отца накануне моего приезда? Как удачливы Рама и другой мой брат, сумев совершить последние ритуалы по моему отцу. Великий и знаменитый монарх не ведал о моем приезде, и теперь я не могу поклониться моему дорогому отцу и ощутить на лбу прикосновение его уст. Где ласкающая рука моего дорогого отца счастливой судьбы, которая стерла бы дорожную пыль, покрывшую меня? Сейчас же сообщи о моем прибытии Раме бессмертных подвигов, кто мне брат, отец и друг и чей я верный раб. Старший брат столь благородных кровей, сведущий в долге, становится отцом, и я жажду обнять его стопы; теперь он мое прибежище! О благородная царица, каковы были последние слова того богатого монарха, верного своим обетам, знающего, в чем его долг, который был самим воплощением долга и верности? Я желаю услышать высшую волю того добродетельного монарха из твоих уст!
В ответ на это законное требование Кайкейи сказала:
– Царь крикнул: «О Рама, о Сита, о Лакшмана!» – и с этими словами великодушный и лучший среди добродетельных людей ушел в иной мир. Это были последние слова твоего отца. Под ударами судьбы он попал в петлю смерти, словно могучий слон. «Те, кто увидят Раму, вернувшегося вместе с Ситой и могучеруким Лакшманой, достигнут исполнения всех своих желаний!» – так сказал твой отец.
От этих слов Бхарата задрожал, боясь услышать о дальнейших бедствиях, и с удрученным видом стал снова расспрашивать мать:
– Где добродетельный и любимый сын Каушальи, где его брат и Сита? Мать прямо рассказала ему все, что произошло, думая обрадовать его теми горестными вестями:
– О сын мой, царевич, облачившись в древесную кору, ушел в лес Дандака вместе с Ваидехи, сопровождаемый Лакшманой.
– Как могло такое случиться?! Неужели Рама лишил брахмана имущества? Он плохо обошелся с невинным человеком, будь он богат или беден? Он посмотрел на чужую жену? За что брат мой Рама изгнан в лес Дандака? И тогда своенравная царица, послушная своей женской природе, поведала ему обо всем, что сотворила. Отвечая на вопрос великодушного Бхараты, Кайкейи говорила уверенно и радостно, в безумии своем считая себя мудрой:
– Нет, Рама никого не лишал имущества, никого не обидел словом. Рама не смотрел на чужую жену. Это я, о мой дорогой сын, узнав, что царь хочет его короновать, потребовала у твоего отца его изгнания и твоей коронации. Верный обету, данному мне, Рама, сопровождаемый сыном Сумитры, удалился в лес вместе с Ситой. Не видя любимого сына, знаменитый монарх под бременем горя почил. Сегодня же, о мой добродетельный сын, прими корону! Все это я сделала для тебя! Отбрось горе, оставь страдания, вспомни о своей доблести, мой дорогой сын! Город, так же как и процветающее царство отныне твои! Сын мой вместе с главными брахманами, сведущими в традициях, под руководством Васиштхи соверши погребальный обряд для своего великого отца и взойди на трон правителя мира!
Глава 73. Бхарата упрекает мать
Охваченный горем Бхарата ответил:
– Зачем трон мне, безутешному, лишившемуся отца и брата, который был мне как отец? Ты – груда несчастья на несчастье! Ты бросила царя в могилу, а Раму – в изгнание, как если бы вылила едкую кислоту на рану! Как ночь смерти, ты пришла сюда разрушить мою семью! Беря тебя в жены, отец мой не сознавал, что ты подстрекательница! Ты довела до смерти моего государя, проклятая женщина! По своей глупости ты уничтожила свой процветающий род, о оскорбительница рода; даже зная тебя, мой отец, честный и славный царь Дашаратха погиб, убитый горем. Этот великий царь, мой отец, верный своему долгу, умер! По какой причине изгнан Рама, почему он ушел в лес? Из-за тебя, о мать моя, жизнь стала в тягость Каушалье и Сумитре, потому что они тоскуют по своим сыновьям! Разве благородный и доблестный Рама, преданный своим гуру, не выражал величайшего почтения тебе, как родной матери, разве старшая из наших матерей, большеглазая Каушалья, зная свой долг, не относилась к тебе, как к сестре? Ее великодушного сына в одеждах из древесной коры ты заставила жить в лесу. Почему ты не испытываешь угрызений совести, о порочная? Что заставило тебя сослать этого знаменитого героя, властелина чувств, чуждого страданиям, в лес в одеждах аскета? Я думаю, ты не знала о моей преданности Рагхаве, и потому, жаждая царства, навлекла на всех это бедствие! Без этих двух тигров среди людей – Рамы и Лакшманы – где возьму я достаточно силы, чтобы защитить царство? Великий и добродетельный монарх всегда с надеждой смотрел на своего доблестного и всемогущего сына, ища у него поддержки, словно лес – на гору Меру! Как теленок выдержит тяжесть, которую несет на себе бык, где мне взять столько силы, чтобы вынести это бремя? Что бы я ни сделал силой йоги или разума, я не способен удовлетворить твоего материнского тщеславия! Как могла задумать ты столь греховный замысел, недостойный наших предков, своим поведением отделив себя от добродетельных людей? По традиции нашей династии старший сын наследует трон, и его братья клянутся в верности ему.
Похоже, ты не ведаешь о царской традиции, о порочная, и не сознаешь последствий, приносимых этим справедливым обычаем. Среди царевичей, только старший одевает корону; это установленный закон царствования, и особенно в роду Икшваку. Сегодня ты грубо попрала этот строгий закон, и вместе с ним тех, кто знаменит своими наследственными обрядами и благородными традициями. О богатая царица, родившаяся в царском доме, как пришел тебе на ум столь коварный план? О злобная негодяйка, знай, я никогда не поддамся иллюзии, которая ведет к попранию закона и моей гибели. Наоборот, к твоему великому расстройству, я приведу из леса своего брата, друга всех людей, о бесстыдная! Вернув Раму невообразимой славы, я всем сердцем стану его рабом!
Великодушный Бхарата бросал матери горькие упреки. Он предавался горю, из груди его вырывался непрерывный рев, словно у льва в своей пещере на горе Мандара.
Глава 74. Он продолжает осуждать Кайкейи
Обвинив мать, Бхарата во власти неистового гнева продолжал:
– Уходи из царства, о Кайкейи, порочное и жестокое создание! Сама добродетель отвернулась от тебя! Плачь не о мертвых, а обо мне! Что сделали тебе Рама или царь, исполненный добродетели, что одного ты довела до могилы, а другого сослала в лес? Уничтожив род, ты взяла на себя грех убийства брахмана! О Кайкейи, ты отправишься в ад, но не в мир, обретенный моими предками! Причиненным злом и безбожным поведением изгнав того, кого все любили, ты навлекла на меня позор! Из-за твоей ошибки отец мой умер, а Рама изгнан в лес, и это опорочило меня и в этом мире и в следующем! Ты мать лишь по названию, в действительности ты в своей жажде власти мой жестокий враг, никогда не обращайся ко мне, о злобная негодяйка, убийца своего мужа! Каушалья, Сумитра и другие мои матери из-за тебя пребывают в горе, о оскорбительница рода! Нет, ты не дочь Ашвапати, который поддерживает дхарму и исполнен мудрости; тебя родила ракшаси в уничтожение дома моего отца; ты выдворила добродетельного Раму, воплощение героизма, в лес, из-за тебя отец мой удалился в обитель богов. О навлекшая на мою голову несчастье осиротевшего государства, отвергнутая двумя моими братьями и ненавидимая всем миром; ты лишила добродетельную Каушалью супруга и сына. Без причины навредившая остальным, что ожидает тебя? Ты отправишься на адские планеты! Разве ты не знаешь, что главной опорой нашей семьи является Рама, старший сын, равный своему отцу, рожденный Каушальей, о жестокое созданье? Рожденный из ее членов и органов, сын – порождение сердца матери, и она любит его больше всех, хотя она может любить и всех своих родных. В давние времена добродетельная Сурабхи (сноска 1, 343), почитаемая богами, увидела, как два ее сына на земле тянут плуг, теряя сознание от усталости. Увидев в полдень своих изнуренных пахотой сыновей, она преисполнилась печали, лицо ее омылось слезами.
Тем временем ниже проходил великодушный царь богов, и ее слезы, ароматные как сандал, упали на него. Подняв глаза, царь богов увидел Сурабхи, стоявшую в небесах, печальную и одинокую, охваченная скорбью, она мычала. Видя почтенную богиню в горе, Индра-громовержец, царь богов, трепеща, со сложенными ладонями спросил:
– Нам грозит великое бедствие? Почему ты скорбишь? Скажи, о доброжелательница мира.
На вопросы прозорливого царя богов Сурабхи красноречиво и благоразумно отвечала:
– Не беспокойся, о глава бессмертных, нам ниоткуда не грозит опасность, но я плачу о двух моих несчастных сыновьях. Когда я вижу их изнуренными, печальными, мучимыми солнечными лучами и избитыми работником низкой души, тех двух быков, рожденных из моей поясницы, которые умрут под тяжестью своего бремени, видя их столь несчастными, я страдаю, потому что для матери нет никого дороже сына.
Индра, первый среди богов, чувствуя ароматные слезы, что падали на его члены, проникся почтением к Сурабхи (сноска 1, 344).
Если она, уравновешенная и безупречная в своем желании накормить миры, столь славная, чьи деяния в согласии с нравом, мать тысяч сыновей, Камадука, так страдала, то что говорить о Каушалье, лишившейся Рамы? Эта добродетельная царица имеет только одного сына, и теперь по твоей милости она осталась без него! Ты всегда будешь несчастна, в этом мире и в следующем! Я же сделаю все, чтобы восстановить в правах моего брата и отца во имя их процветания и славы! Непременно! Чтобы вернуть этого длиннорукого воина, могучего правителя Кошалы, я пойду в девственный лес, обитель аскетов. Как стерплю я твою несправедливость перед лицом разбитых горем жителей? Ты же войди в огонь или сама отправляйся лес Дандака, или лучше одень веревку себе на шею; ты не заслуживаешь лучшей участи!
Сказав так, словно змей, раненый в лесу ядовитой стрелой, он упал наземь, в гневе дыша как ящер. Глаза его пылали, одежды были в беспорядке.
Сокрушитель врагов, он лежал на земле, словно знамя Индры по завершении церемонии. (сноска 2, 344)
Глава 75. Бхарата пытается утешить Каушалью
Прошло немало времени, пока он пришел в себя. Потом этот герой поднялся с глазами, мокрыми от слез, и, глядя на свою неудачливую мать, в кругу советников отрекся от нее:
– У меня нет желания править, я никогда не говорил об этом своей матери; я не знал о намерениях царя относительно коронации, потому что вместе с Шатругхной был в это время в далекой стране. Я ничего не знал об изгнании великодушного Рамы, о судьбе Саумитри и Ситы!
Пока доблестный Бхарата предавался скорби, его голос узнала Каушалья и сказала
