И отужинал со своей семьею, Потом лег и жене своей молвил; «Посмотри, жена, ты в окошко. Видишь ли церковь Спаса отселе?» Жена встала, в окошко поглядела И сказала: «На дворе полночь, За рекою густые туманы, За туманом ничего не видно». Повернулся Янко Марнавич И тихонько стал читать молитву.
Помолившись, он опять ей молвил: «Посмотри, что ты видишь в окошко?» И жена, поглядев, отвечала: «Вижу, вон, малый огонечек Чуть-чуть брезжит в темноте за рекою». Улыбнулся Янко Марнавич И опять стал тихонько молиться.
Помолясь, он опять жене молвил: «Отвори-ка, женка, ты окошко: Посмотри, что там еще видно?» И жена, поглядев, отвечала: «Вижу я на реке сиянье, Близится оно к нашему дому». Бей вздохнул и с постели свалился. Тут и смерть ему приключилась.
3.
БИТВА У ЗЕНИЦЫ-ВЕЛИКОЙ. (9)
Радивой поднял желтое знамя: Он идет войной на бусурмана. А далматы, завидя наше войско, Свои длинные усы закрутили, На бекрень надели свои шапки И сказали: «Возьмите нас с собою: (10) Мы хотим воевать бусурманов». Радивой дружелюбно их принял И сказал им: «Милости просим!» Перешли мы заповедную речку, Стали жечь турецкие деревни, А жидов на деревьях вешать. (11) Беглербей со своими бошняками Против нас пришел из Банялуки; (12) Но лишь только заржали их кони, И на солнце их кривые сабли Засверкали у Зеницы-Великой, Разбежались изменники далматы; Окружили мы тогда Радивоя И сказали: «Господь бог поможет, Мы домой воротимся с тобою И расскажем эту битву нашим детям». Стали биться мы тогда жестоко, Всяк из нас троих воинов стоил; Кровью были покрыты наши сабли С острия по самой рукояти. Но когда через речку стали Тесной кучкою мы переправляться, Селихтар (13) с крыла на нас ударил С новым войском, с конницею свежей. Радивой сказал тогда нам: «Дети, Слишком много собак-бусурманов, Нам управиться с ними невозможно. Кто не ранен, в лес беги скорее И спасайся там от Селихтара». Всех-то нас оставалось двадцать, Все друзья, родные Радивою, Но и тут нас пало девятнадцать; Закричал Георгий Радивою: «Ты садись, Радивой, поскорее На коня моего вороного; Через речку вплавь переправляйся, Конь тебя из погибели вымчит». Радивой Георгия не послушал, Наземь сел, поджав под себя ноги. Тут враги на него наскочили, Отрубили голову Радивою.
4.
ФЕОДОР И ЕЛЕНА.
………………………. ………………………. Стамати был стар и бессилен, А Елена молода и проворна; Она так-то его оттолкнула, Что ушел он охая да хромая. По делом тебе, старый бесстыдник! Ай да баба! отделалась славно!
Вот Стамати стал думать думу: Как ему погубить бы Елену? Он к жиду лиходею приходит, От него он требует совета. Жид сказал: «Ступай на кладбище, Отыщи под каменьями жабу И в горшке сюда принеси мне».
На кладбище приходит Стамати, Отыскал под каменьями жабу (14) И в горшке жиду ее приносит. Жид на жабу проливает воду, Нарекает жабу Иваном (Грех велик христианское имя Нарещи такой поганой твари!). Они жабу всю потом искололи, И ее — ее ж кровью напоили; Напоивши, заставили жабу Облизать поспелую сливу.
И Стамати мальчику молвил: «Отнеси ты Елене эту сливу От моей племянницы в подарок». Принес мальчик Елене сливу, А Елена тотчас ее съела.
Только съела поганую сливу, Показалось бедной молодице, Что змия у ней в животе шевелится. Испугалась молодая Елена; Она кликнула сестру свою меньшую. Та ее молоком напоила, Но змия в животе вс° шевелилась.
Стала пухнуть прекрасная Елена, Стали баить: Елена брюхата. Каково-то будет ей от мужа, Как воротится он из-за моря! И Елена стыдится и плачет, И на улицу выдти не смеет, День сидит, ночью ей не спится, Поминутно сестрице повторяет: «Что скажу я милому мужу?»
Круглый год проходит, и — Феодор Воротился на свою сторонку. Вся деревня бежит к нему на встречу, Все его приветно поздравляют; Но в толпе не видит он Елены, Как ни ищет он ее глазами. «Где ж Елена?» наконец он молвил; Кто смутился, а кто усмехнулся, Но никто не отвечал ни слова.
Пришел он в дом свой — и видит, На постеле сидит его Елена. «Встань, Елена», говорит Феодор. Она встала, — он взглянул сурово. «Господин ты мой, клянусь богом И пречистым именем Марии, Пред тобою я не виновата, Испортили меня злые люди».
Но Феодор жене не поверил: Он отсек ей голову по плечи. Отсекши, он сам себе молвил: «Не сгублю я невинного младенца, Из нее выну его живого, При себе воспитывать буду. Я увижу, на кого он походит, Так наверно отца его узнаю И убью своего злодея».
Распорол он мертвое тело. Что ж! — на место милого дитяти, Он черную жабу находит. Взвыл Феодор: «Горе мне, убийце! Я сгубил Елену понапрасну: Предо мной она была невинна, А испортили ее злые люди».
Поднял он голову Елены, Стал ее целовать умиленно, И мертвые уста отворились, Голова Елены провещала:
«Я невинна. Жид и старый Стамати Черной жабой меня окормили». Тут опять уста ее сомкнулись, И язык перестал шевелиться.
И Феодор Стамати зарезал, А жида убил, как собаку, И отпел по жене панихиду.
5.
ВЛАХ В ВЕНЕЦИИ.
Как покинула меня Парасковья, И как я с печали промотался, Вот далмат пришел ко мне лукавый: «Ступай, Дмитрий, в морской ты город, Там цехины, что у нас каменья.
Там солдаты в шелковых кафтанах, И только что пьют да гуляют; Скоро там ты разбогатеешь И воротишься в шитом долимане С кинжалом на серебряной цепочке.
И тогда-то играй себе на гуслях; Красавицы побегут к окошкам И подарками тебя закидают. Эй, послушайся! отправляйся морем; Воротись, когда разбогатеешь».
Я послушался лукавого далмата. Вот живу в этой мраморной лодке. Но мне скучно, хлеб их мне, как камень, Я неволен, как на привязи собака.
Надо мною женщины смеются, Когда слово я по-нашему молвлю; Наши здесь язык свой позабыли, Позабыли и наш родной обычай; Я завял, как пересаженный кустик.
Как у нас бывало кого встречу, Слышу: «Здравствуй, Дмитрий Алексеич!» Здесь не слышу доброго привета, Не дождуся ласкового слова; Здесь я точно бедная мурашка, Занесенная в озеро бурей.
6.
ГАЙДУК ХРИЗИЧ.
В пещере, на острых каменьях Притаился храбрый гайдук Хризич. (16) С ним жена его Катерина, С ним его два милые сына, Им нельзя из пещеры выдти. Стерегут их недруги злые. Коли чуть они голову подымут, В них прицелятся тотчас сорок ружей. Они три дня, три ночи не ели, Пили только воду дождевую, Накопленную во впадине камня. На четвертый взошло красно-солнце, И вода во впадине иссякла. Тогда молвила, вздохнувши, Катерина: «Господь бог! помилуй наши души!» И упала мертвая на землю. Хризич, глядя на нее, не заплакал, Сыновья плакать при нем не смели; Они только очи отирали, Как от них отворачивался Хризич. В пятый день старший сын обезумел, Стал глядеть он на мертвую матерь, Будто волк на спящую козу. Его брат, видя то, испугался. Закричал он старшему брату: «Милый брат! не губи свою душу; Ты напейся горячей моей крови, А умрем мы голодною смертью, Станем мы выходить из могилы Кровь сосать наших недругов спящих». (17) Хризич встал и промолвил: «Полно! Лучше пуля, чем голод и жажда». И все трое со скалы в долину Сбежали, как бешеные волки. Семерых убил из них каждый, Семью пулями каждый из них прострелен; Головы враги у них отсекли И на копья свои насадили, А и тут глядеть на них не смели. Так им страшен был Хризич с сыновьями.
7.
ПОХОРОННАЯ ПЕСНЯ ИАКИНФА МАГЛАНОВИЧА.
С богом, в дальнюю дорогу! Путь найдешь ты, слава богу. Светит месяц; ночь ясна; Чарка выпита до дна.
Пуля легче лихорадки; Волен умер ты, как жил. Враг твой мчался без оглядки; Но твой сын его убил.
Вспоминай нас за могилой, Коль сойдетесь как-нибудь; От меня отцу, брат милый, Поклониться не забудь!
Ты скажи ему, что рана У меня уж зажила; Я здоров, — и сына Яна Мне хозяйка родила.
Деду в честь он назван Яном; Умный мальчик у меня; Уж владеет атаганом И стреляет из ружья.
Дочь моя живет в Лизгоре; С мужем ей не скучно там. Тварк ушел давно уж в море; Жив иль нет, — узнаешь сам.
С богом, в дальнюю дорогу! Путь найдешь ты, слава богу. Светит месяц; ночь ясна; Чарка выпита до дна.
8.
МАРКО ЯКУБОВИЧ.
У ворот сидел Марко Якубович; Перед ним сидела его Зоя, А мальчишка их играл у порогу. По дороге к ним идет незнакомец, Бледен он и чуть ноги волочит, Просит он напиться, ради бога. Зоя встала и пошла за водою, И прохожему вынесла ковшик, И прохожий до дна его выпил, Вот, напившись, говорит он Марке: «Это что под горою там видно?» Отвечает Марко Якубович: «То кладбище наше родовое». Говорит незнакомый прохожий: «Отдыхать мне на вашем кладбище, Потому что мне жить уж не долго». Тут широкий розвил он пояс, Кажет Марке кровавую рану. «Три дня, — молвил, — ношу я под сердцем Бусурмана свинцовую пулю. Как умру, ты зарой мое тело За горой, под зеленою ивой. И со мной положи мою саблю, Потому что я славный был воин».
Поддержала Зоя незнакомца, А Марко стал осматривать рану. Вдруг сказала молодая Зоя: «Помоги мне, Марко, я не в силах Поддержать гостя нашего доле». Тут увидел Марко Якубович, Что прохожий на руках ее умер.
Марко сел на коня вороного, Взял с собою мертвое тело И поехал с ним на кладбище. Там глубокую вырыли могилу И с молитвой мертвеца схоронили. Вот проходит неделя, другая, Стал худеть сыночек у Марка; Перестал он бегать и резвиться, Вс° лежал на рогоже да охал. К Якубовичу калуер приходит, Посмотрел на ребенка и молвил: «Сын твой болен опасною болезнью; Посмотри на белую его шею: Видишь ты кровавую ранку? Это зуб вурдалака (19) , поверь мне».
Вся деревня за старцем калуером Отправилась тотчас на кладбище; Там могилу прохожего разрыли, Видят, — труп румяный и свежий, Ногти выросли, как вороньи когти, А лицо обросло бородою, Алой кровью вымазаны губы, Полна крови глубокая могила. Бедный Марко колом замахнулся, Но мертвец завизжал и проворно Из могилы в лес бегом пустился. Он бежал быстрее, чем лошадь, Стременами острыми язвима; И кусточки под ним так и гнулись, А суки дерев так и трещали, Ломаясь, как замерзлые прутья.
Калуер могильною землею (20) Ребенка больного всего вытер, И весь день творил над ним молитвы. На закате красного солнца Зоя мужу своему сказала: «Помнишь? ровно тому две недели, В эту пору умер злой прохожий».
Вдруг собака громко завыла, Отворилась дверь сама собою, И вошел великан, наклонившись, Сел он,
