не забывали сокровенные тайны и попадали на Елисейские поля. А воды Леты, воды забвения, окружали кипарисы. Отсюда пили по незнанию обычные души и сразу же забывали прошлое.
Печалью и покоем веет от этого гомеровского царства теней, Гадеса. Необычная, кратковременная встреча с живым человеком вызывает у большинства умерших, в основном смирившихся со своей судьбой, бурное волнение. Каждый из них стремится рассказать Одиссею о последних минутах своей земной жизни, у многих даже есть личные просьбы. Но дольше всего Одиссей разговаривает с тенью Агамемнона, коварно убитого собственной женой Клитемнестрой и ее любовником Эгистом. Агамемнону ведомы будущность и решения богов, поэтому он делает Одиссею соответствующие предостережения. Он же предсказывает ему легкую смерть в преклонном возрасте в родимой стороне. Одиссей беседует также с величайшим героем троянской войны — Ахиллесом. Однако Одиссею недостаточно этих бесед. Его обуревает любопытство, он хочет хотя бы раз заглянуть в глубь пропасти, ведущей к Тартару.
Однако со временем Одиссея начинает охватывать неведомый страх, опасение, что ему никогда не выбраться из подземелья. Он поспешно возвращается на палубу своего корабля и велит своим спутникам немедленно браться за весла. Корабль быстро увозит его к острову Эя, посвященному богу солнца Гелиосу.
Владыка подземного царства Гадес редко появляется на земле, одевая в этих случаях волшебную шапку-невидимку из собачьей кожи, ибо не желает, чтобы его увидели и узнали люди. Обычно он величаво восседает на своем троне, держа в руке жезл или двузубец. Этому владыке подземного мира, брату Зевса и Посейдона, при разделе досталась наихудшая часть мира. Этот Кронид, сын всесильного Кроноса и внук богини Геи, был вместе с братьями и сестрами проглочен родителем. Ибо Кронос, помня проклятие своего отца Урана, некогда чудовищно искалеченного сыном, проглатывал всех своих новорожденных детей, опасаясь, что один из его потомков низвергнет его в Тартар. Мать Гадеса, богиня Гея спасла своего младшего сына Зевса, укрыв его на Крите, возле горы Дикте под опекой верной козы Амальтеи. Достигнув совершеннолетия и готовясь к борьбе с отцом, Зевс начал искать союзников. Он уговорил Гею дать Кроносу рвотное средство. Приняв его, Кронос изрыгнул Гадеса и Посейдона. Совместными усилиями сыновья одержали победу над отцом. Зевс стал владыкой Олимпа, отцом богов и людей. Посейдону досталось в удел владычество над морями и океанами. А Гадес получил подземный мир, царство теней. Он владеет миром грозным и мрачным, в то время как его братья обладают мирами, несравненно более прекрасными.
Это пенье растопило льдины,
И покуда не смолкал Орфей —
Превращались в рыцарей пингвины,
А листва и рыбы — в добрых фей…
Никому из умерших никогда не удавалось выбраться из Гадеса и вернуться в мир живых. Никому, кроме Эвридики, жены фракийского певца Орфея. Об этом рассказывает миф об Орфее и Эвридике.
Своим пением и игрой на лире Орфей очаровывал все живое. Неудивительно, что после потери Эвридики он сумел своей музыкой покорить даже богов. Миф об Орфее, стремившемся унести из подземного царства любимую жену, блистательно демонстрирует такие ценности культуры, как отвага, самоотверженность, решительность, мужество фракийского певца, который без колебаний бросил вызов неумолимым законам природы и богам и верил, что любовь способна победить смерть. А путь к этой победе ведет через дар богов — музыку.
Эвридика была дриадой — прекрасной нимфой, живущей среди деревьев. Согласно греческим верованиям, нимфы были существами, промежуточными между богами и людьми. Несчастью было угодно, чтобы любви Орфея к Эвридике позавидовал Аристей — сын Аполлона и нимфы Кирены, покровитель врачебного искусства.
Произошло это в долине Темпе, прекраснейшей долине мира, полной цветов и буйных трав. Увидев прелестную девушку, Аристей стал гоняться за ней по лугам. Она же, верная Орфею, пыталась убежать, но наступила на ядовитую змею и, укушенная ею, попала в страну умерших. Едва не обезумевший от отчаяния, Орфей перестал петь и играть на лире. Это ощутила вся природа. Людей и богов охватила грусть. Отчаявшийся Орфей решился на поступок, о котором до него никто не мог и помыслить. Он взял с собой лиру и отправился на поиски своей жены в Гадес. Единственными его козырями были голос и чарующие звуки лиры. Но этого оказалось достаточно, чтобы подземный мир был очарован и восхищен им. Грубоватый перевозчик Харон не взял у него денег и с необычной любезностью перевез фракийского певца на другой берег Стикса. Завороженный музыкой Орфея, страшный пес Цербер ни разу на него не залаял. Орфея окружили призрачные тени умерших. Но при звуках музыки из их рук выпали кубки, которыми черпали воду из Леты, реки забвения, и они начали вспоминать давно минувшие события. Наконец певец добрался до трона владыки подземного мира Гадеса. Он рассказал ему о своем горе и умолял вернуть любимую. Тронутая до глубины души Персефона присоединилась к мольбам Орфея. И невероятное свершилось — в знак согласия Гадес кивнул головой, но поставил условие: уходя, Орфей должен идти впереди Эвридики, и, пока они не минуют врат подземелья, Орфей ни в коем случае не должен оглянуться или заговорить с женой.
Счастливый фракийский певец вместе с Эвридикой, которую привел к нему посланник богов Гермес, немедленно начал взбираться по крутой тропинке вверх, к солнцу. Длилось это долго. Но вот через расщелины гор, окружавших Гадесову пропасть, к супругам стали проникать лучи солнечного бога Гелиоса. От спасения Эвридику отделяло всего несколько шагов. Однако непреодолимое желание хотя бы раз взглянуть на любимую жену, убедиться, действительно ли она следует за ним, вынудило Орфея оглянуться. И тут же фигура Эвридики начала таять. Ее образ с выражением печали, скорби и неземной любви на бледном лице навсегда исчез во мраке Гадеса. Ворота подземелья захлопнулись с таким страшным грохотом, что задрожали горы, и это услышали даже боги на Олимпе.
После этого прошло немного времени и Орфея, как и каждого умирающего грека, подхватил в свои объятия Танатос, бог смерти.
Танатос — сын Гекаты, брат-близнец бога сна Гипноса. В момент смерти он прилетает на черных крыльях и золотым ножом отрезает с головы умирающего прядь волос. В Гадес без этой повинности никто войти не может. Иногда Танатос принимает образ черного нетопыря, а иногда приходит в виде красивого юноши. Когда он с факелом в руке склоняется над умирающим, то становится даже похожим на божка любви — Эроса. Потому что сходство между любовью и смертью бывает очень велико…
Лишь однажды Танатос опоздал к умирающему, а точнее — к умирающей. Умирал Адмет, фессалийский герой, муж молоденькой Алкестиды. Правда, Аполлон дал ему шанс спасения жизни и принудил Гадеса дать обещание, что Адмет не умрет, если вместо него умрет кто-либо другой. Но никто на такую замену не соглашался. Не согласились таким образом спасти сына ни мать, ни отец. Зато на это без колебаний согласилась Алкестида. Она умерла, и Адмет выздоровел. Но когда чернокрылый Танатос приблизился к ее телу, чтобы отрезать с головы златокудрый локон и забрать душу умершей, кто-то невероятно сильный остановил его. Это был случайно проходивший мимо полубог-получеловек Геракл. Геракл потребовал, чтобы Танатос не лишал Алкестиду пряди волос и вернул жену Адмету. Они долго боролись, но Танатос никак не мог вырваться из железных объятий Геракла. Ему пришлось согласиться, и Алкестида возвратилась домой, к мужу.
Мы — греки, что прописаны в Тартаре,
Нас ждет Танатос с мойрами во мгле.
Но мы еще успеем, мы затарим
Грехами наши души на земле…
Но Танатос — не единственный спутник человека в последние минуты жизни. За умирающим присматривают также три дочери Ночи — мойры Клото, Лахесис и Атропос. Это они вершат волю той силы, которая управляет миром и именуется Судьбой. Мойры прядут нить каждой человеческой жизни, а в момент смерти неумолимая Атропос перерезает эту нить. Суровая и справедливая Немезида — богиня судьбы, человеческой доли и недоли, карающая за всяческие нарушения установленного порядка вещей, — следит за тем, чтобы никто не избежал правосудия.
Наиболее страшная часть Гадеса — Тартар, место изощренных пыток и чудовищных казней. Туда попадают лица, приговоренные судьями за самые тяжкие преступления. В Тартар попал Тантал, царь Сипила во Фригии, осмелившийся пригласить на пир богов и накормить их мясом убитого специально для этого собственного сына — Пелопа; таким чудовищным образом Тантал хотел выяснить, действительно ли олимпийские боги всезнающи и всеведущи. Оскорбленные боги низвергли Тантала в Тартар, где он пребывает и по сей день. Стоя по горло в водном потоке, он испытывает невыносимую жажду, но, как только наклоняется, чтобы напиться, вода утекает от его уст. Не может Тантал утолить и терзающего его голода. Висящие над ним ветви с плодами отодвигаются, как только он протягивает к ним руку. Над ним нависает, готовая вот-вот рухнуть и размозжить его, черная скала смерти. И он непрестанно, веками, бессильно мечется, дергаясь то вниз, то вверх, то в бок, и терпит жестокие муки. По-иному мучается в Тартаре царь Коринфа Сизиф, наказанный за то, что держал в заключении Танатоса. Однажды он связал бога смерти и укрыл в подземелье своего дворца, дабы обеспечить себе вечную жизнь. На земле долгое время никто не умирал, и находившиеся в Элизиуме души начали скучать и удивляться, почему к ним не пребывают новенькие. В конце концов, обеспокоенный Гадес послал Гермеса на поиски Танатоса. Вскоре бог смерти был освобожден Гермесом. Освобожденный сын Ночи сразу собрал богатый урожай и наверстал проведенное в длительном бездействии время! Однако в наказание за содеянное, Сизиф должен был вечно вкатывать на гору тяжелый камень. Камень, едва достигнув вершины, скатывался вниз, и всю работу Сизифу приходилось начинать сначала…»
Ферекид закончил играть на лире и, указав рукою на окно, учтиво молвил: «Уж полночь близится, а ты, я вижу, не думаешь ложиться спать…» Пифагор слушал учителя с открытым ртом, затаив дыхание, боясь пропустить хотя бы одно слово мимо ушей. После первых звуков напевной речи Ферекида сон как рукой сняло с блестящих глаз отрока. «Ну, еще, расскажите еще, миленький Ферекид, ну еще одну малюсенькую историю — и я пойду спать» — упрашивал старика любознательный мальчик. И добрый мудрый Ферекид, не выдержав взора огромных умоляющих глаз отрока, опять брал
