которого отверг Пифагор и который, оскорбленный отказом, стал инициатором заговора против пифагорейцев (XXXV.248-249).
128. Об общем имуществе у пифагорейцев ср. V.30, где рассказывается об учреждении общины.
129. Об экономах ср. XVII,72 и №123.
130. Кроме них, пифагорейцы, согласно Ямвлиху, насыпали надгробный холм и стали считать мертвым того, кто разгласил тайну соизмеримости и несоизмеримости (XXXIV,246). См. также XXXV,252, где сообщается, что организаторами заговора против пифагорейцев были именно те, кого они некогда изгнали и кому поставили, словно мертвым, обелиск.
131. Лисид — пифагореец, обучался, будучи совсем молодым, у Пифагора, когда тот был уже стар (XXIII, 104), один из немногих спасшихся после разгрома пифагорейского союза и переехавших в Элладу, где он в самом конце жизни стал учителем будущего фиванского полководца и политического деятеля Эпаминонда (XXXV, 250) — факт, почему-то оспариваемый современными учеными, но, если принять хронологию Ямвлиха, считающего годом рождения Пифагора 556 г. до н. э., вполне объяснимый: Пифагор, которого слушал юный Лисид, умер, согласно Ямвлиху, после 460 г. до н. э., Эпаминонд же родился в 410 г. до н. э., следовательно, Лисид в старости вполне мог быть учителем Эпаминонда, тем более что об этом есть сообщения и у Непота («Эпаминонд» 2), и у Диодора Сицилийского (Х,11,2). О Лисиде см. также XXX, 185, о таинственных обстоятельствах, имевших место после его кончины, говорится у Плутарха («О демоне Сократа» 13-14 и 16).
132. Речь идет о Деметре и Персефоне и Эле воинских мистериях. О пифагорейском запрете разглашать тайны учения см. XXIII,104, об отказе пифагорейца Миллия раскрыть Дионисию причину, почему он не захотел потоптать бобы, казненного из-за этого отказа открыть тайну пифагорейского запрета, — XXXI,193—194, о долгом необнародовании пифагорейских сочинений, вызванном нежеланием разглашать тайны учения, — XXXI, 199 и сходные сообщения в XXXII,226-227; XXXIV,246;XXXV,253 (из Никомаха). По рассказу Плутарха, второй царь Рима Нума, которого многие древние авторы ошибочно считали пифагорейцем, растолковав жрецам перед своей смертью содержание и смысл написанных им книг, приказал похоронить вместе с его трупом эти священные книги, «не желая сохранять в ничего не говорящих другим буквах полное глубокого смысла учение. На этом основании, — продолжает Плутарх, — и пифагорейцы не оставили писаных сочинений — они хотели запечатлеть воспитующие слова в памяти достойных, не прибегая к письму. Так поступали они даже тогда, когда шла речь о трудных или, как они выражались, таинственных геометрических доказательствах. Если что-либо подобное сообщалось человеку недостойному, они говорили, что боги, несомненно, накажут каким-либо большим и общим бедствием за этот грех и преступление». («Нума» 22, пер. В. Алексеева).
133. Сходный образ в связи с методом подготовки воинов и их мусическим и гимнастическим воспитанием употребляет и Платон в «Государстве» (429 D—E).
134. Это письмо Лисида подложное, написано на дорийском диалекте, время написания — не ранее I в. н. э. (A. Stadle. Die Briefe des Pythagoras und der Pythagoreen. — Meisenheim am Glan, 1980.—S. 212 ff).
135. Вероятно, так делили учеников Пифагора поначалу, потому что деление на «математиков» и «акусматиков» (соответственно «познавателей» и «слушателей»), которого придерживался сам Ямвлих, впервые встречается лишь у Клемента Александрийского («Stromata» V,59), а затем у Порфирия («Жизнь Пифагора» 37), хотя последний, судя по многочисленным совпадениям с Ямвлихом, пользовался тем же самым источником, которым был Аристоксен (IV—III вв. до н. э.). Не следует смешивать «пифагористов» Ямвлиха с «пифагористами», которых высмеивают авторы средней комедии.
136. «Аттикистами» называли представителей риторического направления I в. н. э., подражавших языку и стилистической манере знаменитых ораторов и писателей IV в. до н. э., прежде всего Демосфена, Лисия, Ксенофонта, которые считались истинно аттическими авторами: так, например, Ксенофонта называли за сладость его речи «аттической пчелой».
137. Из «Жизни Пифагора» Ямвлиха видно, что «пифагорейцы» и «математики», с одной стороны, и «пифагористы» и «акусматики», с другой, — одно и то же. Первые («пифагорейцы» и «математики») — обладатели эзотерического знания, вторые («пифагористы» и «акусматики») — претенденты на него. Однако в трактате Ямвлиха «О науке общей математики» есть место, впрочем, сомнительное, где акусматики названы «пифагорейцами», а не «пифагористами» (р. 76.19), но поскольку Ямвлих последовательно придерживается в «Жизни Пифагора» указанного выше разделения, то это место в трактате «О науке общей математики» следует считать ошибкой переписчика (или опиской самого Ямвлиха).
138. Сообщение о том, что у пифагористов имущество было у каждого отдельное, противоречит сообщению об общности имущества у всех пифагорейцев в VI,30 и в XVII,72 и 74.
139. О происхождении термина «акусматик» см. V,30 и №45. Термин «математики» происходит от глагола manqanw — «изучаю», «понимаю», «познаю».
140. Сам Ямвлих в каталоге пифагорейцев (XXXVI,267) объявляет Гиппаса выходцем из Сибариса. Гиппас, хотя и был пифагорейцем, началом всех вещей, как и Гераклит, считал огонь. Боэций («Наставления в музыке» 11,19) упоминает о его занятиях музыкальной теорией: в частности, Гиппас установил свой порядок консонирующих интервалов, первооткрыватеоего рода раскольником и соперником Пифагора. По сообщению Ямвлиха, акусматики не признавали математиков, утверждая, что их учение идет не от Пифагора, а от Гиппаса («Об общей математической науке» 76.19), сам же Гиппас за то, что разгласил и построил впервые теоретически сферу из двенадцати пятиугольников, якобы погиб в море как нечестивец (см. ниже XVIII,88).
141. «Тот, оный» — т. е. Пифагор, которого пифагорейцы из чувства благоговения не называли по имени (ср. Х,53, где говорится, что жители Кротона, преклоняясь перед Пифагором, перестали его называть по имени и называли не иначе как «божественный»). Кроме того, пифагорейцы, когда не хотели утруждать себя доказательствами, имели обыкновение, прибегая к авторитету Пифагора, говорить: «Аutoz eipa» («Сам сказал»).
142. Все авторы до Ямвлиха называют эти пифагорейские изречения sumbola («иносказательные изречения»), да и у самого Ямвлиха была работа, называвшаяся «О символах», в которой он, вероятно, использовал термин предыдущих авторов. Пифагорейские акусмы (символы) встречаются и в других трудах Ямвлиха («Протрептик» 21, р. 106.18; «Об общей математической науке» р. 60.28—61.6)
143. Тетрактда (Четверица) — Священное число, первый квадрат, который был у пифагорейцев геометрическим символом справедливости и божественного равновесия, далее квадривиум или четыре ступени мудрости (арифметика, музыка, геометрия, астрономия), четыре стихии, четыре времени года, четыре возраста жизни, четыре страны света и т. д. Кроме того, четверица дает первое тело — пирамиду (четырехгранник). Тетрактидой пифагорейцы называли также соотношение первых четырех чисел (1+2+3+4), дающих в сумме 10 и как бы исчерпывающих природу числа, так как после 10 числовой ряд не имеет принципиально новых соотношений. Три главных музыкальных интервала представляют собой отношения первых четырех чисел: 2:1 (октава), 3:2 (квинта), 4:3 (кварта), причем октава делится на квинту и кварту: 2:1=3/2:4/3, октаву же пифагорейцы называли «гармонией»: по их представлениям, интервалы между восемью сферами космоса составляют октаву, или гармонию, причем на каждой сфере сидит сирена и поет в определенной тональности (это пифагорейское представление отразилось в «Государстве» Платона, 617 В—С, где описывается веретено Ананки). Богом же небесной гармонии был Аполлон, прорицалище которого находилось в Дельфах, и поэтому эта акусма о Тетрактиде, т. е. гармонии, в которой заключены сирены, имеет очень глубокий смысл. Кроме всего прочего, Плутарх в трактате «Об Исиде и Осирисе» указывает на своего рода большую Тетрактиду пифагорейцев, которая, согласно Плутарху, состояла из сочетания первых четырех нечетных (1, 3, 5, 7) и первых четырех четных чисел (2, 4, 6, 8), и это было число 36 (1+2+3+4+5+6+7+8), являвшееся, по словам Плутарха, величайшей клятвой у пифагорейцев и называвшееся «космосом» (гл. 75).
144. Ср. XI,55, где говорится о том, что самым мудрым был тот, кто дал имена вещам, а также Элиан, «Пестрые рассказы» 4.17, где также цитируется эта акусма.
145. Эта акусма противопоставляется предыдущей: по представлениям пифагорейцев, самое мудрое — число и слово (имя) и тот, кто правильно их употребляет, по представлениям же людей обыкновенных, которых пифагорейцы называют oi parhmvn («наши соотечественники» или «наши современники»), самое мудрое — искусство врачевания и тот, кто им владеет.
146. Под гармонией понимается опять же октава, заключающая в себе гармонические числовые соотношения, свойственные Тетрактиде.
147. Прежде всего Фалесу, высказывания которого о том, что самое лучшее, приводит Диоген Лаэртский (1,36).
148. Правая сторона и знак с правой стороны традиционно считаются благоприятными и добрыми в отличие от левой стороны и знака с левой стороны.
149. Золото — самый благородный металл, к тому же связанный с культом бога нравственной чистоты Аполлона, бога пифагорейцев, занятие же, предшествующее деторождению, не считалось благородным у пифагорейцев, а если в храме происходили роды, он, по их представлениям, считался оскверненным (см. XXVI1I,154).
150. В XXIII,105 эта акусма уточняется: «О пифагорейских вещах без света не говори». Таким же образом сформулирована эта акусма и в «Протрептике» Ямвлиха (21, с. 106.18).
151. Порфирий передает эту акусму и комментирует ее следующим образом: «Богам делай возлияние через ушко сосудов» — этим он (Пифагор. — В. Ч.) намекает, что богов должно чтить музыкою и песнопениями» (ук. соч., 42), однако слова Ямвлиха «ради хорошей приметы» указывают на то, что эта акусма понималась по-разному.
152. Порфирий комментирует эту акусму так: «Не выставляй напоказ перед людьми, как ты судишь и думаешь о богах» (ук. соч., 42).
153. См. IX,48 и №79. «Берем правой рукой» — жест покровителя.
154. В XXVIII, 147 сказано, что белый петух посвящен Солнцу, а в данном месте речь идет о Луне, так как календарь у греков был лунным и продолжительность месяца измерялась по Луне. Впрочем, в «Протрептике» Ямвлих говорит, что петух «посвящен Месяцу и Солнцу» (21, с. 106.18, №17).
155. В этой акусме те, кто стремятся к наслаждениям, уподобляются тем, кто стремятся к наказанию.
156. Порфирий пишет, что пифагорейцы при жертвоприношениях части жертвенных животных уделяли богам, сами же лишь отведывали их чисто символически, а во всех остальных случаях жизни воздерживались от животной пищи («О воздержании от животной пищи» 11,28).
157. Буквально: «о переселении отсюда», реминисценция из Платона («Федон» 117 С).
158. Ср. объяснения, которые приводит Диоген Лаэртский:
«Не преломлять хлеб — потому что в старину друзья ели от одного
