую Наташу.

Вы знаете, мои друзья,

К Наташе… подкравшись, я

Поцеловал два раза смело,

Спокойно девица моя

Во сне вздохнула, покраснела;

Я дал и третий поцелуй —

Она проснуться не желала,

Тогда я. . . . . .

И тут уже затрепетала.

1819

На Стурдзу

Холоп венчанного солдата,

Ты стоишь лавров Герострата

Иль смерти немца Коцебу.

А впрочем – мать твою е…у!

1819

Юрьеву

Здорово, Юрьев именинник!

Здорово, Юрьев лейб-улан!

Сегодня для тебя пустынник

Осушит пенистый стакан.

Здорово, Юрьев именинник!

Здорово, Юрьев лейб-улан!

Здорово, рыцари лихие

Любви, свободы и вина!

Для нас, союзники младые,

Надежды лампа зажжена.

Здорово, рыцари лихие

Любви, свободы и вина!

Здорово, молодость и счастье,

Застольный кубок и бордель,

Где с громким смехом сладострастье

Ведет нас пьяных на постель.

Здорово, молодость и счастье,

Застольный кубок и бордель!

1819

Христос воскрес

Христос воскрес, моя Ревекка!

Сегодня, следуя душой

Закону Бога-человека,

С тобой целуюсь, ангел мой.

А завтра к вере Моисея

За поцелуй я не робея

Готов, еврейка, приступить —

И даже то тебе вручить,

Чем можно верного еврея

От православных отличить.

1821

Десятая заповедь

Добра чужого не желать

Ты, Боже, мне повелеваешь;

Но меру сил моих ты знаешь —

Мне ль нежным чувством управлять?

Обидеть друга не желаю

И не хочу его села,

Не нужно мне его вола,

На все спокойно я взираю:

Ни дом его, ни скот, ни раб,

Не лестна мне вся благостыня.

Но ежели его рабыня

Прелестна… Господи! я слаб!

И ежели его подруга

Мила, как ангел во плоти, —

О Боже праведный! прости

Мне зависть ко блаженству друга.

Кто сердцем мог повелевать?

Кто раб усилий бесполезных?

Как можно не любить любезных?

Как райских благ не пожелать?

Смотрю, томлюся и вздыхаю,

Но строгий долг умею чтить,

Страшусь желаньям сердца льстить,

Молчу… и втайне я страдаю.

1821

27 мая 1819 года

Веселый вечер в